Дарья Донцова - Стилист для снежного человека

– Вообще?

– Ну… нет.

– Можете описать дорогу?

– Метро «Юго-Западная».

– Отлично. Дальше.

– Э… э… э… там есть автобусная остановка.

– Их, насколько помню тот район, у метро много. Какой номер?

– Не помню.

– Ладно, говорите дальше.

– Следует сесть в общественный транспорт, проехать до магазина «Продукты».

Я тяжело вздохнула, да уж! Точнее адреса и не придумать, проехать несколько остановок на автобусе не пойми какого номера и найти гастроном. Скорей всего, что лавка с харчами теперь торгует сантехникой, мебелью или вообще закрыта.

– Название улицы?

– Выпало из памяти.

– Совсем?

Владлен закивал.

– Ну хоть что-нибудь припомните! – в отчаянии воскликнула я. – Давайте попытаемся вместе, ну-ка, было тепло или холодно?

– А как сейчас, – ответил Владлен, – темно и сыро, я продрог до костей, автобуса прождал, потом еле в него влез, а когда внутрь попал, страшно кофе захотел. Рядом со мной женщина стояла, похоже, она из магазина ехала, «Арабику» везла, из ее кошелки аромат по всему автобусу шел. Я, когда потом от старухи вышел, двинулся назад и вдруг вижу: гостиница, громадная такая, целый квартал занимает. Я обрадовался, вошел внутрь, отыскал кафетерий и заказал эспрессо, принесли дикую гадость за бешеные деньги.

Я испытала настоящую радость, иду правильным путем, Владлен, как многие творческие люди, обладает отличной, но избирательной памятью. Кто-то запоминает очень ярко и четко окружающий пейзаж, другой способен везде увидеть цифры, третий припомнит запах, вдохнет запах духов и мигом сообщит, где, когда, при каких обстоятельствах уже наслаждался подобным ароматом. А Владлен – коллекционер ощущений. На улице холодно и сыро, в автобусе тесно, но приятно пахнет, кофе имел мерзкий вкус… Но гостиница около метро – это здорово, по крайней мере, теперь ясен район нахождения блочной башни.

– Замечательно, – воскликнула я, – давайте попытайтесь еще что-нибудь припомнить. Идете к нужному дому, дождь, слякоть, холод, хотите кофе, под рубашкой папка, она небось прилипла к вам, очень противное ощущение.

– Верно, – неожиданно улыбнулся Владлен, – но вытащить документы я боялся, всю дорогу их к себе судорожно прижимал и, представьте себе, поднялся на нужный этаж и уронил ее! Перепугался до одури, хотя, если разобраться, чего я боялся? Бумажки не хрустальные, разбиться никак не могут, испачкаться тоже, папчонка на «молнию» закрыта, вывалится им невозможно, никто из этих плохо воспитанных детей ничего не понял. Вот учительница милой оказалась, стройненькая, хорошенькая, сначала шалунам замечание сделала, потом передо мной извинилась.

– Какие дети? – спросила я. – Откуда?

Владлен выпятил губы.

– Старуха на последнем этаже жила. Вот, видите, я вдруг вспомнил, лифт дальше не шел, но прямо от квартиры бабки вверх, на чердачное помещение, вела лестница. Вся стена была размалевана рисунками: зайчики, птички, бабочки, медвежата, и еще была надпись «Клуб «Радуга», понимаете?

Я закивала, ничего удивительного. В столице в свое время были очень распространены всякие студии, кружки, куда охотно ходили дети. Одни учили иностранные языки, другие занимались живописью, третьи танцами. Недорогая плата делала занятия доступными для многих, чтобы не драть с родителей запредельных денег, все эти «Фантазии», «Сказки», «Солнышко» и «Звездочки», как правило, располагались в подвалах и на чердаках, экономили на аренде помещений. Подыскивали нужное место, делали скромный ремонт, закупали недорогое оборудование, приглашали на работу учителей из близлежащих школ, преподавателей из училищ и вузов, набирали в окрестностях детей и начинали процесс. Довольными оказывались все, педагоги, имевшие дополнительный заработок, дети и их родители, знавшие, что чадушки не болтаются невесть где, а рисуют, танцуют или лепят.

– Помните, что клуб назывался «Радуга»? – спросила я.

Владлен кивнул.

– Да. Я как раз вышел из лифта, а сверху толпа детишек летит, увидели, что кабина на этаже стоит и ринулись туда с воплем. Толкнули меня, я от неожиданности пошатнулся, чтобы не упасть, схватился за перила, а папка выпала.

Не успел Богоявленский испугаться, как сверху раздался строгий голос.

– Какое безобразие! Разве можно так себя вести? Вы впервые лифт увидели?

Продолжая ругать шалунов, по лестнице стала спускаться красивая стройная девушка.

Стайка детей притаилась в кабине, потом одна девочка пискнула:

– Так уедет!

– Ну и что? – изогнула красивую бровь учительница. – Снова вызвать можно! Человека чуть с ног не сбили! Немедленно извинитесь и помогите ему упавшее подобрать.

– Простите, – хором сказали ребята, а девочка вышла из лифта и хотела нагнуться.

Но Владлен опередил ребенка, он быстро сам схватил папку и сунул под куртку.

Строгая учительница тем временем вошла в стоящую с открытыми дверями кабину.

– Уж извините их, – улыбнулась она, – на занятиях сидеть устали, вот и понеслись, никого не видя, маленькие еще, второклассники.

Хорошенькая девушка донельзя понравилась Владлену.

– А вы, значит, их учительница? – попытался завязать он разговор с красавицей.

– Да, – кивнула очаровашка.

– В этом клубе?

– Именно так.

– Как же вас величать, моя нимфа? – галантно осведомился Богоявленский.

Школьники, услыхав эти слова, захихикали, а симпатичная училка поджала пухлые губки и ткнула пальчиком в кнопку, двери с тихим шуршанием закрылись, кабина заскользила вниз.

Владлен еще раз посмотрел на разрисованную стену. Клуб «Радуга», надо запомнить название. Девушка настоящий бутон, она вызывает бурление в крови. Ишь, какая недотрога, не сказала имени, но найти симпомпончика не составит труда, небось в этой «Радуге» не десять тысяч сотрудников. Завтра же Владлен вернется назад, отыщет красотку, представится по полной программе, расскажет, что он великий, гениальный поэт… Но сейчас следует передать папку по назначению, и мысли Богоявленского потекли в ином направлении.

Выполнив просьбу друга, Владлен вновь вышел на лестницу, старательно закрепил в уме слово «Радуга» и поехал домой. Он хотел завтра вновь прикатить сюда и попытаться начать роман, но не сумел выполнить задуманное, а потом ему встретилась смуглянка Лиля, и образ хорошенькой преподавательницы сначала потускнел, а затем и вовсе стерся из памяти, однако название «Радуга» осталось. Вернее, оно тоже испарилось из головы, но сейчас Владлен вдруг неожиданно четко мысленно увидел стену и яркое слово «Радуга».

Когда я вышла от Богоявленского, на улице разыгралась настоящая буря. С иссиня-черного неба падал ледяной дождь, ветер дул во все щеки, под ногами чавкала невесть откуда взявшаяся в городе глина. Набрав полные туфли воды, я добежала до «Пежо», села внутрь, стащила с ног ставшие тяжелыми баретки, насквозь мокрые гольфы и, поставив босые ступни на педали, призадумалась.