Джорджетт Хейер - Тупое орудие

– Я, разумеется, сознаю, что на месте мистера Флетчера – он, кажется, входил в правление ряда компаний – не слишком щепетильный человек мог прибегать к услугам посредника для скупки акций, когда не желал, чтобы об этой операции стало известно, – ответил Ханнасайд.

– Вы знаете все, мистер Ханнасайд, – заморгал мистер Бадц. – Но в общем так оно и есть. Вы можете не одобрять этого, я могу не одобрять этого, но, в конце концов, какое это имеет к нам отношение?

– Это имеет к вам такое отношение, что у мистера Флетчера было обыкновение поручать такие дела вам.

– Совершенно верно. – Бадд кивнул. – Не отрицаю. Какой смысл отрицать? Мое дело – выполнять указания моих клиентов, и именно это я и делаю, мистер Ханнасайд, и не задаю вопросов.

– Думаю, что не всегда, – сказал Ханнасайд.

– Что вы хотите сказать? – Бадд выглядел оскорбленным. – Послушайте, такого еще мне никогда не говорили. Мне это не нравится, мистер Ханнасайд. Совсем не нравится.

– Но вы же сами вчера сказали сержанту Хемингуэю, что не выполнили некоторые указания мистера Флетчера.

Исчезнувшая с лица Бадда улыбка появилась вновь. С очевидным чувством облегчения он откинулся на спинку кресла:

– Ну-ну-ну-ну! Это преувеличение. Да, всего лишь небольшое преувеличение, уверяю вас! Я сказал сержанту только то, что между мистером Флетчером и мной произошла размолвка. – В чем заключалась эта размолвка? – спросил Ханнасайд.

– Имейте хоть немного сердца, суперинтендант! – Голос мистера Бадда звучал укоризненно. – Вы же не ждете, что человек в моем положении раскроет вам суть строго конфиденциальной сделки. Это было бы нехорошо. Недостойно.

– Вы ошибаетесь. Я жду именно этого. Чтобы не тратить время попусту, я сразу скажу вам, что в настоящий момент личные бумаги мистера Флетчера находятся в распоряжении полиции. Больше того, все, о чем вы откажетесь говорить, скажут мне ваши бухгалтерские записи.

Взгляд Бадда выразил еще больший укор; тихо, скорее грустно, чем сердито, он проговорил:

– Ну, суперинтендант, вы же знаете, что не можете так командовать мной. Вы человек разумный, я человек разумный, какой же смысл обходиться со мной так сурово? Нет, я вас спрашиваю!

– Вы еще поймете, что в моей власти обходиться с вами чрезвычайно сурово, – жестоко ответил Ханнасайд. – По вашим показаниям, вы посетили мистера Флетчера в вечер убийства; вы признаете, что между вами произошла ссора…

– Не ссора, суперинтендант, не ссора!

– … что нет свидетелей, которые подтвердили бы, что вы ушли из дома в указанное вами время. Кроме того, в бумагах мистера Флетчера достаточно документов, оправдывающих получение санкции на обыск вашей конторы.

Бадц выкинул вперед руку с растопыренными пальцами:

– Не будем доставлять друг другу неприятностей! Вы обращаетесь со мной некорректно, суперинтендант. У вас нет ничего против меня. Разве, прочитав эти ужасные новости, я сам не поспешил в Скотленд-Ярд? Разве я не рассказал всю правду вашему сержанту? Не этого я от вас ожидал. Я всегда соблюдал закон, всю мою жизнь. И что я получаю в награду?

Ханнасайд невозмутимо выслушал эти сетования. Не считая нужным отвечать на них, он поглядел в листок с записями и сказал:

– Десятого июня мистер Флетчер дал вам письменное указание купить десять тысяч акций «Хакстон Индастриз».

– Это верно, – подтвердил Бадц, глядя на него в некотором замешательстве. – Я этого не отрицаю. С чего бы?

– Эти акции, насколько я понимаю, считались мертвым капиталом, так?

Бадц кивнул.

– Вы купили эти акции, мистер Бадд? Прямота вопроса испугала Бадда. Он с минуту глядел на Ханнасайда, а потом еле слышно сказал:

– Чудной вопрос. У меня было указание, разве нет? Может быть, я этого не одобрял; может быть, мне казалось неразумным помещать капитал в «Хакстсщ Индастриз», но разве мое дело давать советы мистеру Флетчеру?

– Вы купили эти акции?

