Дарья Донцова - Человек-невидимка в стразах

– Многие так поступают, ничего особенного в этом нет, – сказала я, вспомнив свои сегодняшние обстоятельства.

– Конечно, – не стал спорить Юра. – Но, закончив наконец-то переоборудование дома, Васюковы переехали в него втроем. К паре прибавился Артем. В документах мальчика четко указано: Артем Петрович Васюков, мать – Римма Марковна, отец – Петр Михайлович. Ловко? Может, они пошли на лишний расход, платили за съем жилья и очень долго отделывали комнаты, чтобы явиться на новое место уже с мальчиком?

– Мда… – крякнула я, – Копперфильд отдыхает. Где супруги нашли ребенка?

– В НИИ психической коррекции, – ответил Юра. – Если тебе на руки выдали документ, то, идя по бумажному следу, всегда можно доползти до истока. В январе Артема выписали из клиники этого института уже в качестве родного сына Васюковых. Но наиболее интригующий момент состоит в том, что мальчик туда не поступал. Его не привозили по «Скорой» и не помещали на лечение в плановом порядке. Никаких упоминаний об Артеме в институтских бумагах нет! Он не оформлялся в приемном отделении, не ел в столовой, не делал лечебные процедуры, не сдавал анализы, не получал медкарты. Мальчик-фантом. У меня сложилось впечатление, что аист принес Артема в клюве третьеклассником, сбросил его в холл НИИ психической коррекции, а Римма Павловна схватила «младенца» в объятия и утащила с собой.

– Маловероятно, – усомнилась я, – птичке никак не поднять такого тяжелого мальчика.

– Вот-вот, – хмыкнул Шумаков, – копать надо в НИИ, там собака зарыта.

В кабинет к Евдокии Матвеевне я попала без всяких проблем, просто сказала девушке на рецепшен:

– Мне посоветовали обратиться за помощью к доктору Константиновской.

Медсестра спокойно ответила:

– Понедельник, вторник и четверг с восьми до полудня Евдокия Матвеевна ведет бесплатный прием. Вам нужно иметь направление от районного врача и записаться. Сейчас заполнился июнь, в июле доктор в отпуске. Вы можете попасть на консультацию в первых числах августа.

Я покосилась в окно, за которым зеленел май.

– Навряд ли Константиновская трудится всего три дня в неделю.

– Конечно, нет, – улыбнулась девушка, – в среду она работает с платными пациентами.

– Сегодня как раз среда, – вкрадчиво сказала я. – Не согласится ли Евдокия Матвеевна за дополнительный гонорар побеседовать со мной после окончания приема? Очень прошу вашего содействия, я готова на любые материальные затраты.

Регистратор мило улыбнулась.

– Плата за прием фиксирована, вам выдадут квитанцию. И нет никакой необходимости просить доктора задержаться. Ступайте в пятнадцатый кабинет, Евдокия Матвеевна свободна.

Я не поверила своим ушам.

– Хотите сказать, что врач, к которому родители записываются заранее за несколько месяцев, скучает сейчас без пациентов?

Девушка кивнула:

– Ну да. Сама удивляюсь. Прибегают сюда мамаши, плачут, требуют своих детей срочно к Константиновской направить. Я им объясняю про долгое ожидание и предлагаю посетить специалиста на коммерческих основаниях. В ответ у всех одна реакция: «Деньги платить? Ну уж нет, лучше погодить». Я сначала пыталась женщин уговорить, объясняла: прием стоит умеренно, почему же этим не воспользоваться? А потом перестала, редко кто соглашается платить. Вот сегодня у нас пусто, а заглянете завтра, ахнете, в коридорах не протолкнуться будет.

К моему удивлению, на Евдокии Матвеевне был не белый халат, а платье с цветочным рисунком. Да и кабинет ее скорей походил на спальню, в которой мирно уживаются разновозрастные дети, чем на приемную врача. Никаких стеклянных шкафов с инструментами, медицинских справочников и кушеток, застеленных клеенкой.

Одну стену занимали полки с книгами: сказки, раскраски, комиксы, детективы для школьников, у второй стояли стеллажи с игрушками. Еще здесь были диван, парочка кресел и два стола. На одном, маленьком, лежала коробка с пластилином и доска, за другим, письменным, сидела Константиновская.

– Вам придется меня выслушать, – запальчиво заявила я с порога.

– Ну конечно, – улыбнулась Евдокия Матвеевна, – иначе я не смогу вам помочь. И выслушать придется, и порасспрашивать, и кое-чего записать. Садитесь, располагайтесь. Хотите чаю? Какой предпочитаете? Лично я люблю черный, наверное, не оценила зеленый. Но на всякий случай держу коробочку для любителей экзотики. Ну согласитесь, россиянам более по вкусу нормальный лист. А салат из горькой травы… э…

– Рукколы? – вступила я в разговор, ощутив, как внутри утихает дрожь.

– Верно, – засмеялась Евдокия, – я чувствую себя козой в гостях у Мурки. Помните, у Маршака в стихах «Кошкин дом» козочка говорит мужу: «Слушай, дурень, перестань есть хозяйскую герань». А тот ей отвечает: «Ты попробуй, очень вкусно, словно лист жуешь капустный». Вот и я ту рукколу мусолю лишь из желания продемонстрировать гастрономическую осведомленность, никакого удовольствия она мне не доставляет.

Надо отдать должное Евдокии Матвеевне: услышав в речи посетительницы нотки агрессии, она ловко погасила тлеющие головешки.

– Вы одна? – вдруг спросила Евдокия.

Я кивнула.

– Лучше приходить с ребенком, – посоветовала Константиновская, – но мы вполне можем сейчас обсудить часть проблем. Внимательно вас слушаю.

– Артем Васюков, – коротко сказала я. – Знаете его?

Глаза Евдокии погасли, словно задутые сквозняком свечи.

– У меня очень плохая память, – призналась Евдокия Матвеевна. – Мальчик уже был тут?

– Судя по документам, да. Ребенка выписали из НИИ, порекомендовав ему домашнее обучение.

– Очевидно, доктор счел такую форму занятий наилучшей, – проявила цеховую солидарность Константиновская. – Кто занимался с Артемом? Какая проблема привела вас ко мне и кем вы приходитесь молодому человеку? Кстати, он уже вышел из возрастных рамок нашего контингента.

Мне было забавно слушать, как хозяйка кабинета, не поведя бровью, врет про Артема Васюкова и совершает элементарные ошибки. Но я не хотела сразу ловить даму на лжи, поэтому продолжила беседу:

– Артема лечила Рогачева.

– Людмила Павловна погибла, – сообщила врач.

– Мне рассказали о вашей дружбе и совместной работе, – кивнула я.

– Да, мы сообща вели больных, – не дрогнула Константиновская.

Я положила ногу на ногу и задала главный вопрос:

– Где сейчас Артем?

– Понятия не имею, – машинально ответила врач. И моментально исправила очередную оплошность: – Никогда ничего не слышала о юноше.

Я облокотилась локтями о стол.

– Уважаемая Евдокия Матвеевна, откуда вам известно, что Артем юноша? Может, ему три года?

Константиновская сделала попытку отодвинуться от меня и вжалась в спинку стула.