Дарья Донцова - Император деревни Гадюкино

Центральные ворота на ночь запирают, в будке бдит парень с пистолетом, парадный вход в корпус тоже на замке, на первом этаже сидит дежурная. Но вот маленькая дверь из бальнеологической лечебницы, та самая, через которую я очутилась в лесу, остается без присмотра. Есть еще выход через прачечную в небольшой внутренний дворик. И через забор легко пролезть, кое-где в нем не хватает прутьев.

– Если по дороге шлепать, то сюда почти десять минут ходу, – заливалась соловьем благодарная информаторша. – Я на работу добираюсь по тропочке через лужок, сквозь заборчик шмыг – и на территории. Одна беда, надо еще к воротам тащиться, чтобы время прихода отметить, там охрана сутками стоит. Где только таких дебилов выращивают? Увидят меня и даже не удивятся: «Маргоша, а как ты сюда мимо нас прошмыгнула?» Дундуки! И куда «Бентли» подевался? Вот Алла Михална разозлится!

По знакомой тропе я добралась до хорошо известной мне лужи и замерла. Над жижей торчала взлохмаченная голова, чуть поодаль валялись футболка с надписью «Love sex», грязные брюки и порванные кроссовки.

– Эй, дедушка! – крикнула я.

Башка дернулась, повернулась и запричитала:

– Я случайно здесь очутился! Шел мимо, не удержался на ногах и плюхнулся. Старый я, с артритом, вот и решил отдохнуть, сил набраться, а уж после на берег выкарабкиваться. Где-то я тебя, дочка, видел? Ты из ларюхинских?

– Лучше вылезайте, – приказала я, – ваши суставы от пребывания в луже только сильнее заноют.

– Поскользнулся, упал, сижу, – выдал укороченный вариант событий дедок.

– Вы настоящий фокусник, – восхитилась я, – споткнулись и успели стащить одежду, чтобы не испачкать! О, даже шнурки ухитрились развязать. С таким талантом впору в цирке выступать!

Дед закашлял.

– Я ветеран войны и труда, весь израненный, на Рейхстаге знамя водружал.

– Добрый день, господин Кантария, – поклонилась я, – не ожидала увидеть в Подмосковье легендарного, но, увы, уже скончавшегося героя. Или вы Егоров?

– Кто? – шмыгнул носом дедок.

– Знамя Победы устанавливали Кантария, Егоров и Берест. История – единственный предмет, по которому я всегда имела исключительно пятерки, – пояснила я.

– Я тоже триколор водрузил, но не на большом Рейхстаге, а на маленьком, районном, – бесстыдно соврал старичок.

– Ух ты! Хотите простудиться – сидите здесь хоть год, – сдалась я, – но должна предупредить: это обычная яма с ничем не примечательной грязью!

– Вспомнил! – оживился дедок. – Ты сама тут купалась и на нас с внучкой ругалась! Во какая! Хочешь целебным источником лично владеть? Дулю тебе! Господь Землю для всех людей создал. Я божий человек, по свету странствовал, добро творил и теперь полные права имею тута плавать! Диаконом работал, все делал сам, детей крестил, стариков отпевал! Уйди, а то анафеме предам!

Я рассмеялась.

– Приятно познакомиться с ветераном войны, водружавшим флаг над Рейхстагом местного значения, а в свободное от геройских подвигов время проповедующим Священное Писание. Но вот что интересно: в советские годы флаги были красными, триколор появился после падения коммунистического режима. А диакон не имеет права проводить службы, он всего лишь помощник священника.

Дед насупился, а я обогнула «купальню», до-шла до забора, пролезла в дыру между прутьями, пересекла лужок, покрытый цветами, и очутилась на узенькой улочке, с двух сторон застроенной домами.

Никого из аборигенов видно не было. Я прошла до перекрестка, дальше деревня превращалась в городок. Вместо частных избушек появились две трехэтажные блочные постройки, по маленькой площади сновали люди.

Я остановила одного прохожего.

– Простите, где живет Надя Рязанцева?

– Че, я должен всех знать? – нелюбезно ответил мужчина и пошел прочь.

Маленькая неудача не лишила меня боевого задора. Я ухватила за рукав семенившую мимо бабушку, нацепившую на ноги валенки с калошами. Старушку не смутил ни жаркий август, ни отсутствие снега: вдобавок она еще и замоталась в платок.

– Сделайте одолжение. Я ищу супермаркет, скажите, в какую сторону идти?

Из рукава застиранной кофты высунулись цепкие пальцы с обломанными ногтями, бабка чихнула и прохрипела:

– Купишь ханку – покажу!

Я сделала шаг назад, но бабка схватила меня за локоть. Покрывавшая ее голову тряпка свалилась на плечи, обнажилось одутловатое лицо сине-желтого цвета и всклокоченные темные волосы без признаков седины.

– Купи ханку, – потребовала старуха, – а то в лицо плюну, получишь СПИД.

– Петька! – закричали с противоположной стороны перекрестка. – А ну не лезь!

Существо съежилось и шмыгнуло прочь.

– Он у вас денег не взял? – запыхавшись, спросила полная шатенка, перебежавшая проезжую часть, чтобы меня спасти. – Пьяная рожа, а никак ведь не помрет! Хорошие люди погибают, нечисть живет, а менты ни фига не делают!

– Это мужчина? Я приняла его за пожилую женщину, – призналась я.

– Петька-алконавт, – пояснила шатенка, – носит то, что на помойке нашел, у него в овраге и стол, и дом, и одежный магазин. Местных Петька не трогает, а к приезжим привязывается. Тут неподалеку есть клиника для богатых, их там от ожирения лечат, так постояльцы ханурика совсем испортили. Придут сюда, от скуки по улицам шарятся и суют ему большие деньги: тысячу, две. Если уж им некуда миллионы тратить, построили бы детскую площадку.

– Не знаете случайно, где дом Нади Рязанцевой? – перебила я свою спасительницу.

– Мы с ней в соседях жили, – осторожно сказала незнакомка, – зачем Надьку разыскиваете?

– Вы Олеся Капустина! – вспомнила я рассказ медсестры Маргариты.

Зрачки шатенки расширились.

– Предположим. Сами-то вы кто?

– Евлампия Романова, – представилась я, – меня хорошо знает Маргоша из «Виллы Белла».

Олеся окинула меня оценивающим взглядом.

– Вы из санатория?

– Хотела в Ларюхине домик купить, – проигнорировала я ее вопрос, – Маргоша посоветовала к Рязанцевой обратиться, та вроде собиралась на море податься.

От былой приветливости Олеси не осталось и следа, а в голосе зазвучала враждебность.

– Богатому человеку будка в глуши без надобности.

– Наверное, но у меня больших денег нет.

Капустина еще раз мысленно приценилась к моим джинсам, футболке и балеткам.

– Одеты больно хорошо!

Я растопырила пальцы.

– Зато украшений нет, видите? Мне с фигурой повезло, а на вешалке любой хлам неплохо смотрится.

Олеся не удержалась от смешка, я решила укрепить свои позиции.

– Я служу домработницей у олигарха, хозяин путевку в «Виллу Белла» мне на день рождения подарил.

Огонь классовой войны, жарко полыхавший во взоре Капустиной, потух.

– А-а, – протянула она.