Елена Логунова - Брак со стихийным бедствием

– Вы к кому? – вынув изо рта длинную тонкую пахитоску, спросила меня эта яркая личность.

– Лилиану ищу, – честно ответила я, не успев придумать никакого другого ответа.

– Я тоже, – сообщила модная пенсионерка, вынимая из кармана тужурки связку ключей.

По-прежнему не зная, что сказать, я молча посторонилась, пропуская барышню-старушку к бронированной двери. Она ловко справилась с замками, открыла дверь, бросила мне:

– Заходите! – и целеустремленно проследовала в глубь квартиры.

Я нерешительно вошла в прихожую, огляделась, отметила свежий качественный ремонт и заглянула в комнату. Она была светлой, просторной, меблированной скудно, но симпатично. Судя по обстановке, комната совмещала функции спальни и гостиной, а легкая дырчатая перегородка в углу символически ограничивала рабочую зону – что-то вроде кабинета, несомненным украшением которого служил современный компьютер.

– Как вас зовут? – спросила шустрая бабушка.

Стоя ко мне спиной, она методично обшаривала открытые полочки аккуратной мебельной стенки.

– Я Елена.

– Ты не та Ленка, которая летала отдыхать на Кипр с любовником? Лилька мне все уши прожужжала, как это классно, когда мужик возит свою подружку за границу! – насмешливо сказала модная старушка, окинув меня внимательным взглядом.

– Подумаешь, Кипр! Ничего особенного! – пожав плечами, пренебрежительно ответила я.

О том, что я, в отличие от незнакомой мне тезки, летала на Кипр не отдыхать, а работать, я умолчала. Тем более что никакой любовник мое путешествие не оплачивал, спонсором выступала турфирма, которой мы делали рекламу, а кормились я и оператор за счет гостеприимства киприотов. Козьего и овечьего сыра мы тогда наелись так, что едва сами руном не поросли.

– Я Меланья Трофимовна, Лилькина бабушка, – хмыкнув, сообщила старушка и снова отвернулась к полочкам. – Давно ты ее видела?

– Кого?

– Да Лильку же! – Старушка покончила с открытыми полочками и перешла к застекленным.

Она открыла дверцу шкафа и стала один за другим вынимать и энергично перелистывать книжные томики.

– Опять исчезла куда-то, зараза, а я бросай работу и беги, ищи!

– А что вы ищете? – осмелилась спросить я.

– Да Лильку же! – повторила старушка, сердито встряхнув сборник сказок Пушкина.

Я приподняла брови. Лилиана Марусенко, которую я искала, была девицей низкорослой, но объемистой, так что за книжную закладку сойти не могла. Может, у Меланьи Трофимовны потерялась какая-то другая Лилька? Скажем, стрекоза или ящерка?

– Как я устала от этой девчонки! – пожаловалась старушка, опровергнув тем самым мое последнее предположение. – Она позвонила в субботу, хотела поговорить, но я была очень занята, нужно было срочно закончить перевод с английского рассказа для журнала «Мир фантастики»… Вы любите фантастику?

Меланья Трофимовна перестала сотрясать Пушкина и посмотрела на меня, ожидая ответа.

– Очень, – твердо сказала я. – Все эти граблы, простирающие к нам из космоса свои жадные трямпы, это так интересно! Между нами говоря, я чертовски переживаю за миссию Козявского.

Меланья Трофимовна удовлетворенно кивнула и сказала:

– Вот именно! Не могла же я оторваться от перевода в тот момент, когда над нашей галактикой нависла реальная угроза захвата! Я попросила внучку не отрывать меня от работы и перезвонить попозже, и она так и не перезвонила. И куда пропала, ума не приложу!

– Я видела ее как раз в субботу, – осторожно подбирая слова, сказала я. – Она… Она прыгала. А потом бегала.

– В фитнес-клубе? – моложавая бабуся понимающе кивнула. – Да, о своей фигуре Лилька заботится, не то что о старой бабушке. Похоже, на сей раз она даже не оставила мне записки!

– Так вы записку ищете? – сообразила я. – Знаете, я бы посмотрела в другом месте!

Взгляд мой устремился к компьютеру. С тех пор как я познакомилась с этим чудом техники, в моем доме напрочь повывелись допотопные шариковые ручки и карандаши. У нас в семье никто не создает рукописные тексты, даже трехлетний ребенок учится письму исключительно на клавиатуре.

– Вы думаете?..

Меланья Трофимовна проследила направление моего взгляда, покачала головой и вздохнула:

– Ах, до чего же я все-таки старомодна!

– Никогда бы так не сказала! – искренне возразила я.

Старушка приняла комплимент с благодарной улыбкой, оставила в покое Пушкина и направилась к компьютеру.

– Надеюсь, эта машина запускается так же, как моя собственная, потому что в технике я не сильна, – обеспокоенно пробормотала она, прижимая аккуратно наманикюренным пальцем большую круглую кнопку на системном блоке.

– Я думаю, сначала надо включить бесперебойник, – подсказала я.

– Это где такое? – Меланья Трофимовна обернулась и беспомощно заморгала.

– Это вот здесь, – сказала я, шагнув из прихожей прямо в клетушку с компьютером. – Нажимаем эту кнопочку, загорается зеленый огонечек, теперь запускаем машину и… Готово!

Оживленный моими прикосновениями компьютер уютно загудел. Монитор щелкнул, засветился, изобразил «рабочий стол», но рассмотреть его содержимое я не успела. На экране незвано-непрошено возникло окно «Блокнота» – изображение бумажного листочка с двумя строчками текста.

– А вот и записка! – обрадовалась Меланья Трофимовна. – Вот спасибо вам, Леночка, что бы я без вас делала!

– Не за что, – промямлила я.

В отличие от близорукой бабушки, которой, чтобы прочесть записку, требовалось достать из сумки очки, я проблем со зрением пока не знаю. Я охватила текст одним взглядом, и у меня возникло сильнейшее сомнение в том, что содержание внучкиной записки успокоит встревоженную бабушку. Черным по белому было написано следующее: «Я совершила смертный грех. Ревнивая дура! Жить с этим нельзя. Простите меня и прощайте! Лиля».

– Какой еще смертный грех? – хмурясь, спросила Меланья Трофимовна. – И что значит – «с этим нельзя жить»?

– Может, под смертным грехом имеется в виду прелюбодеяние? А местоимением «этот» Лилиана обозначила какого-то мужчину, настолько неподходящего, что вместе с ним нельзя жить? – Я добросовестно попыталась придумать такую трактовку текста, которая не производила бы пугающего впечатления.

– Да, но почему – «прощайте»? – встревоженная Меланья Трофимовна дрожащими пальцами потянула из пачки сигарету.

Я молчала. Сами собой вспомнились дурацкие Иркины речи про Афалину-Офелию, которая топилась с улыбкой на устах, и еще бесхозная женская одежда и обувь на Скале Ревнивицы, и пустовавший ночью гостиничный номер…

– Я сейчас же звоню в милицию! – постановила Меланья Трофимовна, уронив на ковер горящую сигарету и даже не заметив этого.

– Могу подсказать номерок, – пробормотала я, затоптав источник воспламенения.