Дарья Донцова - Муму с аквалангом

– Ты полагаешь? – улыбнулась я.

– Так, так, – закивала малышка. – Надо примету переделать!

Мне стало интересно.

– Каким образом можно с этим бороться?

– Дай десять долларов. Снесу кота назад, и удача вертается, – хищно заявила вымогательница.

Федор покраснел и сказал что-то по-гречески, девочка в мгновение ока исчезла.

– Ты ее знаешь? – удивилась я.

– Бизнес для детей, – нехотя буркнул подросток. – Видят хорошую машину, один кота выпускает, вторая его ловит и за деньги обещает назад отнести.

Мне стало смешно.

– И хорошо они зарабатывают?

Федор насупился:

– Не знаю, я людей не обманывал. Стоп! Вот вам лучший ресторан.

Мальчик выскочил из машины и закричал что-то по-гречески. Из небольшого трактира вышел полный усатый грек и, кланяясь, завел меня в абсолютно пустой полутемный зал. Я села на стул. Ясное дело, проходимец Федор меня обманул. Тут нет ни одной дамы в брильянтах, здесь вообще никого нет, харчевня не пользуется популярностью у олигархов и их родственников, Нина сюда ни за какие коврижки не пойдет.

– Еду будем есть? – спросил хозяин.

– Ладно, – согласилась я, ощутив голод, – но только свежую.

– Лопату хотите?

– Штыковую? – вздрогнула я. – Зачем?

– Она вкусная, – причмокнул Федор, появляясь из недр трактира, – русские бандиты ее обожают.

– Лучше рыбу, – быстро ответила я.

– Лопата не мясо, – уточнил подросток.

Я поитересовалась:

– А из чего же она?

– Из лопаты, – заявил Федор, – сегодня разделали.

– Я бы предпочла сибаса…

– Не сезон, мадам, – серьезно возразил мальчик. – И дорадо нехороша. Барабульку ели когда-нибудь? Маленькая рыба, но очень вкусно.

– Хорошо, – согласилась я. – А что на гарнир?

– Лопату, – возвестил Федор.

– Она же рыба!

– Нет. Лопата – это лопата. Не мясо, не рыба, не птица.

– Будь по-твоему, – сдалась я, – барабулька с лопатой.

– А соус?

– На ваш вкус.

Федор что-то сказал отцу, тот потер руки и исчез на кухне.

Пару минут в ресторане царила сонная тишина, потом послышался грохот, и в зал влетела девушка лет шестнадцати, настоящая красавица. В руках она держала газеты. Не обращая на меня ни малейшего внимания, посетительница стала выкрикивать что-то на греческом языке. Из кухни высунулся хозяин.

– …? – Судя по интонации он задал ей вопрос.

Девушка подняла руки к потолку и заорала:

– …! …! …! Калистидас!

– О! О! О! О! – завопил папа. – Костя! Калистидас!

Я, услышав знакомую фамилию, навострила уши. В зал вошел Федор.

– …? – поинтересовался мальчик.

– …! О! Калистидас! – запрыгала девушка и развернула газету. – …! Вашингтон! …! Костя! …! …! …! Андропулос! Калистидас!

– О! О! О! – закачался отец Федора, потом посмотрел на меня. Выкрикнул: – Барабулька о'кей! – и исчез на кухне.

Девушка продолжала нараспев читать статью из газеты, по изумленному лицу Федора было понятно, что его ошеломили новости.

– Что случилось с Константином Калистидасом? – не выдержала я.

– Он умер в тюрьме, – ответил Федор. И вдруг покраснел: – Вы понимаете по-гречески?

– Фамилии на всех языках звучат одинаково. Я сообразила, что с Калистидасом произошло какое-то событие, которое затронуло его бывшего ближайшего приятеля Андропулоса из Вашингтона.

Федор уставился на меня.

– Вы не жена русского бандита, – разочарованно отметил он.

– Нет, но имею средства, чтобы оплатить барабульку. А еще заплачу тебе, если ты переведешь статью, – предложила я.

