Дарья Донцова - Прогноз гадостей на завтра

– Ага, – кивнула Люська, – без проблем. Не боись, пригляжу.

Я протянула ей квитанцию.

– Приходи через полчаса.

– Лады, – кивнула соседка, потом помолчала и добавила: – Ежели двести рублей дашь, я тебе всю хату отпылесошу и сортир вымою, а то вон грязь какая.

Я посмотрела на клоки пыли и сказала:

– Идет. Убираешь квартиру и получаешь за все двести рублей да новые колготки.

Довольная, Люська побежала к себе. Я взяла трубку, набрала номер платной справочной и спросила:

– Дайте телефон и адрес салона «Дельфийский оракул».

– Пишите, – ответил мелодичный девичий голос.

Через пару минут я услышала фразу:

– «Дельфийский оракул», помощь при любых случаях.

– Простите, у вас работает Эфигения?

– Да.

– А как к ней попасть на прием?

– Первая консультация стоит семьсот рублей.

Однако! Ну и цены у современных гадалок!

– Записываться не надо?

– Нет, просто приходите.

Насвистывая, я стала натягивать брюки, наверное, у «Дельфийского оракула» не слишком много клиентов.

Вход в салон украшала железная дверь с панорамным глазком, сбоку висел звонок. Я ткнула в пупочку.

– Вы к кому? – каркнул то ли женский, то ли мужской голос.

– На прием к Эфигении.

Замок щелкнул, я вошла в холл. Интерьер впечатлял. Темно-синие обои, почти черный ковер, такого же цвета потолок, на котором загадочно мерцали звезды и планеты, очевидно, нарисованные краской с фосфором. С левой стороны стоял стол, за ним сидела дама, от одного вида которой волосы по всему телу вставали дыбом. Огромная, словно русская печь, с квадратным, мужеподобным лицом, на котором фанатичным огнем горели огромные глаза. Черные волосы, скорей всего крашеные, спускались почти до талии. Шея и запястья дамы были обмотаны километрами бус из бисера, камней и кусочков кожи.

– Я к Эфигении.

– Первый раз? – спросило небесное создание.

Я кивнула.

– Тогда семьсот рублей.

Спрятав розовые бумажки в ящик, администраторша взмахнула гривой и велела:

– Идите по коридору до конца, последняя дверь ведет к Эфигении.

Я послушно потопала по темно-коричневой дорожке, чувствуя, как под шубой вспотела спина. В «Дельфийском оракуле» было жутко жарко.

Не успела я добраться до нужной двери, как она без всякого скрипа отворилась. Перед глазами предстала комната, метров двадцать, не больше. Стены и потолок были задрапированы материалом, похожим на черный бархат, на полу лежал все тот же темный палас. Почти посередине стоял стол, на котором горела толстая свеча, помещенная в стеклянный сосуд, больше всего напоминающий огромный бокал для коньяка. Около нее вращался на черной подставке странный шар из непонятного материала. Шарик горел и переливался так, словно внутри его помещалась электрическая лампочка… Но чуднее всего выглядела женщина, вернее девушка, сидевшая в кресле.

Худенькая, с белым, бескровным лицом и огромными, в пол-лица, глазищами, которые впились в меня, словно раскаленные гвозди в кусок масла. Волосы у нее были черные, мелко вьющиеся, они свободно падали на угловатые, совершенно детские плечики. Нижняя часть ее фигуры скрывалась под столом, а верхняя была облачена в ярко-красную свободную блузу. Девицу нельзя было назвать красавицей, но выглядела она оригинально. Встретишь такую на улице и невольно обернешься…

– Садитесь, – сказала гадалка неожиданно хрипловатым меццо.

Я опустилась в кресло. Эфигения взмахнула руками, на одном из пальцев блеснул перстень, слишком крупный для узкой ладошки.

– Итак, возьмем карты…

Она потянулась к колоде.

– Погодите, вы же не узнали, в чем моя проблема.

Эфигения предостерегающе подняла правую ладонь.

– В кабинете у потомственной гадалки не следует ничего рассказывать. Она обо всем догадается сама. Итак, первый расклад на здоровье.

Нервные пальцы, обремененные драгоценностями, наверное, фальшивыми, потому что камни в них выглядели чересчур зелеными и красными, принялись ловко тасовать колоду. У меня слегка закружилась голова. В комнате было душно, а от свечки, скорей всего ароматизированной, несло чем-то парфюмерным…

– Ага, – пробормотала цыганка, – спина, вижу, болит, поясницу ломит.

– Да, – подтвердила я, – бывает.

– Еще есть зубы незалеченные, – задумчиво бормотала Эфигения, – нервничаете часто, из-за этого жизненная сила уходит. Так, сейчас посмотрим, кто заставляет вас переживать… А… ясно, мужчина, возраст между двадцатью пятью и сорока, волосы темно-русые, сидит в казенном доме… Наверное, сослуживец ваш или начальник…

Я кивнула и подавила ухмылку. Ну и хитрюга. Как ловко построено гадание! Больная спина! Да покажите мне хоть одну женщину старше двадцати, у которой нет остеохондроза. Зубы с кариесом! Ну и ну, эка невидаль. А надо же так моментально сменить тему, быстренько переметнулась от здоровья к трудностям на работе. Мужчина средних лет с темно-русыми волосами! Ну-ка, прикиньте, среди ваших сослуживцев нет такого?

Я ухмыльнулась.

Эфигения тем временем продолжала шаманить. Она положила обе руки на шар и застонала:

– О-о-о, чувствую, вижу, слышу…

Раздалось легкое шипение, и по моему телу пробежал ветерок. Очевидно, где-то был спрятан вентилятор, который гадалка ухитрилась включить незаметно для клиента.

– Ощущаете холод? – спросила Эфигения.

– Да.

– Это пришел дух старого Роме, вам повезло, он редко спускается на землю. Если хотите получить совет, как лучше действовать в той или иной ситуации, спросите его. Ну же, поторопитесь, Роме долго не задерживается.

Мне надоело представление, и я, глубоко вздохнув, сообщила:

– Хочется знать, какой срок получит женщина, убившая Эдика Малевича.

Наступила тишина, потом Эфигения совершенно обычным голосом сказала:

– Не понимаю…

– Повторить? – мило улыбнулась я. – Сколько лет впаяют судьи даме, воткнувшей в Эдуарда Малевича заточку?

– Что? – ошарашенно повторила Эфигения. – Что?

– За-точ-ку, – по складам произнесла я, – ножик такой, очень острый и длинный, в милицейских протоколах его обычно называют колюще-режущим предметом.

Внезапно колдунья побледнела так, что черты лица стерлись. Губы ее слились по цвету со щеками, нос как-то заострился.

– Вы хотите сказать, вы намекаете, вы сообщаете мне о смерти Эдика?

– Да, – ответила я, – его зарезали в ресторане «Макдоналдс» на глазах у вашей покорной слуги.

Эфигения подняла тонкую руку, дернула себя за волосы, потом всхлипнула и беззвучно сползла с кресла.

Я не слишком испугалась. Похоже на то, что милейшая Эфигения актриса, каких мало. Такой обморок разыграть ничего не стоит. И потом, еще надо проверить, не лежит ли тут еще один ножик. Может, у дамы привычка такая, резать тесаком всех, кто ей разонравился?