Маргарита Южина - Пора по бабам

Девушка нехотя скинула с дивана ножки и, лениво кряхтя, поплелась в прихожую.

В теплую ванну уже не хотелось, Клавдия рухнула в кровать и тут же уснула.

Утром она пробудилась от веселого девичьего пения. На кухне гневно шипела сковорода, и по всей комнате плавали ароматы печеного теста. Клавдия заглянула на кухню и поежилась – возле плиты скакала Оленька, пекла пироги и упражнялась в вокале. Рядом суетился Акакий Игоревич, взбивал миксером сметану и увлеченно рассказывал что-то из жизни растений.

– Кака, немедленно позвони матери и скажи, что ты через полчаса выезжаешь ее навестить, – строго проговорила Клавдия, оставив пироги без должного внимания.

Акакий мило улыбнулся Оленьке и загадочно заиграл глазками:

– Клавочка, а мы не можем сейчас ехать. У нас тут в духовке еще брусничный пирог, ведь да, Оленька?

Оленька в ответ только хихикнула и еще старательней принялась что-то лепить и месить.

– Нет уж, будь добр, собирайся, – повысила голос грозная супруга. – Там прием только в утренние часы. Если ты не приедешь утром, вечером они сами заявятся. И потом – пирог старичкам совсем не нужен, он тяжел для их пищеварения. Достаточно и этих, маленьких пирожков.

– Но…

– За меня не волнуйся, Оленька сама угостит меня своим произведением.

– А меня? – начал обиженно пыхтеть Акакий Игоревич.

– Боже, Кака! Это с твоим-то желудком?! У тебя же гастрит! А еще поджелудочная железа! И воспаленные лимфоузлы! И старческая мигрень! – сурово, как статьи из Уголовного кодекса, перечисляла безжалостная Клавдия. – Я, конечно, неуклонно пекусь о твоем здоровье, но и ты не должен расслабляться. Ступай.

Акакий Игоревич, проклиная всех и вся, принялся засовывать ноги в длинные штанины, которые заботливая супруга всегда покупала ему на вырост. От отчаяния он решился на неслыханную дерзость – заглянул к дамам в кухню и спросил:

– Оленька, а ты не хочешь со мной прокатиться? До больницы и обратно.

– Заманчивый круиз, – фыркнула Клавдия. – Но, думаю, ты торопишься. И потом – ты забыл? Тебе теперь не на чем кататься. А на трамвае… И потом, я думаю, мамаша будет против, мы еще не удочерили твою протеже, чтобы знакомить ее с родственниками.

Демонстративно не застегнув куртку на верхнюю пуговицу, Акакий Игоревич выскочил из дома.

В его отсутствие Оленька с Клавдией вела себя достаточно любезно.

– Вы не представляете, как храпят эти китайцы! – вовсю делилась она самым сокровенным. – Мне было так неуютно!

– Ну, наверняка не хуже, чем дома – с дебоширом братцем, – успокаивала ее, как могла, Клавдия Сидоровна. – И потом, ты еще не слышала, как храпит Акакий Игоревич. Но думаю, тебе это слушать и не надо…

Милую беседу двух дам прервал телефонный звонок.

– Клавдия Сидрна! – кричал в трубку Жора так, будто хотел вживую докричаться до абонента. – Я ить нашел эту стройконтору, ага! Все, договорился, сама Софья Степанна со мной беседовала. Я все как есть ей обсказал, она обещала самолично к вам на допрос приехать после обеда.

– Жора! Ты с ума сошел! – ужаснулась Клавдия Сидоровна. – Неужели ты ей так и сказал, что на допрос?

– Да ну на фиг! – обиделся тот. – Я ж чего, я ж не совсем глупый. Я такой хитрый оказался, сказал, что у нас к ней кое-какое дельце. А то хрен знает, может, она б и не приехала. Так я это… подъеду сегодня часикам к одному, ага?

