Маргарита Южина - Пора по бабам

– Так вот, – продолжала Ирина Адамовна. – Мы как-то с Гаврилой шли по рынку, по куриным рядам, я хотела купить куриной печени. Ты знаешь, говорят, печенка потрясающе действует на стройность ног! А, ну-да, я же не о том… Так вот, идем мы с ним, я его, как всегда, воспитываю, дескать, что ж ты, паразит, не женишься…

– Ирина! Сейчас старики вернутся! – не выдержала Клавдия.

– Так я ж и говорю! Воспитываю, значит, и он тут здоровается с какой-то миленькой девушкой, представь! Я, конечно, сразу примолкла, а потом мы отошли, я и давай наседать. Ну, мол, что за девица и когда у вас намечено бракосочетание? А он мне и говорит, что я, мол, на почве замужества совсем свихнулась, потому что эта девчонка вовсе даже никакая не невеста ему, а нашей Лили одноклассница. Ее зовут Лариса, кажется… кажется Шейкина. Ага, точно.

– Подожди, дай записать, – выудила из кармана скрученную тетрадку Клавдия. – Шейкина Ла-ри-са.

– Ага, а еще запиши – Соня Ранет. Это тоже одноклассница. Когда я ремонт начала делать, мне давно еще Лиля говорила, позвони, мол, Соньке Ранет, она у нас ремонтами занимается, – припомнила Ирина.

– И куда ты позвонила? Телефончик? – нацелилась ручкой Клавдия.

– Ну ты прям совсем! Откуда ж я помню? Нет, память-то у меня еще молодая, девичья… Да! У меня ж девичья память! – с гордостью выпятила грудь Ирина Адамовна.

– А еще у нее это… девичьи замашки… – неизвестно откуда появился вчерашний знакомый Макс.

При виде него с Ириной сотворилось нечто немыслимое. Она в минуту сказочно похорошела, на щеках заиграл румянец, движения стали какие-то плавные, а робкая застенчивость, как оказалось, идет деловой женщине куда больше выпячивания.

– Ир, я это… принес тебе курицу. Вареную, – протянул молодой человек даме сердца скудненький пакетик, и лицо Ирины озарило непередаваемое блаженство.

– Боже, как я люблю курицу… вареную… со шкуркой, – простонала она.

– Я тоже, это… со шкуркой люблю, – мямлил кавалер. – Поэтому я того, шкурку съел. А ты это… голую курицу не ешь, что ли?

– Господи! Да на фига мне шкура? – тут же перестроилась хитрая Ирина. – Я и вовсе ее не буду есть, эту курицу. Я на нее… я на нее буду любоваться!

– Вот ты знаешь, Ирочка, а на курицу любоваться там и вовсе ни к чему, – подошла откуда-то из-за спины Катерина Михайловна. – В этом буфете такие синюшные куры! Их определенно заставляли заниматься легкой атлетикой… Мальчик, а вы не подслушивайте, когда старшие беседуют! – сурово обратилась она к Максиму. – Вы что – новый санитар? Тогда почему не в белом халате? Ирочка, я говорила, здесь имеют место некоторые дисциплинарные нарушения. Вот пожалуйста – любой лаборант может вклиниться в разговор клиентов!

Ирина поперхнулась от негодования, и Клавдия поспешила на помощь:

– Мамаша! Это вам вовсе не лаборант! Это, может быть, сердечный друг Ирочки! Макс, не обращайте внимания.

– Да я это… и так на стариков никогда внимания не обращаю. А чего – у них же этот… маразм старческий… и еще глухие они иногда бывают, опять же, ноги болят…

Петр Антонович, который тоже уже успел подтянуться к компании, решил доказать, что со здоровьем у него полный порядок, и вообще надо еще посмотреть, кто из них старик:

– Молодой человек! Я к вам обращаюсь, молодой человек! А вы вот так можете – эть! – и он задрал ногу высоко вверх. Потом плюхнулся на грязный пол, изобразил из себя какую-то мудреную фигуру и прохрипел. – А так? Не-е-е-ет, ты погоди! Давай-ка я тебя вот так… погоди, дай-ка я тебя вот так скручу… Акака, подержи ему ноги, ноги, говорю, держи!.. Катерина, собирай мелочь, вон у него из карманов сыплется.

