Галина Куликова - Рукопашная с Мендельсоном

– Боюсь этого. Видимо, террористы приехали убивать наших ученых. Видишь – сначала Полянский, теперь скорее всего – Шатков.

– Тогда надо срочно звонить Тагирову и брать Мельченко под круглосуточную охрану! А пока Женьку предупредить, пусть там смотрит в оба глаза.

– Погоди. Охранников почему-то оставили в живых. Если бы убили Шаткова, их бы тоже прикончили. Трупом больше, трупом меньше… Пошли наверх.

По широкой лестнице Лайма и Медведь, чутко прислушиваясь, начали подниматься на второй этаж. Через пару минут они оказались в холле, из которого направо и налево шли небольшие освещенные коридоры. Откуда-то из глубин левого коридора доносился глухой ропот – там кто-то разговаривал, причем на повышенных тонах. Чем ближе они подходили к источнику звуков, тем явственнее слышались голоса и даже отдельные реплики.

– Мы не можем уговаривать тебя до бесконечности. Хочешь, чтобы перешли к более решительным действиям?

– Я с вами не буду разговаривать.

Медведь удивленно прошептал:

– По-нашему шпарят. И без акцента.

Лайма пожала плечами. По ее мнению, если уж террористов сюда забросили, значит, они должны хоть немного понимать и говорить по-русски. Или хотя бы один из них.

Они подкрались к настежь распахнутой двери, откуда слышались голоса, и осторожно заглянули внутрь. Открывшаяся картина была довольно драматичной. В кабинете находилось три человека. Одним из них был Иван Сергеевич Шатков. Он сидел на стуле, накрепко к нему привязанный. У него были разбиты губы, и кровь капала на белоснежную рубашку, расплываясь звездами. Рядом с ним стоял бритый наголо парень с лицом полного отморозка, в черных джинсах, черной короткой куртке и кожаных перчатках для вождения автомобиля. У письменного стола в кресле вольготно расположился могучего телосложения мужчина с непроницаемым лицом.

– Че молчишь, пентюх? – истерически верещал бритый. – Я сейчас притащу сюда ящик твоих огурцов и заставлю все их сожрать, понял? Будешь глотать, пока эти огурцы у тебя из ушей не полезут. Может, поумнеешь.

– Отдай его мне, – вдруг загудел мускулистый. – Через двадцать минут он не то что говорить – он у меня петь соловьем будет.

Но Шатков, проигнорировав угрозы, стоически молчал.

– Хорошо, – сказал бритый. – Я вижу, придется применять меры покруче. Послушай, умник! Нас прислали сюда очень серьезные люди. Они хотят получить эти бумаги, и они их получат. От тебя или от твоих приятелей и наследников – все равно. От наследников даже предпочтительнее – меньше возни с ними будет. Так что жить тебе дальше или нет – решай сам. Мне лично ты до смерти надоел своим упрямством.

Неожиданно он выхватил из кармана куртки револьвер с коротким стволом и направил его на Шаткова.

– Ты же бывший ученый, – издевательски произнес он. – Должен быть умным и понимать расклад. – И с пафосом добавил: – Либо на этой бумаге будет твоя подпись, либо твои мозги!

«Крестного отца» цитирует, – сообразила Лайма. – Вероятно, считает себя крутым и вряд ли остановится на полпути.

Отморозок поднес револьвер к голове Шаткова.

– Либо ты отказываешься от всего потому, что умный, либо потому, что мертвый!

Раздался неприятный звук взводимого курка.

Лайме и Медведю было достаточно лишь одной секунды, чтобы переглянуться и без слов сказать друг другу самое главное. Шатков не должен погибнуть! Времени для раздумий не было. Иван, отличавшийся мгновенной реакцией, стремительно рванул вперед, а Лайма с целью напугать и деморализовать противника громко и пронзительно завизжала – да так, что сама едва не оглохла. Бандиты от неожиданности потеряли доли секунды для того, чтобы вовремя отразить удар. Медведь же, к собственному удивлению, успел подумать, что несостоявшаяся свадьба сильно повлияла на командира – раньше во время выполнения заданий она никогда не визжала как девушка из консерватории, у которой задралась юбка.

Первой жертвой неожиданной и стремительной атаки Ивана стал вооруженный револьвером парень в черной куртке. Ловко выбив из его руки оружие, Медведь коротко замахнулся. От мощного удара по макушке бритоголовый безжизненно грохнулся на пол, издав при этом странный протяжный звук, какой издают резиновые игрушки-пищалки, если на них хорошенько надавить. Падая, он умудрился зацепить Шаткова, и тот полетел вслед за ним вместе со своим стулом. Это значительно усилило звуковой эффект атаки.

Сидевший за столом гигант неожиданно проворно вскочил с кресла, и Лайме показалось, что в комнате сразу же стало темно. Он был похож на Кинг-Конга, взирающего сверху вниз на нью-йоркские небоскребы. Зрелище было впечатляющим и могло испугать кого угодно. Но только не Медведя. Не удостоив противника даже взглядом, Иван нырнул ему в ноги и одним рывком ловко перебросил через себя. Кинг-Конг, раскинув в стороны свои огромные лапы, пролетел пару метров по диагонали и брякнулся на стоявший в противоположном конце кабинета журнальный столик, раздавив его, словно спичечный коробок. Не дав противнику опомниться, Медведь быстро схватил кресло и шарахнул им чудовище по голове.

– Отлично! – возбужденно закричала Лайма с порога. – Теперь хватай Шаткова – и в машину. А я позвоню шефу – пусть его люди сами разбираются с этими субчиками.

Все это время Шатков лежал на полу, не подавая признаков жизни. Вероятно, потерял сознание от сильного удара об пол.

– Сейчас, только свяжу их, – откликнулся немного запыхавшийся Иван. – А то очухаются еще. Слушай, а тебе не кажется, что эти типы как-то не слишком похожи на музыкантов? Да и не видели мы их до сих пор – ни на фестивале, ни в гостинице. Разговаривают как бандиты…

– Ты давай вяжи их, потом разберемся!

Иван размотал Шаткова и той же веревкой связал бритого парня, который до сих пор не пришел в себя.

– А этого чем связать? – кивнул он в сторону Кинг-Конга. – Может, шторами с окон?

Тут послышался слабый стон – это очнулся Шатков.

– Иван Сергеевич, с вами все в порядке? – спросила, наклоняясь к нему, Лайма.

– Давай, я помогу ему подняться, – предложил Медведь и шагнул к Шаткову.

В этот момент за их спинами раздался истошный крик. Вот именно истошный, как будто человек, издавший его, был на грани отчаяния:

– Руки вверх, быстро, иначе стреляю!

Лайма и Медведь мгновенно обернулись и увидели, что в дверях стоит бледный и всклокоченный человек в черном костюме с пистолетом в руке. Еще один человек в таком же черном костюме маячил у него за спиной.

– Как это? – глупо удивилась Лайма. – Вы же только что лежали внизу связанный!

– Да я же развязал того, первого, – тихо сказал Медведь, держа руки высоко над головой. – А уж он этого освободил.