Маргарита Южина - Хомут на лебединую шею

– А почему в тайник сунула? – прищурилась Гутя.

– От вас подальше! – скорчила рожу Аллочка. – Вы же, если бы узнали, проходу не дали! Кричали бы, что такая дорогая вещь, а ты ее щербатому!

Неверовы надулись, но тут же снова вернулись к разговору о Паганини.

– Ну, а как парнишка себя чувствует? У тебя никого знакомого нет в больнице? Он говорить не может?

Фома передавал, что говорил ему врач, что говорила Тамара, а когда поток вопросов иссяк, призадумался.

– Аллочка, а почему сегодня Толик не пришел? – вдруг спросила Варя.

– Наверное, живот еще не прошел. А что?

– Да я так… ничего…

– И все же, как связаны Псов и я? – неожиданно спросил Фома. – Псова убили у нас в квартире, потом за мной начинают следить и попутно освобождаются от свидетелей.

– Может, у тебя в поликлинике действует группа наркодельцов, а ты им мешаешь? – предположила Аллочка.

– Ерунда. Я сейчас никому не мешаю, у меня отпуск. И потом, при чем здесь Псов? Почему его убили у меня на балконе? И отчего Псов вышел на балкон? На улице ведь не май месяц. Покурить? Так он не курит, Аллочка говорила. Отчего Псов заставлял женщин кусать мясо? Я согласен, он, вероятно, душевнобольной, но я-то здесь каким боком? Я даже не психиатр, я хирург.

– Хватит! – резко оборвала его Варя. – Сейчас ляжем, и каждый будет думать, а завтра поделимся своими мыслями. От того, что ты сейчас себя на флаги рвешь, мы ближе к разгадке не стали. А завтра, чтобы времени зря не терять, съездишь в больницу, не знаю, кого уж ты там отыщешь, но надо возле Поганкина организовать заслон, чтобы муха не пролетела. Не дай бог, о том, что парень жив, узнают те, кому не надо. А уж когда Леша заговорит… Кстати, а милиция этим делом занимается?

– Занимается, наверное… Честно говоря, я забыл спросить, – виновато проговорил Фома.

– Завтра спросим. Аллочка, ты тоже обязательно подумай, у тебя иногда неплохо получается.

Утро началось рано. Очень рано – в девять часов. Для Гутиэры, а тем более для Аллочки это была непроходимая рань. Однако должны были явиться строители, чтобы сделать завершающие штрихи ремонта, да и бог бы с ними, кабы не Кареев. И именно поэтому дамы вскочили ни свет ни заря и уселись к зеркалам. Довольно они его потешили сонным видом в кровати и душем из клея, сегодня надо было предстать перед мужчиной на высоте. Нельзя допустить, чтобы вместе с ремонтом закончились такие хрупкие еще отношения. Гутя выводила тонкой кисточкой бровь, когда от зеркала ее оторвал телефонный звонок.

– Алло, Гутиэра? Это Фаина вас беспокоит. Приезжайте немедленно! Просто немедленно!

– У вас что-то произошло? – всполошилась Гутя.

– Да! У нас не что-то, у нас Андрей ушел из дома… – послышались всхлипы из трубки.

– Ну, погодите, может, все не так страшно…

– Нет, вы не понимаете! Это как раз страшно! Он сказал… Он сказал, что может перенести все, но… Но не может видеть, как я топчу его корни-и-и, – уже в голос рыдала Фаина.

Гутиэра была ответственной свахой, поэтому профессионализм не позволил ей просто отмахнуться.

– Ну зачем вы так-то? – принялась разруливать она ситуацию. – Ну, я не знаю, объясните ему, что случайно наступили на корешки, что теперь будете внимательнее… Что там у вас упало? Роза? Герань? Эти корни легко отрастают, я знаю, у самой дома кактус чахнет.

– На что я наступила? Вы про что? Какая герань? Какой кактус? Нет, вы опять меня не поняли! Дело в том, что Андрей постоянно ест чеснок, а я просто не переношу этого запаха. Я уже и соус покупала ему острый, и горчицу, и приправу какую-то, ну, чтобы он поменьше в рот тащил этой гадости. А вчера не выдержала – взяла, собрала весь чеснок в полиэтиленовый пакет и выкинула в мусор. Андрей пришел, за стол сел и первым делом за чесноком потянулся… ну и… Он потом говори-и-ил, что все прости-и-ит, но не потерпит, чтобы я так… с его… корнями… ну, дескать, Украина… чеснок, сало… Откуда же я знала, что у них с чесноком одни корни-и-и, – не успокаивалась Фаина. – Приезжайте-е-е, иначе… я не знаю, что будет иначе.

– Успокойтесь, сейчас приеду, и мы с вами что-нибудь придумаем.

Гутя быстро оделась, благо, что уже была накрашена, и тут ее взгляд упал на цветущую сестрицу.

– Аллочка, ты сегодня дежурная повариха. Тебе в магазин. Да, и не растягивай это дело, а прямо сейчас и беги, мало ли, вдруг фарш придется размораживать или еще чего, не сиди дома, Аллочка, кого тебе поджидать…

Гутя унеслась, а Аллочка самодовольно фыркнула. Нет, она сходит в магазин, пожалуйста, а вот по поводу поджидания…

Варька с утра принялась приводить комнату в порядок. Строители сегодня уже закончат ремонт, им и осталось-то только в коридоре.

– Фома, вставай, мне надо шкаф немного передвинуть, я его хочу к той стене поставить.

Фома вставал тяжело. За несколько дней, что был в отпуске, он окончательно разучился подниматься по трели будильника, а самые теплые чувства испытывал только к подушке. И зачем, спрашивается, тягать этот шкаф? Пусть стоит, где стоял…

– Фома, и еще нам надо подумать, что будем делать с Поганкиным. Ох, Фомчик, – потянулась Варя, – если бы ты знал, как мне хочется познакомиться с каким-нибудь оперативником…

– Понятно. Обычный, серый хирург ее уже не устраивает. Ну так чего ты сидишь? Иди, напяль на физию черные колготки, ограбь магазин, а в качестве презента оставь им свою визитку. Все будет как надо – оперативник сам за тобой примчится, а у меня останутся деньги, в качестве компенсации за моральное изуверство.

Варька растрепала ему волосы.

– Фомочка, мне очень хочется познакомиться с оперативником, хотя бы за тем, чтобы узнать, что у них имеется на Серову, на Поганкина, как продвигается дело с Псовым и что они обо всем этом думают. У нас одних как-то сыск не слишком продвигается. Не умеем мы этим делом заниматься.

Напоминание о сыске выкинуло Фому из постели. Он сам себе удивлялся – вот ведь и особенной надобности нет, а тянет его разобраться с этим убийством. Прямо азарт какой-то. Что-то вроде игры в казаки-разбойники, только вот проиграть не хотелось бы. Ну никак! Слишком хорошо знал Фома, что ждет проигравшего.

Аллочка, нагруженная сумками, точно верблюд, тащилась домой. Сегодня она снова оставит Кареева Олега Петровича на ужин и удивит его своим кулинарным талантом. Она даже прикупила на стол бутылочку винца и коробочку конфет, черт с ней, с талией. Ручки пакетов врезались в ладонь, и Аллочка поставила сумки на пол, ничего страшного, сейчас передохнет и ласточкой взлетит на свой этаж.

– Мяу, – отчетливо раздалось возле самого сапога.

Аллочка обернулась. На площадке сидел маленький рыжий котенок и смотрел на нее огромными зелеными глазами.