Пока родственники окружали вниманием нового знакомого, Клавдия теребила Ирину:

– Ну давай быстро, говори, где мне Шейкину искать и Ранетку вашу!

– Ой, ну они ж его сломают! – с беспокойством наблюдала за происходящим Ирина. – Они его просто угробят!

– Да погнут маленько, и все, чего переживаешь, – отмахнулась Клавдия. – Ну давай же адреса-то!

Ирина снова собралась с мыслями и заговорила:

– В общем, так, Лариса эта, которая Шейкина, она на колхозном рынке торгует нижним бельем, милая такая девушка, ты ее сразу увидишь, она на весь базар голосит. Прям и не знаю, чего у девчонки такая тяга к ору?..

– Постой, ты ж говорила – в куриных рядах? – вспомнила Клавдия.

– Ничего и не куриные, мы их тогда прошли, а Лариса лифчиками торгует! Не путай меня. Нет, ну если тебе куры больше нравятся, сходи там посмотри.

– Везде посмотрю, – заверила ее родственница. – А вторая где? Как ты говорила – Соня?

– Ага, а вот эта Соня Ранет… ты знаешь, я вот ее телефон так навскидку и не скажу, но ты сама поищи. У нее такая небольшая бригада, они ремонтами занимаются. На фирму они не тянут, но название у них имеется… сейчас, как же… А! «Шик-блеск», точно. Да ты посмотри в газете с объявлениями, они там постоянно себя предлагают.

Клавдия передохнула. Теперь она знала, с чего начинать.

А в это время семейство Распузонов вовсю прививало спортивные навыки новому знакомому.

– Акака! Наступи ему на ногу, сейчас мы его на шпагат посадим, – командовал раздухарившийся Петр Антонович.

– Я не с-сяду… Да не буду я садиться на этот шпагат! – ерепенился начинающий гимнаст. – Это же с детства надо… Не тяните… да не сяду же я!

– Сядешь, молодой человек, это в вас молодые капризы играют, – пыхтел Петр Антонович, утрамбовывая молодца в пол.

Ирина же, обретя свободу, снова кинулась на спасение любимого друга. Она ворвалась в самую кучу тренеров и стала хвостать пакетом с курицей спины дорогой родни.

– Да что ж вы творите?! Да как же!.. Да с такими родственниками у меня ни один… ни один порядочный мужик… не задержится!! Акакий Игоревич!! Отпустите ногу! Петр Антонович! Петр Антонович! Ну что за хватка? Катерина Михайловна, немедленно оторвите своего мужика от моего!

Клавдия, видя такое волнение болящей, возопила на всю лечебницу:

– Всем сми-и-и-рна! Распузоны! Быстро собираемся и отходим! Кака! За руль! Катерина Михайловна… Мамаша!! Отцепитесь от чужого мужика! Прям никуда вас вывезти нельзя. Ирина, я позвоню потом. И если что – обязательно звони сама. Мы уже, наверное, не скоро приедем.

– Да уж, – мотала головой взлохмаченная Ирина. – Не надо скоро. И вообще – приезжай одна, чего ты с эскортом-то? Ишь, устроили тут петушиные бои!

С большим трудом удалось Клавдии затолкать всех в машину.

Чувствуется, что Петр Антонович повеселился на славу. Да и Акакий Игоревич был весьма воодушевлен – как-то удачно прокатило с деньгами.

– Нет, Акака, ты видел, а? Он совсем не умеет гнуться! – радостно хлопал по плечу водителя отчим. – Эх, мне бы еще минут сорок, я б его точно на шпагат… Я вот чувствую в себе призвание педагога, хоть тресни! Эй! Акака, а ты сам-то на шпагат сядешь?