Дарья Донцова - Третий глаз-алмаз

– Обожаю гостей, – бурно радовалась Лариса Петровна, сидя во главе стола, – конечно, к нам теперь никто не ходит! Я своим видом распугала всех друзей Карины.

– Вы великолепно выглядите, – поспешила сказать я.

– Спасибо, но я знаю, что люди боятся инвалидов!

– Мама! – с легкой укоризной сказала Кара.

– Ой, прости, доченька, – опомнилась Лариса, – я понимаю, как тебе надоела занудная старуха! Целый день в кровати лежит, ничего не делает, только стонет! Хотя я стараюсь! Всегда улыбаюсь! Мне очень тяжело, но я не показываю своих мучений!

– Я могу порекомендовать отличное лекарство, – не выдержала я, – оно купирует практически любую боль. А что вас тревожит?

– Ноги, – необдуманно соврала Лариса Петровна, – их так и выкручивает! Но я терплю до последнего, понимаю, что я обуза для Кары, вот и молчу, хотя иногда возникает такое ощущение, что ноги тигр жует.

– Это же прекрасно! – воскликнула я.

Лариса удивилась.

– Вы полагаете?

– Конечно! Вы выздоровеете! Врачи знают: если в неподвижных ногах возникает боль, значит, нервные клетки восстанавливаются, – объяснила я, – начинайте заниматься гимнастикой, и вы скоро побежите.

Глаза Ларисы Петровны наполнились растерянностью.

– Наверное, я спутала, – заявила она через мгновение, – у меня душа болит!

– Тогда рекомендую настойку валерьяны, – тут же посоветовала я, – пиона или пустырника. Посоветуйтесь с доктором, есть огромное количество чудесных препаратов.

– Я никогда не жалуюсь, молча терплю мучения, – заявила Лариса, – понимаю: я обуза для Кары, лекарства денег стоят. А моя бедная доченька – единственная их добытчица! И печень у меня болит! Она лекарств не вынесет.

– Тогда вам нельзя есть торт, – заметила я, – тем более второй кусок!

Лариса Петровна уставилась на тарелку, где лежали остатки бисквита, щедро украшенного кремом.

– Да, я обуза, – прошептала она, – даже за столом мы говорим только о моих проблемах! Это ужасно! Кара, подай носовой платок, извини, что, как всегда, мешаю тебе пить чай, но самой-то мне не встать! Господи, бедная моя доченька! Досталась же тебе увечная мать! Из-за меня ты живешь в одиночестве.

– Мамуля, – устало сказала Карина, протягивая ей салфетку, – я очень тебя люблю.

– Нет, я жернов! – зарыдала Лариса. – Камень на твоей шее! Не спорь!

– Она и не собирается, – не выдержала я, – вы совершенно правы, паралитик – это жернов на шее. Кабы не вы, Карина бы вышла замуж!

Кара закашлялась, а Лариса перестала рыдать.

– Я обуза? – спросила она.

– Огромная, – подтвердила я, – вы так часто говорите о своем несчастье, что убедили Карину: мать – ее крест.

– Хочу еще торта, – тут же перевела разговор в другое русло Лариса.

– Вам нельзя, – не выдержала я, – у вас печень! А больная печень вызывает депрессию.

– У меня нет плохого настроения, – ляпнула Лариса, – просто скучно бывает. Без учеников трудно, я привыкла приносить пользу и работать с молодежью.

– Вы преподаватель? – спросила я.

– Русского языка и литературы.

– Значит, мы коллеги, я много лет преподавала французский.

– Что вы говорите! – обрадовалась Лариса.

– Сколько вы брали за урок? – поинтересовалась я.

– Десять долларов – стандартная цена, к вступительным экзаменам в институт я не готовила, слишком большая ответственность, – пояснила Лариса, – возраст моих учеников – двенадцать-тринадцать лет.

Я схватила даму за плечо.

– Лариса Петровна! Наша встреча неслучайна! У моей подруги Марины девочка-восьмиклассница, отвратительно пишет, представляете, в слове «ёж» она сделала четыре ошибки!

– Как это? – изумилась учительница.

