Дарья Донцова - Уха из золотой рыбки

– Нет, ты прикинь, – тараторила Верка, – вот ужас! Совсем Лика свихнулась, только свадьбу отыграла.

– Расскажи спокойно, по порядку, – попросила я.

Верка впихнула меня в комнату, усадила в очень неудобное, жаркое, велюровое кресло и затарахтела:

– Во дела, во дела! Она его в речку спихнула.

– Куда?

– В Москва-реку, плавать Женька не умел, потом парапет высокий, он сначала головой о камень стукнулся и пошел ко дну, небось сознание потерял.

– Когда это случилось?

– Вчера.

Верка плюхнулась в соседнее кресло и понеслась:

– И чем он ей не угодил? Живи да радуйся, так нет, столкнула в воду…

Поняв, что сейчас Карапетова пойдет по кругу, я спросила:

– Почему решили обвинить Лику?

Верка всплеснула руками:

– Свидетель есть. Дело происходило на набережной, понимаешь?

Я кивнула: а где еще оно могло разыграться, если Евгения сбросили в реку?

– Вечером ужас случился, – объяснила Верка, – но еще было не темно, и около того места, где произошла трагедия, стоит огромный щит из лампочек. Там недалеко казино расположено, и это их реклама, так что человеку все отлично было видно.

– Кому?

Верка захихикала:

– На набережной жилой дом высится, на последнем этаже дедулька обитает, у него отличный бинокль имеется, дорогая оптика, произведенная на заводе Цейса. Дедуля по вечерам у окна наблюдательный пост занимает.

– Зачем?

Верка совсем развеселилась:

– Дедок один живет, скука его гложет, набережная в этом месте делает небольшой изгиб, машин тут мало ездит, пешеходы вообще не ходят, район, несмотря на центр, глухой, всего один дом и стоит. Зато имеется лавочка, на которой частенько устраиваются бездомные влюбленные. Вот дедок и поджидает развлечение. Парень с девушкой и не подозревают, что стали объектом слежки, а старичок рад-радешенек бесплатному кино. Конечно, он поступает некрасиво, но, с другой стороны, кому от этого плохо?

Слушая Верку, я реконструировала события. Значит, похотливый дедушка занял свой постоянный пост и тут же с радостью увидел парочку, которая приближалась к лавочке.

Дедуся замер в предвкушении, но любовники не стали целоваться, похоже, у них были иные намерения. Парочка оперлась на парапет, дед чуть не заплакал от разочарования, ну что за сволочи! Явились в место, предназначенное для сексуальных утех, чтобы просто почесать языками.

В бинокль наблюдателю было все видно.

Женщина вытянула вперед тонкую руку и стала показывать на что-то в воде. Мужчина перегнулся через парапет, и в это мгновение баба схватила его за ноги и столкнула вниз.

Все было проделано молниеносно. Дедушка едва не скончался, но бинокль не отпустил. Тем временем убийца быстрым шагом, не оглядываясь, удалилась.

Дедушка кинулся к телефону вызывать милицию. Он не назвал свое имя и фамилию, просто сообщил дежурной, что видел убийство. Наивный старичок и не предполагал, что его номер телефона высветился на экране. Через час к дедушке явились сотрудники МВД. Пришлось наблюдателю признаться в не слишком приличном хобби и подробно описать убийцу.

Несмотря на возраст, с памятью у пенсионера был полный порядок, и он отлично запомнил внешний вид незнакомки: среднего роста, худощавая, светлые волосы, одета в розовое платье с синими цветами. Наряд аляповатый, но сейчас бабы словно взбесились и натягивают на себя невесть что, он бы никогда не позволил своей покойной жене так вырядиться.

– Ну и что, – спросила Верка, – узнаешь прикид?

Ликин идиотский сарафан, который ей Вера из Турции привезла. Жуткая шмотка, просто отвратительная.

– Такой мог быть и не только у нее, – пробормотала я, – неужели это послужило основанием для ареста?

– Не знаю! – подскочила Верка. – Но ее повязали, значит, она виновата.

Едва дождавшись вечера, я налетела на Дегтярева.

– Узнай по своим каналам, что с Ликой.

– Ладно, – хмуро кивнул Александр Михайлович, и дальше события потекли в Ложкине как всегда.

Сначала меня отругала Манька, которой я забыла купить фильмы, потом Зайка, сердито морща нос, гневно спросила:

– Кто курил в ванной комнате на первом этаже?

Вопрос абсолютно риторический, потому что в нашем доме сигаретами балуюсь только я. Остаток дня домашние посвятили чтению лекции на тему «Курить – здоровью вредить».

На следующий день вечером, едва по ОРТ началась программа «Время», появился полковник и сообщил:

– Все.

– Что? – подскочила я.

Александр Михайлович пожал плечами:

– Лика призналась. Они договорились с Евгением о встрече, он пришел, подтвердил, что твердо намерен развестись, и она его столкнула в воду.

– Господи, – ужаснулась я, – да Ликуська с ума сошла.

Дегтярев вытащил из кармана носовой платок, вытер лоб и устало продолжил:

– Говорит, ничего не помнит, была в состоянии аффекта.

– Но тогда ее должны отпустить! – радостно воскликнула я. – Временное помрачение рассудка избавляет от наказания.

Полковник крикнул:

– Не пори чушь, она останется в СИЗО до суда.

Я опять перепугалась:

– И что мы можем для нее сделать?

– Практически ничего, только поддержать морально.

Я уставилась на приятеля, потом очень осторожно спросила:

– Может, того, самого… ну, в общем, денег дать следователю?

Александр Михайлович побагровел, но не стал орать, а довольно спокойно парировал:

– Уже не поможет, взятки раньше суют, до того, как предъявлено обвинение. Единственно, чем могу посодействовать, так это сделать так, чтобы дело Лики рассмотрели в суде быстро, ну, к октябрю, допустим. В СИЗО очень плохо, на зоне, как тебе это н и покажется странным, лучше.

– Ничего себе быстро! – ахнула я. – Октябрь когда еще будет!

Дегтярев шумно вздохнул:

– Ты просто не в курсе того, сколько времени человек проводит в изоляторе, дожидаясь решения своей судьбы, год может париться на шконках.

– Год?!

Александр Михайлович кивнул:

– Ага, а потом начнется бодяга. Судебное заседание отложат или найдут какую-нибудь ерунду и перенесут процесс на полгода.

– На полгода? – подскочила я. – Какой ужас!

Дегтярев налил себе чай и принялся размешивать сахар, мерно стуча ложечкой о чашку.

– Время идет, а Лика будет сидеть в душной камере, в компании не слишком приятных товарок. Ладно, я подсуечусь немного, жаль мне ее, очень жаль, но преступник должен быть наказан.

«Вор должен сидеть в тюрьме», – всплыла в моей голове фраза.

Александр Михайлович не подвел. 1 октября Лику осудили, причем сделали это очень быстро, в одно заседание. Уж не знаю, каким образом Дегтяреву удалось уговорить судью, страшно противную по виду тетку лет пятидесяти, с маленькими злобными глазками и тонкими губами, сжатыми в нитку.