Елена Логунова - Красота спасет мымр

– Евро?

– Нет, не евро! Фунтов! – пошарив в памяти, объявила Ирка. – Английских фунтов стерлингов.

– Почему же фунтов? – Наташа отказалась от намерения расстегнуть сумочку и с явным сожалением вернула Ирке шерстяной клубок.

– Э-э-э… Это же индийский Змей, – находчиво соврала Ирка. – А Индия – это же колония Британской империи!

– Индийский змей? – Наташа откровенно сомневалась.

– Созданный руками мастеров священного Раджкапура из ниток натурального прядения, крашения и сушения! – Ирка моментально и вдохновенно сочинила легенду, после чего почувствовала, что явно завралась, и мудро сменила тему. – Так как, вы берете Змея или нет?

– Нет, к сожалению, вынуждена отказаться, для меня это слишком дорого, – вздохнула девушка.

– А вы себе или ребеночку купить хотели? Или, может, приятелю какому? – Ирка пытливо прищурилась.

– Подружке, на день рождения, – легко ответила Наташа. – У меня подруга – большая любительница змей, держит дома пару ужей и маленькую анаконду. Настоящую гадину я ей подарить не могу, ненавижу этих тварей, но все-таки хочется сделать подруге приятное. Я долго думала, что бы ей подарить, а потом наткнулась в Интеренете на ваше объявление и решила, что игрушечный змей – самое то! Мне будет приятно его подарить, а ей – принять подарок. Может, вы все-таки сбросите цену?

– Простите, но этого я сделать никак не могу, – твердо сказала Ирка, пряча свернутого Мурдава обратно в пакет. – Понимаете, уценка Великого Раджкапурского Змея будет оскорблением Британской Короны. Гордые англосаксы мне этого никогда не простят!

– О! Кого я вижу! Приветик! – водитель помятой «Тойоты» встретил наше с Вадиком появление на удивление широкой улыбкой. Видно, драматические переживания, связанные с утренним диванным ДТП, уже изгладились из его юношеской памяти.

– Еще раз здрасьте, – сдержанно сказала я, абсолютно не разделяя радости склеротического детины.

Зубасто ощерившийся, как незабываемая рыжая собачка, Вадик с силой наступил мне на ногу, я поняла это как настоятельное требование быть полюбезнее с представителем пострадавшей стороны и тоже постаралась изобразить приветливый оскал.

– А где же ваш начальник? – озираясь, спросил Вадик. – Мы надеялись найти здесь Бориса Петровича.

Фараоновского директора поблизости не было. Из человеческих существ в обозримом пространстве имелась только пара парней в форменных комбинезонах. Механики расчленяли электропилой «Фортуна» какой-то безвременно усопший «Москвич», помятый, как конфетный фантик. У меня сложилось впечатление, что ребятки талантливо выкраивали из неликвидного авто донорские органы, относительно пригодные для трансплантации. Вообще говоря, работа в техническом центре отнюдь не кипела. Во внутреннем дворе сервиса «Антон-Авто» стояло всего несколько машин. Не считая нашего вполне живого и здорового «Ред Девила», здесь были ущербная «Тойота» «Фараон Инвеста», желтая «Нива» с помятым крылом и неопределенной масти кузов, стоявший на кирпичах вместо колес.

– Шеф уехал обедать, – огорченно вздохнул детина.

Мы с Вадиком тоже синхронно издали протяжный жалобный вздох: обеденное время уже прошло, а мы еще не видели никакой еды, кроме того ломтя ветчины, который сожрала наглая рыжая собака.

– Слушай, а ну все это к бесу? Давай больше не будем гоняться за фараоном? – тихо предложила я Вадику. – Сейчас мы с тобой торжественно возложим цветы на помятый бампер «Тойоты», положим в салон коньячный сундучок и скажем шефу, что вручили знаки примирения лично пострадавшему. Это будет чистой правдой! Ведь основной пострадавший – это именно автомобиль, не так ли?

Вадька в сомнении ожесточенно поскреб подбородок.

– А фараонскому директору я потом позвоню и отсыплю ему целую кучу реверансов дистанционно! – продолжала искушать я.

– Ладно, уговорила! – Вадик отчаянно махнул рукой и протянул деревянный чемоданчик с коньячным набором детине-водителю. – Передайте, пожалуйста, это вашему шефу.

– Вместе с нашими глубокими и искренними извинениями, а также этими прекрасными цветами! – проникновенно сказала я, после чего торжественно опустила багряный букет на травмированный капот «Тойоты» и поправила шелковую ленточку, как это делают государственные лица, возлагая венки к монументам.

– Минута молчания! – в меру скорбным тоном наемного распорядителя похорон произнес Вадик.

Мы склонили головы и помолчали: Вадик и я – нарочито печально, а детина-водитель – откровенно недоуменно.

– Ну, теперь мы побежали? – нормальным голосом спросил разом повеселевший Вадик после затянувшейся паузы.

Я шаркнула ножкой детине – он продолжал молчать и озадаченно улыбаться, – и мы с Вадькой побежали к своему «Красному Дьяволу», но вынуждены были на бегу сделать крюк, чтобы пропустить въезжающую в ворота машину. Узнав в ней уже знакомый мне «Запорожец» в роскошном орлином оперении, я резко притормозила.

– Ух, ты! – восхитился Вадик, разглядев «горбача». – Какая тачка! Чингачгук украинского розлива!

Из «Чингачгука» вылезли двое – фигуристая девица и остроухий красноглазый парень, похожий на обесцвеченную летучую мышь.

– Ромашка! – неумеренно восторженно заорал Вадик, знакомый почти с половиной городского населения. – Да ты, никак, машину купил? Почему ж мы это дело до сих пор не обмыли?!

В голосе утомленного печальными ритуалами оператора звучало горячее желание праздника и весны. Альбинос Рома Чашкин оглянулся на свою спутницу и принужденно улыбнулся:

– Это машина Джульетты.

– Джульетта? – Вадик внимательно посмотрел на блондинку и приосанился. – Мы не знакомы? Меня зовут Вадим, я…

– Балагур и вертопрах! – безжалостно припечатала я.

– Не позорь меня перед красивой девушкой! – шепотом возмутился Вадик.

– Вы тоже чините машину? – осмотрительно переводя разговор в другую плоскость, громко спросил Рома.

– Нет, мы машины ломаем! – весело возразил Вадик.

Предчувствуя, что сейчас он начнет юмористическое повествование о моем утреннем диванном катании, я быстро спросила:

– У вас что-то с машиной случилось? Вроде бы она на ходу?

– Ездить на ней, конечно, можно, но только не в дождливую погоду, – заговорила Джульетта. Голос у нее был приятный, глубокий, бархатистый. – Какие-то мерзавцы мне крышу изуродовали!

Я присмотрелась и увидела, что горб «Чингачгука» в нескольких местах пробит, как трамвайный билет компостером. Сквозные дырки зияли в глазу и в клюве нарисованного орла, ожерельем охватывали шею пернатого. Я приблизительно оценила диаметр отверстий, прикинула, каким орудием они могли быть сделаны, и перевела испытующий взгляд на Ромашку. Помнится, он на моих глазах вынимал из нагрудного кармашка оч-чень подходящую длинную стальную отвертку!