Елена Логунова - Снегурка быстрой заморозки

– Почему ты не оставила ни одного кустика себе? – накинулась я на Ирку. – Эта Лиза, наверное, выращивает цветы на продажу, будет торговать ими втридорога, срезанными! А мы теперь никогда не увидим синюю розу в цвету в условиях произрастания!

– Почему – никогда? – подумав, возразила подруга. – Если тебе так интересно, можем сходить в ведомственный детский сад водников и посмотреть на тамошнюю клумбу!

– Это в какой детсад, «Водники»? В тот, что на улице Илюшинской? – встрепенулся Марик.

Ирка кивнула.

– Боюсь вас огорчить, но там с вашими синими розами тоже неувязочка случилась. Я сейчас, только газету принесу! – Марик сорвался с места и унесся в коридор.

– Да черт с ними, с розами, – начала было Ирка.

– Вот!

Прибежавший обратно Марик шлепнул на стол газету с фотопортретом Лаврового Листа.

– Я только что прочитал тут сводку ГУВД за вчерашний день. Заметочка поэтически называется «Как хороши, как свежи были розы...». Слушайте: «...С территории детского сада „Водники“ на Илюшинской похищена дюжина розовых кустов, еще не вступивших в пору цветения. Похититель, личность которого не выяснена, ночной порой выкопал все двенадцать кустов и увез в неизвестном направлении на строительной тачке, следы которой остались на разворошенной клумбе».

– Если следы отпечатались, почему направление неизвестно? – справедливо спросила я.

– Наверное, за пределами клумбы следы сразу потерялись, – предположила Ирка. – Ладно вам, я что хотела сказать? Я хотела сказать, черт с ними, с этими розами! Давайте устроим себе тихий час, а?

Подруга потянулась и зевнула.

– Не тихий час, а настоящую сиесту! – обрадовался Марик. – Я сейчас же заварю себе мате!

Ирка вздернула одну бровь.

– В калебасе, – уточнил Марик.

Подруга подняла вторую бровь.

– Мате – это такой богемный напиток, – пояснила я Ирке, которую явно впечатлили незнакомые слова. – Заваривается в калебасе, специальном сосуде из тыковки, и пьется через металлическую соломинку-бомбилью.

Подруга посмотрела на меня с уважением:

– Ты тоже такое пьешь?

– Нет, такое пьет твой племянник, – честно призналась я. – И еще латиноамериканские пастухи. Я просто прочитала про мате в Интернете. Вроде этот напиток тонизирует, не возбуждая, и успокаивает, не тормозя. Способствует позитивному мировосприятию и генерирует доброжелательность. Думаю, у брутальных мексиканских пастухов выбор небольшой: либо мате на брудершафт, либо перманентный мордобой.

– А это вкусно? – Ирка чутко повела носом.

Марик как раз залил в калебасу порцию горячей воды. В воздухе отчетливо запахло печеной тыквой.

– По отзывам, получается что-то вроде чая, только гораздо противнее на вкус, – тактично понизив голос, сказала я. – Примерно как настой полыни или коры хинного дерева. Ты, кажется, хотела пройти курс профилактического лечения лихорадки? Думаю, мате будет в самый раз.

– Пойдем, теть Ира, я дам вам глотнуть! – прокричал уже из коридора любезный Марик.

– Спасибо, дорогой, но я лучше глотну другой микстуры! – громко ответила Ирка, открывая холодильник, в дверце которого нашлась початая бутылка коньяка.

Определившись с выбором напитков, тетушка и племянник с полными емкостями разбрелись по своим комнатам. Мыть посуду пришлось мне, но я не роптала: Ирка как амнистированная узница имела временное освобождение от трудовой повинности, а Марик заслужил отдых как автор вкусного и питательного фондю.

Радуясь редкой возможности предаться сну среди дня, я поставила вымытые тарелки в сушку и побежала наверх, в библиотеку. Выключила свой голосистый мобильник и припала всем телом к уютному диванчику.

Укладываясь спать, я забыла включить кондиционер, удовольствовалась открытым окном и даже шторы не задернула. После пятнадцати часов солнце, благополучно перевалившее через островерхую крышу дома, скатилось на один уровень с моим окном и превратило библиотеку в печку типа «тандыр». В результате я проснулась мокрая как мышь и с головой вспухшей, как дрожжевая лепешка.

Посмотрела на часы: шестнадцать тридцать две. Самое время заканчивать тихий час. Растекаясь, как тающая снегурочка, и оставляя за собой мокрые пятна, поплелась в душ и встала под холодную воду. Когда зубы начали стучать, а вздыбленные волосы и мозговые извилины распрямились под действием водяных струй, вылезла из душа. Натянула на влажное тело штаны и майку, спустилась на первый этаж и прислушалась.

В доме было спокойно. Из-за двери комнаты для гостей, оккупированной Мариком, доносилась тихая медитативная музычка в стиле латинос. Вероятно, лирические напевы мексиканских пастырей мелкого рогатого скота шли в одном комплекте с мате из калебасы.

В Иркиной спальне царила тишина, за дверь не просачивалось ни единого звука. Я решила, что наша утомленная приключениями островитянка спит сладко и безмятежно, как Робинзон в каюте подобравшего его судна, и на цыпочках прокралась в кухню.

Выпила соку, съела печенье, выглянула в окошко на веранде и увидела в тени под забором спящего Томку. Пес переместился с крыльца на лужайку, совершенно не изменив позы.

– Эй, соня мохнатый! – вполголоса позвала я. – Есть хочешь?

Томка стукнул хвостом.

– А пить?

Хвост взлетел и опал дважды.

– А гулять?

Пес перевернулся на живот, поднял голову и открыл один глаз. Морда у него была недоверчивая.

Я сняла с гвоздика поводок и с намеком потрясла им в окошке. Собака радостно улыбнулась и порысила на крыльцо.

– Мы пошли гулять! – неизвестно кому сообщила я, обернувшись к пустой кухне.

Вышла на крыльцо, легонько хлестнула свернутым поводком по лохматому собачьему заду и потрусила в обход дома к калитке, которая уже прогибалась и гремела под натиском рвущегося на волю Томки.

– Это она! – воскликнул Сереня тоном, в котором радость смешалась с удивлением.

– А ты говорил – зря сидим! – напомнил младшенькому Леня Пушкин, лучась самодовольством.

План подстеречь бабу – хранительницу Булабонги в кущах Пионерского-2 принадлежал ему. Лене казалось логичным предположить, что тетка, оставившая собственную квартиру на произвол судьбы, может засесть в доме своей то ли подруги, то ли сестры – черт их разберет, баб этих! Какая разница? Не потеряла же она интереса к судьбе дорогого человечка? Правда, на вчерашнее свидание с похитителями Ирины Елена почему-то не явилась, а сегодня с утра злонамеренно не отвечала на звонки, но Леня, успокаивая себя и встревоженных братьев, объяснял это вполне понятным нежеланием Елены расставаться с драгоценной маркой. Мол, противник взял тайм-аут, чтобы поразмыслить и изобрести хитрый способ обвести братьев Пушкиных вокруг наманикюренного пальца.