Бадд не сводил встревоженного взгляда с Ханнасайда и ответил не сразу. Было ясно, что он в растерянности и не может сообразить, что еще открылось в бумагах Флетчера. Он напряженно проговорил:

– Допустим, что не купил. Вы знаете, что такую уйму не купишь в мгновение ока. Да это и показалось бы странным, так ведь? Я же знаю свое дело!

– В то время, когда вы получили указание мистера Флетчера, «Хадсстон Индастриз»

не котировалась?

– Обреченная компания, – кратко ответил Бадд.

– По вашему мнению, эти акции ничего не стоили?

Бадд пожал плечами.

– Вас, без сомнения, удивило указание купить столь большое количество акций?

– Может быть, да. Удивляться – не мое дело. Может быть, мистеру Флетчеру кто-то что-то подсказал.

– Но, по вашему мнению, мистер Флетчер совершил ошибку?[

– Мое мнение тут ни при чем. Если мистеру Флетчеру были нужны эти акции, то меня это не касалось. Я купил их. И вообще, если вы так много знаете, вы увидите, что вокруг «Хакстон Индастриз» началось заметное оживление. Это был я.

– Покупали?

– А что еще мог я делать, хотел бы я знать, – проговорил Бадд почти снисходительно. – Ладно, я буду откровенен с вами, мистер Ханнасайд. Хотя для этого нет никаких оснований, ну ни на грош, только мне нечего скрывать, и я стремлюсь помочь полиции всем, чем могу. Не думаю, чтобы мои дела с мистером Флетчером могли вам помочь, но я здравомыслящий человек и понимаю, что вы захотите узнать про это дельце. Так вот, размолвка между мистером Флетчером и мной произошла именно из-за его указания. Вас поразило как нечто необыкновенное – я думаю, мы можем назвать это необыкновенным, – то, что мистеру Флетчеру понадобилось покупать десять тысяч акций обреченной компании. Меня это поразило точно так же. А кого бы это не поразило? А ну, скажите! Так что я делаю? Я спрашиваю себя, нет ли ошибки в письме. Очень легко стукнуть на машинке лишний нуль, так ведь? И вот я звоню своему клиенту, чтобы проверить. Я спрашиваю, должен ли я купить тысячу акций? Он говорит, да. Он нетерпелив, он хочет знать, почему я усомнился в его указании. Я просто ничего не могу ему сказать. Я начинаю объяснять, он кладет трубку. Ну, так зачем мне вводить вас в заблуждение? Незачем! И я это знаю. Я ошибся. Да, мистер Ханнасайд, я ошибся. В первый раз за двадцать лет я обвиняю себя в неосторожности. Мне больно признавать это. Вам тоже было бы больно. Я должен был получить письменное подтверждение от своего клиента, что ему нужна именно тысяча акций. Этого-то я и не озаботился сделать. Я купил по его поручению тысячу акций мелкими партиями. В результате этого акции поднялись. Тут мой клиент звонит мне. Телеграф отстукал ему новый курс, и он знает: это я. Он звонит, чтобы спросить, выполнил ли я указание. «Я говорю ему, да. Он в восторге. Мы с ним делали дела многие годы, я хорошо исполнял приказы, и теперь он откроет мне тайну. Это его обычные замашки, ничего дурного в нем не было. Ничего! Он говорит мне, что „И. П. С. Консолидейтид“ покупает „Хакстон Индастриз“, так что, если я хочу купить, я должен купить быстро и не привлекая к себе внимания. Bы поняли? Он говорит мне, они дойдут до пятнадцати шиллингов. И это наверняка. Может, даже выше. И что тут происходит? Он говорит в своей обычной шутливой манере, что я, наверно, думал, что он сошел с ума, покупая десять тысяч акций. Он говорит это так ясно, как я говорю сейчас. Десять тысяч. Вы поняли? Десять тысяч, а у меня одна тысяча, а акции поднялись с полукроны до семи с половиной шиллингов. И не собираются падать. Нет, сэр, „Хакстон Индастриз“ так и прут. Так где теперь я? Что мне делать? Осталось только одна вещь. И я ее делаю. Я еду к мистеру Флетчеру. Он меня знает; он на меня полагается: он поверит тому, что я скажу. Я скажу правду. Был он рад? Нет, мистер Ханнасайд. Были бы рады вы? Но он джентльмен. Джентльмен с головы до ног. Он понимает, что это недоразумение. Он огорчен, но он справедлив. Мы расстаемся друзьями. Прости и забудь. Вот истина в двух словах.