Маргарита Южина - VIP-услуги для змеюки

– О-ой, да и горемычная наша подруга-а-а, да и на кого нас оставила-а-а-а, да и как теперь без тебя-а-а…

Соседи, видно, на такую скорбь не рассчитывали. Они сидели уже давно, и если первые два часа еще горевали, то потом «боль утраты» стала ослабевать, а вскоре и вовсе угасла. Сейчас они просто сидели за столом, пили, ели, бабы ругали мужиков, мужики баб. Однако так активно скорбеть никто и в начале поминок не додумался. Заунывный вой вновь прибывших нарушил сценарий вечера, и теперь гости не знали, что делать им – тоже голосить или успокаивать воющих дам.

– Вы бы поели… – наконец проговорила сухонькая женщина, которая металась из кухни в комнату и обратно. – Давайте я вам блинчиков покладу…

– Ты, Галка, блинами бабам рот не затыкай! – рявкнул здоровенный мужик с единственным зубом во рту. – Ты водки налей! Как же оне поминать будут на суху голову?

– Танька! – снова рявкнула женщина, которая привела подруг. – Я те говорила, штоб ты Вовку гнала? Чо он тута командует?

Подруги замолчали, сунули в рот по блину и не спеша огляделись. Народу было человек двадцать. Люди уже изрядно поддали, и их уже можно было брать, что называется, голыми руками, спаивать никого не требовалось. Люся толкнула Василису локтем в бок, а той дважды повторять не потребовалось. Она встала, ухватила руками стакан с киселем и нараспев начала:

– Как горько осознавать, что наша жизнь не вечна! Теперь от нас…

– Слушайте, а что с бабой Верой случилось? – для порядку спросила Люся рядом сидящую женщину.

Та безостановочно налегала на котлеты, и говорить ей было некогда. Однако отвлеклась:

– Ой, и ничего с ней не случилось. Скончалась, да и все…

– Болела или как?

– Да ну, зачем ей болеть? Так отравилась. Колбасы поела, называется. А я вот всегда колбасу дома изначально обжариваю, а уж потом употребляю, – назидательно проговорила она и сунула в рот очередную котлету.

Пока Люся беседовала с прожорливой соседкой, Василиса пыталась выяснить кое-что со своей стороны стола. Однако ей все время мешали. Уже несколько минут сыщицу обхаживал какой-то толстяк – делал ей комплименты и намекал на долгую, нежную дружбу. Она же пыталась выудить из него как можно больше информации. Пузан, однако, упрямо сворачивал только на дела амурные. Василиса пыталась расспросить кого-то еще, но всякий раз, когда она отворачивалась от собеседника, тот упрямо, нимало не смущаясь, разворачивал ее к себе.

– Да что вы меня крутите, не пойму?! – кончилось терпение у Василисы.

– А я те объясняю! – стукнул стаканом по столу ухажер. – Я те объясняю! Таку женщину, как ты, я ужо давненько не встречал! А хотел! Потому как моя Зинка натуральна кобра!

– Вы что-то знаете про змей? – насторожилась Василиса.

– Я про Зинкину родову все знаю, спрашивай!

– Я бы хотела узнать про вашу соседку – про Лидию Николаевну.

– Я бы тожа… А хто это такая? Я ваще-то здеся никого не знаю, на шум зашел…

Приходилось рассчитывать только на Люсю. Людмила Ефимовна смотрела, как упитанная женщина поглощает угощение, и не знала, как перевести разговор на Лидию Николаевну. А уж в том, что соседи могли порассказать про нее много чего интересного, она не сомневалась – вон они как дружно за столом каждого обсуждают, сразу видно: мимо этой гвардии даже муха незамеченной не пролетит.

– Моя мамаша никогда не отравится, потому что я сама за ее меню слежу, – прожевав, снова заговорила соседка.

– Ха! Твоя и рада бы отравиться, да ты ей есть не даешь! – крикнула какая-то бабища через стол.

Видимо, беседа незнакомой женщины тщательно прослушивалась бдительными соседками.

– А вот и даю! – обиженно взвизгнула дамочка. – Только колбасу она у меня в рационе не получает! И чего хорошего в той колбасе? Вон, пожалуйста, Галина свою мать кормила этим продуктом, и старушка приказала долго жить. А ведь какая бойкая еще была!

– А ей и не Галька вовсе колбасу притаскивала! Не знашь, дак и молчи! Ее хтой-то угостил. Баба Вера вообще-то никогда на дармовщину не ела, а тут один токо раз позарилась, и на тебе – померла!

– А кто? Кто угостил-то? – пыталась выяснить Люся.

– Да кто ж теперь скажет!

– Баба Вера и не из-за колбасы вовсе умерла! Она четырнадцатую квартиру стерегла, а она проклятая! Там завсегда покойники жили! – раздалось с другого конца стола.

Тема была задета интересная не только для Люси с Василисой, но, похоже, и для остальных гостей. Поэтому каждый старался высказаться, чтобы ненароком не остаться незамеченным.

– Ну и что? А баба Вера нормальная была. Она ж и не жила в четырнадцатой. Она от колбасы…

– Ой, Галька, ты бы эту квартиру материну продала, что ли… На ее тожа лихо наверняка перекинулось!

– Да и никакого лиха! Вон девка из четырнадцатой, теть-Лидина дочка, живет себе, и ничо с ей не делатца!

– Так погоди, она ж молода ишо. Може, и ее скрутит. Ежли уж хата злая, то добром не отпустит. Вон даже на баб Веру перекинулось!

– И ничего не перекинулось! Просто баба Вера вела дневник, а кому-то это не нравилось, вот и отравили старушку.

– Да какой там дневник! Она токо отчеты писала, чтобы перед дочкой тетки Лиды отчитываться!

Кричали со всех сторон. Переругивались, спорили, и невозможно было разобрать, что из сказанного правда, а что выдумка чистой воды. У Василисы от такого крика уже раскалывалась голова, и, чтобы хоть как-то унять звон в ушах и отвязаться от назойливого кавалера, она вышла на кухню. Возле газовой плиты сидела, сгорбившись, дочь бабы Веры Галя и тихонько вытирала глаза черным платком.

– Простите… – хотела было повернуть обратно Василиса, но, увидев изможденную хозяйку, не сдержалась: – Давно это у вас… поминают?

– Да уж завтра четверо суток будет, – вздохнула та и поднялась.

– Да это ж какую совесть иметь надо! – возмутилась Василиса. – Вам же отдохнуть надо! Неужели они не понимают?

– Когда ж отдыхать… Сейчас вот у женщин мужья с работы придут, дети со второй смены подтянутся, накормить надо…

– Эдак вы их до девяти дней кормить, что ли, будете?

– Так это и есть девять…– устало вздохнула женщина и принялась доставать из холодильника замороженные окорочка.

– Господи, это ж ведь сколько денег надо…

– Мама себе на поминки откладывала, да на памятник мне на работе собрали. Ваня дал, брат мой… Сам-то он долго сидеть не мог, у него ж работа, вот и… Да ничего, выкрутимся. Куда ж теперь, когда такое горе…

Василиса видела, какое горе у разгулявшихся соседей, и с Галей была в корне не согласна. Она схватила первое, что попалось под руку, а попалась объемная кастрюля, которую Галина приготовила для новой порции киселя, и подалась в комнату.

– А теперь, дорогие близкие и друзья, – скорбно склонила она голову, – пожертвуйте на памятник любимой соседке, кто на сколько съел. Или съест.