Дарья Донцова - Созвездие жадных псов

– Так они и не приходили весь год. А вчерась одна приехала, толстая такая, чисто носорог. В комнату протопала, теперича ты явилась. Ох, в тихом омуте черти водятся.

– Можно мне его комнату посмотреть?

– За просмотр денег не берут, ступай, – милостиво разрешила бабка и толкнула дверь, – любопытствуй!

Я окинула взглядом небольшое, примерно десятиметровое помещеньице, обставленное без всяких излишеств. Узенькая койка, застеленная серым, застиранным одеялом, стул, двухстворчатый гардероб, явно сделанный в тридцатые годы, и ободранный письменный стол. На подоконнике теснились книги, и, в отличие от большой комнаты, тут висела икона, самая обычная, бумажная. Такую за копейки можно легко приобрести в любой церковной лавке.

Мои руки сами собой потянулись к подоконнику и схватили один из томиков. «Математическая теория поля».

– «Теория поля», – прочитала вслух баба Галя, – ишь ты, сельским хозяйством интересовался!

Я внимательно посмотрела книги, все они были посвящены высшей математике. Интересно, почему он бросил тут необходимую для работы литературу?

Я шагнула к шкафу и распахнула дверцы. Внутри было пусто, только в самом углу стояли новые зимние сапоги.

– Ты чего это распоряжаешься здесь, как у себя дома, – обозлилась баба Галя, – иди давай, нет тут твоего хахаля, ступай, ступай…

Я села на стул и решительно заявила:

– Вот что, бабка, хватит придуряться, я из милиции, ну-ка, быстро говори, куда подевался Виктор.

– А чего, я ничего, – забормотала баба Галя, – и правда, я не знаю, только та толстая ушла, он сразу собрался.

– О чем они разговаривали?

– Ну я не слышала.

– Врете.

– Не все разобрала.

– Рассказывайте!

– Жирная такая бабенка, – начала баба Галя, – тучная, коровища, одним словом. Притопала около полудня и в окошко стучит – тук, тук.

Бабка выглянула и поинтересовалась:

– Тебе чего?

– Виктор у себя?

– Сидит, пишет.

– Скажите ему, Люда приехала.

Баба Галя послушно крикнула:

– Витя, гостья к тебе!

Жилец вышел и уставился на толстуху. Та засюсюкала:

– Куда же ты пропал, Витюша? Я прямо изнервничалась!

– Иди сюда, – велел Славин и втолкнул «носорожицу».

О чем-то они пошептались. Потом тетка с красным от слез лицом выскочила наружу и побежала по тропинке вверх.

– Уж она ревела, – сплетничала хозяйка, – прямо тут слышно было, прямо заходилась, бедолага. А Витька ушел позже, часа через два, потом вернулся и сказал:

– Ну спасибо, Галина Ивановна, я квартиру получил, съезжаю от вас.

Хозяйка заохала:

– Как же, сыночек, прямо так, вмиг!

Но Витя моментально собрался и поволок два чемодана на выход.

– Книжки забыл, сынок! – крикнула бабка.

– Потом заберу, – откликнулся бывший жилец, – на днях вернусь.

Уже сев в электричку, я злобно подумала: «Ну погоди, директриса, Людмила Григорьевна, завтра тебе мало не покажется».

На террасе, очень расстроенная, сидела Ребекка.

– Что-то случилось? – испугалась я.

– Понимаешь, – вздохнула Бекки, – Нора выпросила у следователя свидание с Николя, простояла длинную очередь в тюрьме, а когда подала паспорт, ей сообщили, что Николай не хочет никого видеть.

– Почему? – изумилась я.

Ребекка пожала плечами.

– Думаю, ему просто стыдно, если только это слово здесь уместно. Небось не может матери в глаза взглянуть; бедная Нора так плакала, сердце разрывалось. Она очень нас любит и мечтала, как мы будем все вместе жить круглый год в Алябьеве.

«Дом преткновения», – пронеслось в моей голове.

– Только мечта рассыпается на мелкие осколки, – продолжала печально Ребекка, – Николя в тюрьме, да еще Тамара! Представляешь, она явилась к маме и заявила, что Света имеет право по закону на часть дома, и если Нора не хочет продавать особняк, то она должна выкупить Светкину долю.

Со двора послышался шум мотора. Ребекка глянула во двор и быстро сказала:

– Только при Вене не надо на эту тему, хорошо?

– Эй, девки, – заорал антрепренер, – вы дома?

Войдя на террасу, он выкрикнул:

– У вас что, ремонт? Окна нет, дверь на улице валяется.

– Это мебель привозили, – пояснила я.

– А-а, – протянул Веня и сунул мне в руки пару пакетов, – давай чайку попьем.

Мы мирно сели вокруг стола, вытащили из кульков зефир, мармелад и конфеты «Коровка». Вениамин Михайлович теперь остерегается приезжать к нам с бисквитно-кремовыми тортами.

Разговор мирно тек вокруг бытовых проблем, а минут через пятнадцать мне стало казаться, что Веню и Бекки связывает какая-то тайна. Они бросали друг на друга быстрые взгляды и старательно беседовали о мебели. Все это мне не слишком понравилось, и я напрямую поинтересовалась:

– Веня, что случилось?

– Пойду посуду помою, – подскочила Ребекка и выскользнула в кухню.

Но звона тарелок не послышалось. Бекки просто затаилась у раковины.

– Видишь ли, Лампа, – забормотал Веня, – я Ребекку раньше не знал, а теперь понимаю, что ошибался. Мы тут пообщались… но ты не волнуйся, я все устрою, есть задумки…

– Да объясни, что случилось.

– Ну мне предлагали на роль Алевтины раньше дочь академика Славина, – вздохнул Веня, – очень настойчиво. Пришлось согласиться, просто руки вывернули, прямо изнасиловали. Ну и, конечно, как только Славин умер, понимаешь?

Я кивнула, конечно. Стоило лишь всесильному Вячеславу Сергеевичу отправиться на тот свет, как его дети моментально стали всем не нужны.

– Ну я и предложил тебе роль, – бормотал Веня, – думал, нашел лучший вариант. Но тут такая вещь, в общем, штука хитрая, хочется, как лучше…

– Короче говоря, ты решил отдать роль Ребекке? – грозно поинтересовалась я, старательно скрывая радость.

Главное, чтобы Веня не понял, как я счастлива, иначе, не дай бог, передумает.

– Ну, голуба, не куксись, – заныл Веня, – следующий сериал твой, честное благородное!

– Я сейчас ей глаза выцарапаю!

– Ну крошка, – забубнил Веня, – ну лапа, будь умницей.

Я не выдержала и расхохоталась:

– Бекки, иди сюда, хватит прятаться.

Ребекка высунулась из кухни и виновато затараторила:

– Ей-богу, я не хотела, ну случайно вышло. Веня, я отказываюсь! Не хочу Лампе карьеру ломать. Я согласна на любую роль в другом сериале, кривляться не стану, но на Алевтину – никогда! Слышишь, Евлампия! Никогда!

Веня ухватился руками за голову и заныл:

– О господи, ну как мне все бабы опостылели! Господи, в следующий раз буду делать фильм из жизни животного мира!

– Почему? – изумилась я.

– Потому что мужики еще хуже, чем бабы, – пояснил антрепренер.

Ребекка продолжала оправдываться:

– Ты не подумай, Лампа, что я сама…

– Ладно, – прервала я ее, – Алевтина – твоя, честно говоря, я просто счастлива, что избавилась от необходимости кривляться перед камерой, ну не мое это занятие! Так что не переживай, а прими от меня большое спасибо!