– Это не очень хорошая газета, – покачал головой Федор, – она много врет. Тут сплетни, слухи…

– Калистидас! Мария! – заорали с улицы, и в ресторан вбежала женщина лет сорока, одетая в длинное черное платье. – …! …! …!

– О! – выдохнул Федор.

Тетка схватила пульт от телевизора, экран замерцал, появилось изображение мужчины в костюме. Корреспондент сыпал словами с такой скоростью, что его речь напоминала пулеметную очередь, но присутствующие великолепно понимали говорящего.

На экране возникло помещение то ли морга, то ли больницы, камера продемонстрировала каталку, на которой лежало тело пожилого мужчины.

– А! – в едином порыве воскликнули хозяин трактира, Федор, девушка и тетка.

Затем вновь последовали комментарии репортера и появилась панорама Вашингтона. Затем старик, смотревший прямо в объектив, монотонно забубнил заученный текст.

– О… о… о… – застонала вся компания. – Мария!

– Переведите мне, – занервничала я.

Федор отмахнулся.

– Сейчас! Три минуты! О! А! О!

– Роза! – подпрыгнула девушка.

– Мария!!! – застонала тетка.

– О!

– А!

– Федор! – закричала я. – Сколько ты хочешь за перевод? Называй любую сумму!

На экране появилась молодая женщина с указкой, она стала тыкать ею в карту Греции. Федор потряс головой.

– Газета не врет, – потрясенно сказал он. – Невероятное событие! Вы знаете историю Калистидаса?

– Да, – кивнула я, – он в тюрьме за взятки.

Федор открыл газету и начал довольно бойко переводить текст на русский язык.

– «Вчера в семь утра в больнице от инфаркта скончался Константин Калистидас. Несмотря на обещание пересмотра дела и уменьшение срока заключения, он никогда не признавал себя виновным…»

– Погоди! – перебила я Федора. – Здесь дана фотография мужской ноги с шестью пальцами. К чему этот снимок?

– Сейчас, мадам, по порядку, у меня не очень хорошо получается переводить, – стал кокетничать Федор.

– Ты изумительно говоришь по-русски, продолжай.

– «Даже перед смертью Константин отказался признаться во взятках. Он умирал в сознании, его последняя фраза была: „Я не виновен“. Не успели тело Калистидаса накрыть простыней, как случилась новая смерть. В пригороде Вашингтона, в собственном доме, покончил с собой Арис Андропулос, некогда ближайший друг Константина, человек, который представил следствию бумаги, подтверждавшие факты преступной деятельности Калистидаса. Газеты и телеканалы нашей страны шокированы получением предсмертного сообщения Андропулоса. Арис не только записал свою речь, но и запечатлел свой уход из жизни на пленку. Несколько лет Андропулос испытывал тяжкие страдания, он знал, что неизлечимо болен, но продолжал бороться с болезнью. Арис был любим друзьями, его считали образцом для подражания. Потеряв много лет назад супругу Марию, Арис более не женился, он хранил верность покойной и жил в своем особняке один. Что же заставило Андропулоса застрелиться перед камерой? Физические муки? Нет, душевные страдания. Ниже мы приводим полный текст его предсмертного сообщения…»

Федор остановился и перевел дух.

– Продолжай! – велела я.

Подросток повиновался.

– «Многие годы нас с Марией считали счастливой семейной парой, но никто не знал, что красивый фасад скрывает гнилой дом. В первое время после свадьбы мы хотели завести ребенка, но Мария не беременела. Жена обратилась к врачу, который, проведя исследование, вызвал в кабинет меня. В результате анализов выяснилось, что бесплодным в нашей паре являюсь я, а Мария способна зачать и выносить дитя. Для любого мужчины невыносима мысль о физической ущербности, я очень не хотел, чтобы Мария знала правду, и уговорил врача не сообщать ее жене. Сейчас, осознавая то, к чему привело мое стремление сохранить мужское самолюбие, я глубоко раскаиваюсь в содеянном и прошу прощения у своей покойной жены Марии. Но много лет назад я счел возможным подкупить доктора, и он сказал моей супруге, что та бесплодна и медицина ей не поможет.