Маргарита Южина - Пора по бабам

Акакий Игоревич не стал дожидаться, когда по поводу его личности начнут высказываться все, быстренько влез в ботинки и поспешил за машиной. А еще он надеялся встретить на остановке Оленьку и все же довезти ее до дома.

– Не задерживайся, – будто читала мысли мужа Клавдия. – Не забывай – нас ждет Ирина!

– Клавочка, вы уезжаете? – высунул из своей комнаты кислую физиономию Петр Антонович. – А я купил абсолютно новую кассету «Русские частушки». Клавочка, я бы ее включил, а вы бы нам исполнили танец живота!.. Катерина, не ершись! Просто у меня уже давненько не случалось развлечений! А сердце требует не только хлеба, но и зрелищ, да!

Катерина Михайловна похлопала ртом, а потом отчего-то решительно заявила:

– Клавдия! Мы едем с вами!

– Мамаша! Мы в больницу, к Ирине, – вытаращилась изумленная Клавдия.

– Ну и что?! Петр Антонович прав! В кино мы не ходим, театры не посещаем, ну уж в больницу-то к родственнице мы имеем право? Не смотреть же в самом деле, как ты станешь пузом дергать! Должны же у нас быть хоть какие-то развлечения! Петр, надень тот бежевый галстук, он совершенно идеально подходит к твоей толстовке!

Вообще-то галстук изначально был черным, но после того, как Катерина Михайловна в хозяйственном порыве сунула его в таз с отбеливателем, вещь кардинально изменилась. И совсем не в лучшую сторону, однако Катерина Михайловна упрямо затягивала на шее супруга именно его. Да, честно сказать, с галстуком ли, без галстука, Клавдии было все равно – ехать с родственниками она не хотела. Никак нельзя было допустить, чтобы они слышали про какие-то там адреса, которые Ирина должна была сегодня припомнить. Это просто удивительно, что Катерина Михайловна еще не погрузилась в расследование с головой, вероятно, с приобретением мужа утратила тягу к экстриму.

– Мамаша… – начала было Клавдия, но та уже примеряла на себя какой-то неземной красоты платье с воланами во всю грудь.

К Ирине они заявились с пышным эскортом. За Петром Антоновичем с жиденьким букетом уцененных гвоздик в руке (Катерина Михайловна вспомнила, что женщинам надо дарить цветы не только на Восьмое марта), чуть подскакивая на высоких каблуках, передвигалась Катерина Михайловна – вся в воланах поверх норкового воротничка, яркая, как подарочная канарейка. За ними плелась унылая Клавдия, а шествие замыкал Акакий. Он был безрадостен. Еще вчера Ирина вручила ему на продукты хорошую сумму денег, а он и забыл про эти самые продукты. Да и денег осталось не так много.

– Ого! А вы всю родню привезли, – от неожиданности сморщилась Ирина.

Сегодня снова должен был прийти Макс, и ей совсем не хотелось, чтобы ее молоденького дружка разглядывало все семейство Распузонов.

– Чего это ты, милочка, упрятала себя в такое убогое заведение? – презрительно поджимала губы Катерина Михайловна, упорно поправляя воланы. – Здесь даже нет сада! Даже фасад какой-то безрадостный!

– Ой, ну что вы! – замахала руками Ирина. – Здесь совершенно чудесно! У меня отдельная палата, большой телевизор, холодильник, душ, ковры на полу и даже кондиционер! И в любой момент к твоим услугам дипломированная медсестра. А утром – омолаживающие процедуры! Вот вы сюда посмотрите, вот сюда – видите? Не видите? И я не вижу! А еще недавно здесь у меня была огромная гусиная лапка! Прямо-таки глубочайшая морщина!

Катерина Михайловна недоверчиво пялилась на лицо родственницы, а чтобы было удобнее смотреть, даже водрузила на нос очки.

– Ирочка, мы к тебе ненадолго… – начала было Клавдия, но свекровушка просто лезла в рот собеседнице. – Мамаша! Идите вон тот проспект прочитайте! Там говорится об этих самых гусиных лапках!

– Клавочка, там только о птичьем гриппе!

– Да какая вам разница? И потом, на вашего мужа уже давненько поглядывает вон та старушка! И глаза у нее при этом очень похотливые! Проследите за супругом.

С трудом отослав свекровь подальше, Клавдия скороговоркой затарахтела:

– Ну как? Лиля звонила? Не объявлялась?

– Не-а, – отвечала Ирина. – Я уж ей сама звонила, звонила… Ты знаешь, Клавочка, я даже уже начинаю волноваться!

Клавдия фыркнула, она-то волноваться начала с того момента, как Лиля пропала. Не могла она просто так уехать, что-то с ней не то.

– Слушай, а у Лили никого в роду ненормальных не было? – вдруг мелькнула у Клавдии мысль. – Ну, знаешь, бывает, что у девочки мать психически нездорова или отец, а потом и у дочери изъянчик неожиданно проявляется. Причем в самый неподходящий момент.

Ирина задумалась.

– Да нет… – с сомнением протянула она. – Мать у нее… Ты чо, Клава, совсем?! Это я, что ли, ненормальная?! И отец у нее никакой не псих! Он хороший был, только пил как сволочь. Алкаш потомственный. Его отец от пьянки сгорел, и мать от белой горячки, я ж говорю – алкаши! Но дураками не были. Нет, у Лили совершенно замечательная наследственность. И ведь, главное, она еще меня подозревает!

– Ладно, не кипятись, так всегда спрашивают: нет ли в роду умалишенных, не болели ли ветрянкой…

– Ой, – ухватилась за щеки Ирина. – А Лиля как раз ветрянкой и болела! Это что – сильно влияет на следствие?

Гордо держа спинку, к ним уже приближалась Катерина Михайловна.

– Ирина, говори давай адреса Лилиных одноклассников! – заторопила Клавдия.

– Да откуда эти адреса? – с отчаяньем рылась в кармане Ирина. – Я вот тут… Акакий Игоревич! Возьмите пятьдесят рублей, сводите старичков в буфет! Он на первом этаже, вон там. Катерина Михайловна, у нас замечательный буфет!

Спровадив стариков еще на несколько минут, Ирина уже спокойнее заговорила:

– Я, конечно, повспоминала, только чего зря мозги грузить – не знаю я никого. Я же в город перебралась недавно, а так все время жила там у себя… на ранчо, – размашисто поправила она волосы и по-ковбойски прищелкнула пальцами. – Поэтому… Клава, ты все равно не куксись. Лиля жила с братом, ну когда он еще в городе жил…

Да, Клавдия прекрасно знала брата Лили и старшенького сыночка Ирины – заполошного Гаврилу. Он был одного возраста с Даней, но в жизни себя еще так и не нашел. А все дело в том, что его постоянно терзали идеи. То он кидался разводить лысых кошек, вкладывал все свои сбережения в породистых котят, увозил их на экологически чистые деревенские просторы, но те бесстыдно перекрещивались с матерыми сельскими котярами, и бизнес прогорал. То разводил хамелеонов. А теперь, когда он сделал ставку на почтовых голубей (дабы составить конкуренцию отечественной почте), на птиц напал мор. Гаврила сейчас прятался от перелетных птиц где-то в горах, где обучал своих голубков почтовому искусству. Он никак не мог усидеть на одном месте, оттого был вечно неуловим, беден и холост. Однако некоторое время он все же держался в городской квартире, это была та счастливая пора, когда Лиля, будучи еще шестиклассницей, удрала из деревни в город и жила с ним, а сама Ирина бывала у детей наездами – раз в неделю.