Дарья Донцова - Сволочь ненаглядная

– Его дома нет, – ответила мать, – на день рождения ушел.

Воцарилась тишина. Потом Лев Константинович пробормотал:

– У меня, кроме сестры, других родственников нет.

– У тебя и жены другой нет, и сына, – парировала Софья Михайловна. – Впрочем, и этих потеряешь, коли начнешь Симке помогать.

Неожиданно отец заплакал. Мать перепугалась и забормотала:

– Ладно, ладно, Левушка. Это я так, по злобе, просто обидно, что из-за Майки с Валькой наша судьба под откос пошла. Чего уж там, если есть возможность – помоги Симе. Настя действительно ни в чем не виновата, настрадался ребенок, с года по чужим людям мается. А что, эта ненормальная и впрямь еще мальчишку родила?

– Да, – подтвердил отец, – сына Егора.

– От кого?

– Как это, от Валентина, естественно.

Мать рассмеялась:

– Левушка, ты наивен невероятно. Преступники, даже муж с женой, никогда не сидят в одной камере. Она была в женском отделении, а он в мужском! Ну как мог ребенок от Вальки родиться?

– Не знаю, – пробормотал Лев Константинович.

– То-то и оно, – припечатала жена, – небось от охранника забеременела, думала, отпустят на волю бабу с пузом… Только еще хуже вышло, так ей и надо, дрянь!

– Сонечка, – почти прошептал отец, – Майя просто слишком любила Валентина и слепо шла за ним. Вот он – негодяй и подлец!

– Вечно ты ее оправдываешь, – фыркнула мать и спросила: – Интересно, они живы?

Отец глубоко вздохнул.

– Одному богу ведомо, в связи с тяжестью преступления их лишили передач, свиданий и права переписки, словом, похоронили заживо… Сима живет, как автомат. Я еще почему хочу Настю вызволить, может, сестре хоть чуть полегче будет… Жаль ее, сил нет.

– Охо-хо, – протянула Софья Михайловна, – маленькие детки – крохотные бедки, подросли детки – подросли и бедки. Ладно уж, а она точно в Зеленограде?

– Абсолютно, – заверил муж, – именно в Зеленограде.

– Странно, что за Урал не загнали, – удивилась мать.

– Очень, – согласился Лев Константинович. – Но знаешь, система иногда дает сбой, и потом, фамилию оставили… Все странно, но нам только лучше, что так вышло. Брежнев-то умер, а новый хозяин…

– Тише, – шикнула мать, – разговорился! Телефон сначала из стены вытащи, а потом болтай, к Майке с Валькой захотел?

Вновь повисла тишина. Потом зазвенел чайник. Яков с гудящей головой выполз из туалета, забыв пописать. Так же на цыпочках вернулся в прихожую и, хлопнув посильней входной дверью, усиленно загремел дверцей шкафа.

В ту ночь он заснул лишь под утро, пытаясь переварить подслушанную информацию. Значит, Майя и Валентин Платовы, о трагической смерти которых сообщили всем знакомым, живы? Более того, они находятся в заключении за какое-то страшное преступление, раз к ним применили беспрецедентно строгие меры. Интересно, что они совершили?

Прошло полгода, и однажды Серафима Константиновна вновь появилась у них в доме, но не одна, а с тощенькой девочкой.

– Это Настенька, – сказала тетка.

– С тех пор, наверное, вы часто встречались, – прервала я рассказ.

Яков отрицательно помотал головой:

– Нет, вообще не виделись. Один раз только. Настя привела свою подругу, толстую такую девку, они уже в университете учились, и у той возникли какие-то проблемы. А папа всю жизнь в системе народного образования проработал. Вот Анастасия и попросила посодействовать. Уходя, такую странную фразу бросила…

– Какую?

– Она надела в прихожей туфли и говорит: «Видите, Лев Константинович, как жизнь повернулась, теперь я могу стать национальной героиней!» Потом рассмеялась и ушла.

– А про ее брата, про Егора, ничего не слыхали?

Яков развел руками.

– Нет, я не спрашивал, а теперь и не у кого, разве что директор детдома знает, Соболева Галина Владимировна.

– Отчего вы так думаете?

Яков хлебнул остывший кофе и сказал:

– Она к нам приходила до того, как Настя вернулась к Симе. Папа ее на кухню провел, а я вновь случайно в туалете оказался.

Да, похоже, парень провел детство в сортире, подслушивая чужие разговоры.

Хозяин, как ни в чем не бывало, продолжал:

– Ну, она явилась, а папа нахмурился – зачем домой?

Галина Владимировна мило улыбнулась.

– А вы хотели обсуждать интересующую тему по служебному телефону?

Лев Константинович моментально сник, и они принялись шептаться за закрытой дверью. Яков уловил лишь несколько фраз.

– Девочку возможно вернуть, – сообщила директриса, – а мальчик отдан в другое место. Впрочем, если нужно, могу дать координаты, хоть это и незаконно, но для вас, Лев Константинович…

– Не надо, – оборвал Платов, – хватит Насти, будем считать, что никакого Егора нет.

К метро я неслась так, словно под ногами лежали раскаленные угли, а не обледенелый февральский асфальт. Мне стало жарко, и, несмотря на пронизывающий до костей ледяной ветер, я расстегнула куртку и стянула шапку. Холодный воздух пробежался по голове и стек за шиворот. Вместе с ним пришло некоторое отрезвление.

Значит, Егор существует! Настя ничего не придумала! И скорей всего, директор детского дома знает про его судьбу. Ведь предлагала же она Льву Константиновичу адрес!

В полном ажиотаже я купила в ларьке горячий пирожок, стаканчик кофе и проглотила обед одним махом, как пиранья.

– Хорошая выпечка? – поинтересовалась дама в черной кожаной шляпке.

– Очень.

– А с чем пирожок?

Я оторопела.

– Простите, не поняла.

– Как это? – изумилась в свою очередь женщина. – Вы же только съели…

– Не разобрала.

– Сладкий или с мясом?

Ну чего привязалась!

– С мясом.

– Вы купили с яблоком, – возразил продавец.

Дама, подобрав красиво блестевшую нутриевую шубу, отодвинулась от меня подальше.

Решив ее успокоить, я улыбнулась и сказала:

– Я очень торопилась и думала о своем, вот кофе и впрямь замечательный, крепкий, вкусный.

– Вы пьете чай, – пробормотала дама.

Я поглядела на стаканчик, из него свисала ниточка с бумажкой «Липтон». Действительно, ну надо же! А по вкусу сильно смахивает на капуччино. Швырнув стаканчик в урну, я пошла к метро.

Сейчас я заставлю Юлю включить программу с адресами, сама-то я не в большой дружбе с компьютером. Надеюсь, что Соболева Галина Владимировна одна и…

Отчего-то карточка на десять поездок никак не хотела всовываться в автомат. Я поднажала, результат нулевой. Противный прямоугольник не влезал в отверстие. Обозлившись, я изо всей силы впихнула его в щель. Раздался треск, потом что-то щелкнуло, автомат загудел и заморгал разноцветными лампочками.

– Что вы делаете! – возмущенно вскрикнула дежурная – сухонькая старушка, мирно дремавшая до сих пор в стеклянной будке. – Ну как не стыдно, взрослый человек, а автомат ломаете…