– Конечно, конечно. Непременно подъезжай, – пригласила Клавдия. – У нас тут как раз пирогов целый курган, надо же кому-то их есть!

Есть пироги настоятельно упрашивала Оленька. И вообще она вела себя, как нищая племянница при тетушке-миллионерше, старательно мыла посуду, подобострастно заглядывала в глаза Клавдии и даже коту Тимке бухнула в миску солидный кусок замороженного мяса, которое Катерина Михайловна хранила супругу на черный день.

– Ой, вы знаете, сейчас по телевизору такой фильм будут показывать, такой фильм! Пойдемте посмотрим! – махаоном порхала она вокруг Клавдии.

– Ну что ж… иди посмотри, – позволила Клавдия. – А я… а я кое-какие рецепты перечитаю. Хочется, знаешь, чего-то необычного, фрикасе приготовить, что ли?..

Девчонка судорожно сглотнула – не заставят ли ее готовить это неведомое фрикасе. Но Клавдия по-царски мотнула рукой, и Оленька ускакала в комнату.

Никакие рецепты, конечно же, Клавдию Сидоровну не интересовали. Ее как раз очень беспокоила их новая гостья – эта самая старательная Оленька. С чего это она к ним прилепилась? Уж конечно, не из-за погибающего цветка – сколько времени здесь околачивается, а к горшку ни разу не подошла. Тогда что же ее здесь держит? Хочет устроиться к Дане? Однако она даже ни разу о нем не спросила, не намекнула, что тянется на работу, не афиширует свои профессиональные качества. Тогда что? Может, воровка? Постепенно втирается в доверие, чтобы потом в один момент – ать! И утащить, к примеру, эту люстру. Люстре, конечно, двадцать четыре года, но она, говорят, сделана из настоящего хрусталя. Или же она позарилась на два обручальных кольца? А что? Колечки еще вполне хорошие – Клавдия свое не носит уже лет десять – оно на палец отчего-то не лезет, подсело, что ли, а Кака – негодяй, свое кольцо все время снимает! Клавдия даже какое-то время сама напяливала супругу колечко, когда тот отправлялся по своим никчемным делам. Но тот упрямо возвращался с кольцом в кармане, а однажды забылся, и Клавдия обнаружила обручальное кольцо у супруга на левой руке, вдовцом прикидывался, паразит. Так что теперь оба колечка лежат в стопочке. Кстати, стопочки тоже можно украсть, почти такие же в магазине стоят по двадцать семь рублей штука! Нет, Распузоны, конечно, за богатством не бегают, но вынести у них есть что. Так это что же – сидеть и ждать, когда Оленька лишит их всего добра? А может, ей специально предоставить удобный случай?

Клавдия решила не откладывать дела в долгий ящик. Дождавшись, когда ярая телезрительница удалится по пикантным делам в маленький кабинет, Клавдия прихватила шубу, забралась в шкаф и прокричала:

– Оленька!! Я на часок-другой в супермаркет! Ты уж посиди дома, подожди Каку, а то у него ключей нет!

Теперь она устроилась на своей же шубе в шифоньере и принялась в маленькую дырочку от ключика наблюдать за всем, что происходит в комнате. Комната просматривалась чудесно, единственный, кто портил великолепную задумку, – кот Тимка. Он упрямо терся о дверцы шкафа, протяжно мявкал, а потом и вовсе уселся возле и уставился прямо в замочную скважину, откуда торчало зоркое Клавдино око.

– Тимка! Брысь отсюда! – шипела хозяйка, не высовываясь из укрытия. – Ну чего уселся? Иди рыбок покорми… посмотри! Иди отсюда, кому говорю?! Вот стукач!

Раздались Оленькины шаги, и Клавдия примолкла. Однако милая девушка на кота даже не взглянула. Она быстренько пробежалась по всем комнатам, убедилась, что в доме она одна, и кинулась к телефону.