Ирина Хрусталева - Облом нечаянно нагрянет

От злости и бессилия он перекатывал желваки на скулах и скрипел зубами. Ему вспомнились события последних дней, к горлу подкатился комок, который мешал дышать, и парень протяжно застонал.

– Очень болит, Максим? – услышал он заботливый голос Марины и, открыв глаза, покосился в ее сторону.

– Нет, не очень, – чуть грубее, чем ему хотелось, ответил он. – Что-нибудь обезболивающее у тебя есть? Я вообще какие-нибудь лекарства принимаю?

– Как же, принимает он, – хмыкнула девушка. – В рот что-то тебе влить было очень проблематично, ты почему-то стискивал зубы, как будто от этого зависела твоя жизнь. Один раз всего и удалось, – безнадежно махнула она рукой. – Правда, этот «всего один раз» мне и вспоминать не хочется, я сама чуть не скончалась от разрыва сердца! К счастью, обошлось простым обмороком. Мне показалось, что ты умер! Представляешь, что я пережила в тот момент? Ладно, об этом потом как-нибудь поговорим, когда ты поправишься. Так как ты глотать что-либо категорически отказывался, мне приходилось тебе уколы делать, а я их с самого детства до смерти боюсь.

Максим посмотрел на нахмуренное лицо Марины и дружески улыбнулся.

– Спасибо тебе, Мариша, за все, что ты для меня сделала. Поверь, ты никогда не пожалеешь об этом, я умею быть благодарным.

– Мне твоя благодарность ни к чему! Ты давай побыстрее выздоравливай и испаряйся из моей жизни. Я столько с тобой натерпелась, что теперь до конца дней моих хватит, еще и внукам буду рассказывать! У меня своих проблем хоть отбавляй. Через месяц моя свадьба, мне столько нужно успеть сделать, а я здесь с тобой сижу, как последняя идиотка. Памперсы тебе меняю, уколы делаю, бульоны варю. Черт-те что творится, – на одном дыхании выпалила Марина, и от возбуждения у нее даже выступили слезы на глазах.

– Ты выходишь замуж? – удивленно спросил Максим.

– А что здесь удивительного? Я что, такая непривлекательная, что меня и замуж нельзя взять? – ощетинилась девушка.

– Почему? Очень даже привлекательная, ты мне сразу приглянулась, как только увидел, – попробовал польстить девушке Максим.

– Ну и трепло же ты, – прошипела Марина. – Тебе не я, а моя машина приглянулась, на которой ты смыться надеялся! Что, кстати, тебе с блеском удалось.

– Это не мне, это тебе удалось. Ты виртуозный водитель, прямо мастер за рулем, – продолжал лебезить Максим, широко при этом улыбаясь.

– Нечего мне зубы свои демонстрировать. Сейчас принесу бульон, и попробуй только не съесть его! Укол сделаю только после того, как поешь. Третьи сутки пытаюсь тебя накормить, и все без толку. Мне нужно, чтобы ты быстрее поправлялся и выкатывался отсюда, а для этого ты должен нормально есть, чтобы силы появились, – строго проинформировала больного Марина и пошла на кухню, чтобы выполнить свою угрозу по поводу бульона.

Максим, провожая девушку взглядом, засмеялся, вспомнив, как она «правдоподобно» плела байку об очень ревнивом муже.

– Ты еще и врушка, оказывается, вдобавок ко всем твоим другим «достоинствам»! А вообще-то ты девчонка хорошая, это сразу видно. И чертовски симпатичная, – прокричал он ей вслед.

Марина не обернулась, сделав вид, что не слышит его слов, но при этом невольно заулыбалась.

Максим быстро шел на поправку благодаря неуемному характеру Марины, которая буквально насильно впихивала в него еду, делала уколы, поила лекарствами и заставляла каждый день вставать с постели и делать хотя бы несколько шагов по комнате. Она ежедневно ездила домой – хотя бы на часок, чтобы у отца не возникло никаких подозрений, почему это ее никогда нет дома. Практически каждый день на дачу приезжала Настя и смотрела раны.

– Ну еще совсем чуть-чуть, и можно будет сказать, что твоя жизнь удалась, – шутила Марина, глядя, как морщится Максим, когда докторша безжалостно отлепляла пластырь, закрывающий рану.

Девушки пока не лезли к раненому парню с вопросами, которые вертелись на кончиках их язычков, а решили дождаться того времени, когда он окончательно поправится.

Прошло восемь дней с того злосчастного вечера. Максим уже чувствовал себя намного лучше. Сам приходил на кухню, чтобы перекусить, сам одевался и даже пару раз самостоятельно прогулялся по саду. Рука его практически не болела, а вот бок пока давал о себе знать ноющей и тянущей болью, которая отдавалась в ногу. По этой причине Максим немного прихрамывал при ходьбе. Марина видела, с каким трудом парню дается каждый шаг, и, когда в очередной раз поехала в город, купила ему один костыль. В первую секунду он возмутился и хотел зашвырнуть его в угол, но, когда все же, поддавшись на уговоры девушки, решил попробовать пройтись с костылем, понял, что был не прав. Ходить стало намного легче, все прошло почти безболезненно, так как тяжесть тела пошла уже не на ногу, а на этот самый опорный костыль. Теперь Максим уже мог себе позволить намного больше прогулок. Однажды утром, когда молодой человек сидел в саду, на лавочке, и подставлял теплым солнечным лучам лицо, Марина присела с ним рядом.

– Послушай, Максим, мне бы хотелось задать тебе несколько вопросов, – осторожно начала говорить она.

Парень открыл глаза и, повернув голову, уставился на девушку пронзительным взглядом своих ореховых глаз.

– Что за вопросы? – спросил он, не отрывая взгляда от лица девушки. Марина немного растерялась от столь прямого взгляда и сказала то, что первым пришло в голову:

– Где ты живешь?

– Ты хочешь сказать, что не посмотрела мои документы? – усмехнулся парень и, не дав ей ответить, продолжил: – Да, это мой адрес, вернее, место моей прописки, но я там давно не живу.

– Почему?

– У нас с моим отцом разные взгляды на жизнь.

– Почему? – снова спросила она.

– Вечная проблема: отцы и дети, – ушел от прямого ответа Максим, неопределенно пожав плечами.

– И где же ты живешь?

– Пока, как видишь, у тебя, – засмеялся парень. – А дальше будет видно.

– Максим, хватит тебе зубоскалить, – оборвала смех парня Марина. – Я хочу знать все. Во всяком случае, все то, что ты можешь мне рассказать. Мне кажется, я заслужила это… в некотором роде.

– Хорошо, Марина, завтра я расскажу тебе все, что сочту нужным, – покладисто согласился парень и улыбнулся. – Еще раз напомню, что я умею быть благодарным и ты никогда не пожалеешь о том, что сделала для меня.

Девушка посмотрела на парня насмешливым взглядом, присвистнув, покрутила пальцем у виска и, встав со скамейки, молча пошла в дом.

– Что сия демонстрация моей недалекости означает? – крикнул Максим ей вслед.

– Не нужно судить о людях по мере своей собственной испорченности, – обернувшись, ответила Марина. – Мне не нужна твоя благодарность, я ждала от тебя откровенности!