Дарья Донцова - Император деревни Гадюкино

Денис не стал выключать диктофон, он прибавил звук, и голос Нины Олеговны легко перекрыл речь дочери:

– Когда люди услышат эту запись, я уже буду мертва. Почему я не пошла в милицию, не рассказала о планах, которые строили коварные дочери, не уехала жить за границу и вообще ничего не предприняла? Жизнь без Константина Львовича потеряла для меня смысл, и я даже благодарна Софье и Лидии, решившим убить меня. Через несколько суток после смерти моя душа отправится искать душу мужа. Мы снова будем вместе. Господь добр и справедлив, он разрешит нам соединиться в вечности и простит мне последний грех. Но убийцы Константина Львовича должны быть наказаны, как божьим, так и людским судом.

Я сделала эту запись и отправила ее в газету. Когда-то в юности я совершила много ошибок, а мой отец в сердцах проклял меня на иконе. Олег Серафимович скончался, так и не простив меня, и я долгие годы ощущала на плечах груз отцовского гнева. Помня о своей глупой юности и моральных мучениях в зрелости, я пыталась воспитать детей правильно. Я не хотела, чтобы девочки повторили мои ошибки. Но, видно, у каждого своя Голгофа. Я в свое время потеряла голову из-за любви к Константину и, ослепленная страстью, повела себя недостойно. Нет мне оправдания, но все же в истоке моих поступков лежала любовь. Чем руководствовались Софья и Лидия, убив отца, а потом мать? Больше всего на свете они боялись потерять реноме и деньги. Я прощаю дочерей за свое убийство, но проклинаю их за смерть Константина. Мое завещание будет прочитано в день рождения моего покойного, горячо любимого мужа. Прощайте.

Из диктофона раздалось тихое попискивание, потом послышался хорошо поставленный баритон мужчины, привыкшего к частым публичным выступлениям:

– Я, Чесноков Георгий Михайлович, заверяю подлинность этого заявления. Оно было сделано лично Ниной Олеговной Пронькиной, которая на тот момент находилась в здравом уме и твердой памяти. Нормальное психическое и физическое состояние госпожи Пронькиной подтверждено специалистом. Я обязуюсь отправить одну из копий в газету «Желтуха». Я обязуюсь предоставить одну из копий в следственные органы после того, как вышеупомянутое издание опубликует материал. Я не знаю содержания записи, она была совершена в студии, за звуконепроницаемым стеклом. Я могу подтвердить, что Нина Олеговна Пронькина сама говорила в микрофон, а потом передала мне кассету. Я гарантирую, что носитель информации никогда не попадал в чужие руки и его содержание не подвергалось редактированию.

Снова тишина, и опять голос, на этот раз женский:

– Я, Самойлова Генриетта Марковна, врач первой категории, кандидат наук, заведующая отделением терапии медцентра «Ово», подтверждаю: Пронькина Нина Олеговна была осмотрена мною в здании звукозаписывающей студии. Давление сто десять на семьдесят, пульс восемьдесят ударов в минуту, температура тридцать шесть и пять. При осмотре не выявлено никаких угрожающих жизни заболеваний. Имеется артрит. Проведенные психологические тесты и медицинский осмотр позволяют сделать вывод: психическое и физическое состояние Нины Олеговны Пронькиной значительно лучше, чем у людей ее возраста.

Диктофон тихо щелкнул.

– Это все, – спокойно сказал Денис. – Могу я задать вам пару вопросов?

Соня и Лида сидели на диване, не издавая ни звука. Очевидно, слова матери о проклятии произвели на них слишком сильное впечатление.

Я повернулась к Соне:

– Вы любите детективные романы?

Софья вздрогнула:

– Что?

Мне пришлось повторить вопрос:

– Вы любите детективные романы?

– Конечно нет, – возмутилась старшая дочь Нины, – жизнь слишком коротка, чтобы тратить ее на глупости.

– А криминальные сериалы? Смотрите их? – не успокаивалась я.

– Нет, – ответила Софья, – мне и в голову не придет развлекаться, как плебс. Что за глупейший интерес? Кто такой Георгий Чесноков? Где мать нашла этого адвоката? Все дела нашей семьи ведет Иван Ларионов.

– Я согласился приехать сюда и дать прослушать запись потому, что мне обещали эксклюзивное интервью, – напомнил Денис, – сейчас моя очередь задавать вопросы.

Дверь моего номера распахнулась, появился местный милицейский начальник Федулов. Из-за его квадратной спины выглядывали два мужика в фуражках.

– Софья Константиновна Пронькина? – забыв поздороваться и не обращая ни малейшего внимания на остальных присутствующих, спросил он. – Пройдемте с нами.

Лицо Сони вытянулось:

– Почему я? Куда? Зачем?

– Надо разобраться, – объявил Федулов, – попрошу без шума. Лидия Константиновна Краснопольская, тоже проследуйте в машину.

– Мы обратимся к адвокату, – заявила Лида, – прямо сейчас. Вы не имеете права!

– Ну, правов-то у меня достаточно, – хмыкнул Федулов и сунул Лиде под нос какую-то бумагу. – Ознакомьтесь! Подпись и печать! Давайте по-тихому. Или вам нужен скандал?

– Минуточку, а мой эксклюзив? – напрягся Денис.

Соня вскочила с дивана и бросилась ко мне:

– Евлампия Андреевна, нас оболгали, подставили. Мы ни в чем не виноваты. Я очень любила родителей, произошла ужасная ошибка.

– Кто-то решил от нас избавиться, – закричала Лида, – маму обманули! Мы никогда не обсуждали ее убийство! Поверьте!

Федулов крякнул, мужики в форме приблизились к сестрам. Лидия со всего размаха треснула одного из них по плечу:

– Убери свои грязные лапы! Не прикасайся ко мне!

Федулов укоризненно покачал головой.

– Ваще-то, Лидия Константиновна, такое поведение называется нападением на лицо, находящееся при исполнении служебных обязанностей, и уголовно наказуемо. Еще раз прошу: давайте без истерик. Там во дворе народу много толчется, всем любопытно, чего мы сюда прикатили. Ну не выводить же вас в наручниках, стыдно, ей-богу.

Лида выпрямилась и схватила за плечо поникшую Софью:

– Мы пойдем сами. А вы сделайте вид, что просто везете нас для беседы. У нас репутация! Имидж!

Федулов уставился на Лиду с выражением ботаника, который в центре Москвы, на Тверской, увидел пробивающиеся сквозь асфальт эдельвейсы.

– Ну, ладно, – неожиданно согласился он, – ступайте тихонечко, руки за спину не закладывайте, садитесь в «козлик» без разговоров.

Соня сделала пару шагов, потом кинулась ко мне:

– Я не виновата! Это подстроено! Поверьте! Похититель правда нам звонил! Помогите, ну помогите же!

– Какой у него был голос? – спросила я.

– Нормальный, – закричала Соня, – совсем обычный.

– Попытайтесь вспомнить нечто приметное, – начала я и была остановлена Федуловым:

– Ну, хорош! А то передумаю по поводу наручников!

Соня сгорбилась и воскликнула:

– Я здесь ни при чем!

– Скажите, ваша мама на Новый год ездила в «Виллу Белла»? – спросила я.