Дарья Донцова - Спят усталые игрушки

Приняв решение, Люся разодрала на мелкие клочки конверт и письмо для Балабановой. Обрывки полетели в вонючую яму. Деньги стрелочница спрятала на себе, а сумку с оставшейся запиской отдала мне.

– Зачем? – удивилась я. – Отчего не выбросила?

Люся вздохнула.

– Так ведь как рассудила. Небось родственники придут, муж, мать, скажут, сумочка была, начнут искать, сразу подумают, что я взяла! Вот и решила – нашла и отдала вам.

Ну не дура ли!

– Люся, а вдруг бы родственники про деньги спросили?

– Ну и отперлась бы, – заявила Люся, – сумочку-то вы в милицию понесли, вам и отвечать!

От такой наглости у меня чуть не пропал голос.

– Неужели думали, что не скажу, от кого сумочку получила?

Люся, окончательно придя в себя, пошла в наступление:

– А я бы сказала, что врете, сами на деньги позарились, богатые жуть какие жадные!

– Письмо к Николаю зачем оставили?

– Самоубивцы завсегда записочки пишут. И потом, может, про деньги никто и не знал, прочтут цидульку и успокоятся, ментам много не надо…

Я молча глядела в ее простоватое лицо с красным носом. Просто потрясающе – крестьянская хитрость вкупе с полной беспринципностью и пещерной глупостью. Решила перехитрить всех, и ведь почти удалось! Следователю Николаю Васильевичу не пришло в голову спросить: а почему письмишко без адреса? Решили для себя, что Шабанова сумасшедшая, и успокоились.

– Сколько там было денег?

– Запамятовала, – откровенно соврала Люся.

– Ладно, адрес Николая помните?

Стрелочница помотала головой.

– Люся, – пристрожила я, – если будешь врать, пойду в милицию.

Но женщина уже успокоилась, поняв, что от меня не исходит опасность. На щеки Люси вернулся здоровый румянец, губы покраснели, глаза засияли.

– Ну и чего будет? – фыркнула стрелочница. – Да идите себе куда хотите!

– Пойду не в районное отделение, – «утешила» я, – а в налоговую полицию, вот тогда попрыгаешь. Если купила квартиру на честно полученные денежки, то, значит, налоги утаила, а если не заработала, то где взяла?

Люся вновь начала спадать с лица. Испугавшись, что она опять устроит истерику, я поспешно добавила:

– Впрочем, мне не будет дела до этих денег, если напряжешься и припомнишь адрес.

Люся шмыгнула носом и сообщила:

– Город называется – Нагорье, фамилиё женщины той – Балабанова, а вот улицу не припомню.

– Мне нужен адрес мужчины, Николая.

– А его там не было, – абсолютно искренне сообщила воровка. – Оба письма вместе с баксами в одном конверте лежали. Там еще завещание было, с печатями.

– Какое?

– Ну, дескать, оставляю все свое имущество и деньги Балабановой…

– Где оно?

Люся потупилась.

– Выбросила.

– Это все, что нашлось в конверте? Деньги, завещание и два письма?

– Еще записочка: «Бабушка, если Колька придет за Верочкой, отдайте ему письмо, а не явится в течение года, разорвите».

В этот момент щелкнул замок, и в комнату вошли двое детей – мальчик и девочка. Оба тащили набитые портфели. Девочка – возраста Маши, но ниже ее на голову, вполовину тоньше, с редкими волосами и плохими зубами. У мальчика довольно низкий лоб, маленькие щелеобразные глазки и несуразно толстые щеки. Не даун, но что-то подобное.

Увидав постороннего человека, дети робко встали у порога.

– Здравствуйте, – прошептала девочка.

– Добрый день, тетенька, – добавил мальчик.

– Идите мойте руки, – велела мать, – потом пообедаете.

Ребята мигом испарились. Люся с тоской поглядела в мою сторону. В моей душе бушевали противоречивые чувства. Конечно, она воровка, беззастенчиво присвоившая себе чужие деньги. Но, с другой стороны, эти несчастные, явно больные дети.

Мой взгляд упал на потрескавшиеся, красные руки стрелочницы. Тяжелый труд превратил ладони в лопаты, шишковатые суставы без слов рассказывали об артрите.

Неожиданно в кухню ворвался луч света. Он заиграл на дешевых красных пластмассовых чашках и эмалированном чайнике. Я вздохнула. Ну и как поступить? Сообщить о краже в милицию? Итог ясен – Люся в СИЗО, дети в интернате, или, что еще хуже, отданы под опеку бабки и отца, алкоголиков… Верочка пока не найдена…

Понимая, какие колебания происходят в моей душе, Люся тихо предложила:

– Давайте буду ездить к вам убираться. Просто так, без денег.

На душе стало отчего-то гадко. И тут в кухне снова появились дети. Девочка несла маленького щеночка, месяца полтора, не больше. Собачонок разевал пасть с мелкими, молочными зубками и тихо пищал.

– Это еще чего? – удивилась Люся, на миг забыв обо мне.

– Вот, – тихо сказала дочь, – в овраге сидел, небось выкинули, давай возьмем, подохнет ведь, маленький больно.

– Пожалуйста, – добавил сынишка.

– А, да пес с ним, – легко согласилась мать, – пусть живет, где трое, там и четвертый прокормится. Только вымыть надо, чтобы блох не было. Вона, налейте ему молока…

В моей душе лопнула какая-то туго натянутая струнка.

– Ладно, Люся, мне пора ехать, рада, что вы начинаете новую жизнь.

Из глаз хозяйки опять потекли слезы, но сейчас она не забилась в истерике, а спокойно ответила:

– Спаси вас господь за доброту, больше никогда в жизни…

Я кивнула головой и ушла. Карабкаясь вверх по неудобным железным ступенькам, запыхалась и, добравшись наконец до шоссе, поглядела вниз, на помойку, среди которой терялся восемнадцатый дом. Счастливой можно быть везде, даже в таком месте… Интересно, а как бы поступила я, оказавшись на месте стрелочницы?

Понесла бы деньги в милицию? Постояв в раздумье, влезла в «Вольво». Если бы подобный вопрос задал мне посторонний человек, тут же пришла бы в негодование и сообщила: «Естественно». Но наедине с собой следовало признать: скорей всего – нет.

Дома первым делом пошла в комнату к Алиске. Несмотря на то, что часы показывали всего четыре часа дня, балерина валялась в кровати, укутавшись с головой одеялом.

– Плохо себя чувствуешь? – осведомилась я с порога.

Но гостья молчала.

– Алиса!

Ответа нет. Я подошла к постели и потянула за край пледа. На подушке лежала сморщенная мордочка Фредди. Все личико обезьянки покрывали гнойники, бедная мартышка дышала с присвистом, ей явно очень худо.

Я побежала к телефону, а потом в Машкину комнату за справочником «Инфекционные заболевания». Про мартышек тут не так уж и много, написано больше про кошек, собак и попугайчиков.

Приехавший ветеринар почесал в затылке.

– Первый раз встречаю такое…

– Обезьян лечить приходилось?

Врач оскорбился:

– Если не доверяете, зачем вызывали…

– Что вы, что вы, – начала я оправдываться, – просто так поинтересовалась. Знаете, у нас в доме была ветрянка!

– Ну, на ветряную оспу мало похоже.