– Написала «иошь», – засмеялась я.

– Да уж, – покачала головой Лариса, – это может показаться странным, но мне подобные случаи всегда были наиболее интересны!

– Возьмете Настю в ученицы?

– Я? – на этот раз совершенно искренне удивилась дама.

– Вы, конечно.

– Заниматься с девочкой?

– А что тут такого? Сейчас лето, педагоги не хотят работать, у детей каникулы, моя подруга не может найти репетитора, а Настю необходимо подтянуть!

– Но я инвалид! – выдвинула привычный аргумент Лариса Петровна.

– Но не на голову же! – бестактно заявила я.

– Вы правы, – протянула Лариса, – сяду у стола… десять долларов в час нам не помешают, и с ребенком, который написал «иошь», очень интересно работать…

– Думаю, к осени вы будете отбиваться от учеников, – оптимистично пообещала я и схватилась за телефон. – Марина, привет, я нашла тебе учительницу, ее зовут Лариса Петровна, вот, держите!

Хозяйка взяла трубку и стала беседовать с Мариной.

– Ну как? – хором поинтересовались мы с Карой, когда притихшая Лариса Петровна положила на стол мобильный.

– Они приедут через пару часов, уже собираются, – растерянно ответила хозяйка.

– Вот и отлично, – потерла я руки, – у нас есть время мирно попить чайку. Кстати, женщина, которая довела Кару до нервного срыва, что от вас хотела?

Лариса Петровна взяла чашку.

– Сумасшедшая!

– Мама, можно я расскажу? – попросила Кара.

Хозяйка царственно кивнула, и дочь ввела меня в курс дела.

Муж Ларисы Петровны и отец Кары был известным журналистом. В советские годы он работал в партийной газете, впрочем, тогда все издания были партийными, даже те, что выпускали профсоюзы. Николай Михайлович Егоров исправно писал заметки о лучших колхозниках и рабочих, взявших на себя обязательства выполнить пятилетку в четыре года, но в душе он был репортером, человеком, добывающим сенсации. Вот только в таких «горячих» корреспондентах пресса тех лет не нуждалась.

В перестройку Николай Михайлович не растерялся и стал выпускать собственную газету под названием «Лупа». Это было одно из первых «желтых» изданий с небольшим штатом сотрудников. Собственно говоря, работников в нем можно было по пальцам пересчитать. Основную работу проделывали сам Николай Михайлович и его приятель Эдуард. Как добывались сенсации? Слушали волну милиции, «Скорой помощи» и пожарной инспекции, имели информаторов в ГАИ и больницах. Частенько Эдуард и Николай ухитрялись примчаться на место происшествия первыми и оказывались один на один с пострадавшими, и тогда «Лупа» выходила с броской шапкой, типа «Жертва перед смертью назвала нашему корреспонденту имя своего убийцы. Мы начинаем собственное расследование». И Николай, и Эдуард умело уходили от конфликтов с органами, никогда не делились с ними полученными сведениями и самым тщательным образом хранили в тайне имена своих информаторов. «Лупа» стала быстро набирать тираж. К ее основателям потекли деньги, но Николай с Эдуардом удержались от покупки домов и машин, все добытые средства вкладывали в развитие газеты. Потом они взяли кредит, ясное дело, не в банке, а у барыги. В те годы получить легальным образом деньги на развитие бизнеса удавалось одному предпринимателю из тысячи, впрочем, и сейчас вы намучаетесь, если соберетесь взять дотацию для открытия собственной булочной или химчистки. В 90-е годы прошлого века процветали ростовщики, требовавшие немыслимый процент: одалживаешь десять тысяч долларов, возвращаешь двадцать, не сможешь вовремя расплатиться, включается счетчик, долг стремительно растет. Кое-кто лишился таким образом квартир, бизнеса и накоплений. Николаю Михайловичу и Эдуарду тоже не повезло, они задержались с возвратом денег. В редакцию явилось несколько накачанных парней в черном, они увезли приятелей в неизвестном направлении, а наутро у газеты появился другой владелец, прежние по состоянию здоровья ушли от дел.