Дарья Донцова - Прогноз гадостей на завтра

В 1990 году он в очередной раз освободился и… неожиданно для всех завязал. Стал «легальным бизнесменом», занялся торговлей автомобилями, открыл в Москве несколько салонов, начал загребать огромные деньги. Сами понимаете, что проблем с «крышей» у него не возникало. Один раз, правда, на офис господина Подольского наехали наглые малолетки, плохо разбирающиеся в уголовной иерархии. Мальцы явились на заработки из Омска и решили, что дородный господин с добродушным лицом – самый лучший объект для нападения…

Парней было трое. Двое исчезли, словно испарились, третьего обнаружили на трассе Москва – Санкт-Петербург живым, правда, рассказать он ничего не смог. У несчастного был отрезан язык, выколоты глаза и отрублены руки.

После этого случая к Витюше никто ближе чем на два метра не приближался.

Подольский усиленно пытался казаться интеллигентным человеком. Великолепно одетый, он посещал театры, вернисажи, заглядывал даже в консерваторию. Корыстные люди искусства, постоянно нуждавшиеся в деньгах для съемок фильмов и постановок спектаклей, усиленно зазывали Бешеного на всяческие тусовки, надеясь получить спонсорскую помощь. Подольский на самом деле дал деньги на производство сериала, причем не о ком-нибудь, а о наших славных милиционерах. Представляю, как скрючилось эмвэдэшное начальство, узнав, кого оно должно благодарить за прославление своих сотрудников.

В 1998 году Виктор женился на молоденькой художнице Жанне Бодровой. Детей у них не было. Прописана семья в коттеджном поселке Расково в двух километрах от Кольцевой дороги. В деле был указан не только подробный адрес, но и телефон.

Посидев немного на скамеечке, я поехала домой. Нужно как следует продумать, где встретиться с этой Жанной. Потому что с таким человеком, как Виктор Климович, мне совершенно не хочется иметь дело.

Чем быстрее поезд нес меня домой, тем сильнее крепла во мне уверенность: скорей всего несчастного Эдика убрали по приказу Бешеного. Дело было за малым: найти улики против господина Подольского и отдать «легального бизнесмена» в лапы правосудия…

Состав летел сквозь тьму. Уставшие за день люди не разговаривали и не смеялись. Кое-кто смотрел в дешевые бумажные издания, но большинство просто сидели с закрытыми глазами, тупо покачиваясь в такт движению.

Я тоже смежила веки и задремала. Внезапно в мозгу высветилась картинка: яркая-яркая трава и черный обелиск с двумя фамилиями – Малевич и Даутова. Спите спокойно, как только найду убийцу, обязательно приду к вам на кладбище и расскажу все по порядку. Я никогда не возьму денег просто так, только за успешно проделанную работу. И потом, Эдик мне всегда нравился, а Гема могла бы стать хорошей подругой…

Я тяжело вздохнула и пошла к выходу. