Люся Лютикова - Пускай меня полюбят за характер

А дальше появился риелтор Бабиченко, маг и волшебник. Он посулил тренерше золотые горы, которые она получит за невинное представление. Все сложности, связанные с подбором лохов и документальным оформлением мошенничества, Аркадий Васильевич, естественно, брал на себя.

– Но сначала, – сказал риелтор, – необходимо выписать из квартиры Ангелину.

– Это еще зачем? – заподозрила неладное Виолетта Владленовна.

– Покупатели разные попадаются, – делился своим опытом Бабиченко. – Иные осторожничают, справляются в домоуправлении, кто прописан на жилплощади. Если узнают, что, кроме пенсионера, в квартире проживают другие родственники, ни за что не отдадут свои денежки. Так что лучше перестраховаться. Тем более что вы-то уж точно ничем не рискуете.

Копейкины действительно не рисковали: Виолетта Владленовна оформила у нотариуса завещание, согласно которому квартира отходила дочери. Так что Ангелина почти без колебаний выписалась из Москвы в ту самую деревню в Калужской области, где прошло ее детство. К этому времени пожилые родственники уже умерли, оставив ей дом. И афера завертелась…

Выложив все начистоту, Ангелина тяжело вздохнула. Рассказ дался ей нелегко, худенькое личико еще больше осунулось. Нет, она явно не убийца. Все-таки преступника надо искать среди обманутых покупателей квартиры.

– Дайте мне, пожалуйста, копии договоров пожизненного содержания, которые заключала ваша мать, – попросила я.

– У меня нет никаких бумаг, – растерялась Ангелина. – Аркадий Васильевич забрал все документы себе.

– Ну хоть кого-нибудь из покупателей вы запомнили?

– Я знаю только, что всего было пять человек. Первая – девушка с Украины, студентка. Потом интересный такой молодой человек, вроде бы ученый. Третья – пожилая женщина, она покупала квартиру для внука, что называется, «на вырост». Четвертый – какой-то шахтер из Кузбасса. Ваша подруга – последняя. Но я, к сожалению, помню только лица, а не фамилии. Спросите у Бабиченко, он должен знать.

– Аркадий Васильевич умер, – сказала я и после паузы добавила: – Неизвестно еще, кто будет следующей жертвой.

Огромные глаза Ангелины от страха стали еще больше.

– Вы думаете, что ею могу стать я?

– Возможно.

– Что же мне делать? Я не могу обратиться в милицию, потому что тогда придется рассказать о том, что я участвовала в афере! Меня ведь могут за это посадить?

Я кивнула:

– Запросто.

– Но клянусь вам, что в убийствах я не замешана! Что же мне делать? Я не хочу умирать! – И Ангелина тихо заплакала.

Я погладила ее по белокурой голове.

– Мне кажется, что вам надо на время скрыться. Уезжайте из Москвы туда, где вас никто не найдет. Хотя бы в Калужскую область. И не высовывайтесь оттуда до тех пор, пока настоящего убийцу не посадят за решетку.

– Как вы думаете, это долго продлится?

В ответ я лишь развела руками.

На следующий день будильник зазвенел в девять утра. И кто только поставил его на такую рань? – недоумевала я, глубже зарываясь под одеяло. Совсем не хочется вставать, пожалуй, подремлю еще немного. Но тут же я вспомнила: ведь сегодня похороны Аркадия Васильевича! Вскочив с постели, я заметалась по квартире. Надо успеть вымыть голову, одеться и прибыть к одиннадцати часам в церковь на Юго-Западе, где состоится отпевание риелтора.

Я немного припозднилась к началу службы. А все из-за цветов. Естественно, руководство агентства забыло купить венок для бывшего сотрудника, так что мне пришлось раскошелиться на небольшой букет. Розы я не люблю, на каллы у меня денег не хватило, поэтому ограничилась десятью гвоздиками.

В церкви я тихо присоединилась к группе скорбящих. Их оказалось на удивление много, большинство составляли мужчины. Вот уж не думала, что у мошенника было столько друзей!

Вскоре началась процедура прощания. Сначала к гробу подошла блондинка в черном платке. Даже в горе, с опухшим от слез лицом, она была настоящей красавицей.

– Кто это? – шепотом спросила я у соседа, сорокалетнего мужчины в драповом пальто.

– Танечка, вдова, – ответил он.

Вот это да! У старого сморчка была такая красавица жена! Не иначе как молодка клюнула на денежки Бабиченко, добытые нечестным путем.

Женщина медленно поцеловала покойника в губы, а потом подвела к гробу двоих детей. Мальчику можно было дать лет семь, а девочка выглядела на все пятнадцать. Дочь с рыданиями припала к отцовской груди, а сын, тоже утирая слезы, ограничился поцелуем в лоб. Наконец, дети отошли от покойника, и к нему потянулась цепочка, состоящая из родственников и друзей. В числе последних скромно подошла и я. В гробу Аркадий Васильевич выглядел, пожалуй, даже лучше, чем при жизни. По крайней мере бальзамировщик нанес ему на щеки румянец, который раньше отсутствовал. Я положила свой букет на грудь усопшему и отошла.

После отпевания многие из присутствующих откланялись, выразив свои соболезнования вдове. Оно и понятно: самый разгар рабочего дня, и людям надо вернуться на службу. Оставшаяся компания погрузилась в автобус и отправилась в крематорий. А после того, как гроб медленно уплыл в печь, мы почти в полном составе поехали в квартиру Бабиченко на поминки. Я, естественно, ухватилась за эту возможность, чтобы как можно больше разведать о мошеннике.

Квартира, в которой жил Аркадий Васильевич, произвела на меня сильное впечатление. Я ожидала увидеть роскошь, приобретенную на нетрудовые доходы, а меня встретила нищета. Тесная «трешка» на последнем этаже панельной хрущевки, без лифта и мусоропровода. Квартира, в которой все окна выходят на одну сторону, микроскопическая кухня, две смежные комнаты и одна малюсенькая изолированная каморка.

Обстановка тоже не радовала глаз богатством. Вся мебель старая и потертая, в последний раз ремонт делали при царе Горохе. Ничего не понимаю. Куда Аркадий Васильевич девал награбленное? Неужели, как Деточкин, переводил в сиротские дома?

Стол был накрыт просто, по-домашнему: блины, кутья, незамысловатые салаты и нарезка. Слева от меня посадили того самого мужчину, с которым я разговорилась в церкви. Теперь он был не в пальто, а в черном, под стать случаю, костюме. Мужчина усиленно налегал на водочку, тем более что поводов было предостаточно: присутствующие по очереди поднимались, чтобы сказать несколько слов о Бабиченко.

На поминках редко всплывает неприглядная правда о покойнике (хотя, казалось бы, когда еще, если не сейчас?). В современных людях пока чрезвычайно живы первобытные суеверия: в частности, что обиженный дух умершего будет им мстить. Поэтому я молча уплетала салат с крабовыми палочками и не ожидала никаких сенсационных разоблачений. Но из этих речей вырисовывался совсем уж идеальный портрет Аркадия Васильевича. Примерный семьянин, замечательный отец, талантливый инженер и скромный гражданин с большим добрым сердцем – страна никогда не восполнит эту потерю. Если бы я собственными ушами не слышала рассказы Изабеллы Юрьевны и Ангелины, я бы, пожалуй, решила, что подозревать Бабиченко в квартирных мошенничествах может только сумасшедший.