Валентина Андреева - Кошмар на улице с вязом

– Индейцем он точно не был. Даже в первые годы своей жизни, – с сомнением сказала Наташка. – Да и Египет для него родным, как для многих наших туристов, пожалуй, не считался. Зря мы его индеегиптянином обозвали.

– Но он же нам не представился, – утешила я подругу.

– Если бы представился, было бы хуже. Для вас. – Михаил склонился над мирно лежащей деревянной фигурой и многозначительно протянул: – Дела-а-а…

– Главное, что он не похож на деревянный саркофаг, это радует, – внесла я оптимистическую струю в общую картину напряженности. Было отчего. В полном смысле точеное, только немного потемневшее от времени лицо молодого человека, почти мальчика, с прямыми деревянными волосами, стриженными «под горшок», правая рука сжимала рукоятку меча, но главное – пальцы рук… Нет, ногти на них были еще совершеннее – все это казалось живым. Лишь однажды, в музее города Касимова, нам довелось увидеть вырезанную из дерева фигуру монаха. Он тоже производил впечатление одушевленного. Но несостоявшийся индеегиптянин откровенно пугал своим наивным и в то же время изучающим взглядом и усмешкой, прячущейся в уголках деревянных губ. Детектив определенно прав… Если бы этот молодой «вождь» в свое время представился нам с Наташкой по всем правилам этикета, мы бы ему ни за что не ответили тем же.

Наташка что-то забормотала. Кажется, про историческую справедливость, рожденную бессмертными словами князя Александра Ярославича Невского: «Кто к нам с мечом придет, от меча и погибнет!»

– Боялся он тебя… – передернувшись от неприятных воспоминаний, – возразила я. – Только подумать! Еще вчера хваталась за этого жуткого юного типа, пытаясь удержаться на ногах, а в результате опрокинула молодца на пол и в довершение грохнулась на него сама. Мама дорогая! Как подумаю, что он там подо мной лежал и усмехался!..

– Нет, я этого недоросля ни за что у себя не оставлю. Даже замотанным в три комплекта качественного постельного белья, – продолжила старую песню подруга. – Кстати, один пододеяльник он похерил.

Я подругу поддержала, в том плане, что потом эти комплекты пришлось бы подарить врагам, а их у нас нет.

И вот что значит сила воображения! Заставив себя очередной раз взглянуть на красивое, прямо таки девичьей красоты лицо деревянного парня, представила себе живую физиономию славянского предка, послужившего натурой резчику. В результате в деревянном воплощении кусочка чужой жизни я уловила не усмешку, а горькую обиду. Но не злую. «За что ж, мол, вы меня так, ребята?» С учетом этого нового видения, мне уже казалось, что меч в руке добра молодца служит не орудием нападения, а средством защиты от коварства окружающих.

Детектива, похоже, все эти нюансы не волновали. Он пытался стянуть с вождя деревянные сапожки. Да кто ж такое мародерство выдержит? Разумеется, я не выдержала.

– Прекрати!!! Ноги парню переломаешь! Неужели непонятно, что без этого он себя разуть не позволит?

– Да, пожалуй, ты права, – Михаил оставил сапоги молодца в покое и вытер рукавом пот с лица. – Ищу послание вашего Литвинова. Должно же оно где-нибудь быть.

– Не обязательно! – запальчиво возразила я. – Возможно, Николай Петрович перед смертью успел известить нужного человека о том, куда тому надлежит обращаться за получением этого… Горицвета.

– Почему «Горицвета» – испугалась Наташка.

– Не знаю. Только я совсем не имела в виду фирму Петухова. Это название не только ее и цветка. Я же рассказывала тебе про Адониса. Мало того, мне кажется, в старину так могли иногда называть мальчиков, становившихся потом богатырями. Впрочем, я, кажется, перепутала… Тогда было имя Пересвет. – Я снова покосилась на молодца. Честное слово, он мне незаметно для других улыбался. Ничего парнишка. С ним по-хорошему, и он к тебе со всей своей деревянной душой… – Словом, надо выждать. Возможно, заинтересованное лицо и позвонит.

– Хорошо. Давайте снова упакуем этого юношу в пододеяльник и положим на заднее сиденье. Одна из вас сядет вперед.

– Одна из нас – это я! – сразу же забронировала себе место Наташка. – А то моя машина обидится. Сижу на задворках, как не хозяйка.

– Эту историческую личность я заберу с собой. – Детектив сразу постарался застолбить за собой право на Горицвета.

Я тут же возразила:

– Ошибаетесь, Михал Трофимыч. Литвинов доверил скульптуру мне, – я деланно вздохнула, – это мой крест! Последнее слово умирающего – закон. Кроме того, у него был именно мой номер мобильного. Позвонит человек с просьбой выдать ему деревянного пленника обстоятельств, а его у меня нет. Литвинов на том свете будет недоволен тем, что я сбагрила доверенного мне предка постороннему лицу. Молодому человеку старого мировоззрения у меня хорошо будет. Одна семейная единица вылетела из гнезда, вторая прилетела. Общий баланс не нарушен.

– Ты в своем уме?! – заорала Наташка, дублируя вопрос красноречивым жестом указательного пальца в области виска стоящего рядом с ней детектива.

Я подумала и ответила положительно: «В своем». Хоть его и немного осталось. Подруга поморгала глазами, стряхнула с рукава куртки детектива замаскировавшийся под аппликацию березовый листок и со мной согласилась:

– Неизвестно, что хуже – бегать по ночам в туалет мимо деревянного истукана или не бегать в туалет, пользуясь памперсами при еженощных разборках с фантомом погибшего Литвинова. Тут не мудрено и последнего ума-разума лишиться. Ир! А ведь Горицвета вполне можно поселить в квартире твоей свекрови! Славка пока переберется к тебе. Впрочем, им вдвоем веселее будет. И мы иногда забегать будем… Если у меня храбрости хватит. Так! Заворачиваем юношу, пока не замерз!

Домой мы приехали довольно поздно. Борис от возмущения «стоял на ушах». Во-первых, Наташка, отправляясь в Грачики, выключила свой мобильник – не желала преждевременных разбирательств с мужем по поводу «бесконечных задержек ефимовского отлета». А мой, хлебнувший в кармане старой куртки горя вместе с потоками дождевой воды еще на крыльце Танюшиного дома, вышел из строя. Подмокшая симкарта капитально подмочила репутацию мобильника.

У Дмитрия Николаевича, пытавшегося по моей же слезной просьбе успокоить меня своим благополучным приземлением в берлинском аэропорту, настроение испортилось сразу после того, как он понял, что я его обманула. Не сижу дома, как обещала, на одном месте, с тоской глядя на темный экран молчащего мобильника. Он дозвонился детям – им было не до него. Тепло поздравили его с прилетом и попросили передать привет мне. Когда дозвонится.

Вежливый Борис тоже порадовался Димкиному благополучному приземлению в точном соответствии с расписанием и позволил себе пошутить, не улетели ли мы с Наташкой вместе с ним. При выяснении некоторых деталей выяснилось, что улететь вместе с Димкой мы никак не могли, ибо в тот момент, когда он уже был в воздухе, я и Наташка еще только собирались заезжать с вещами к нему на работу, дабы отвезти в Шереметьево…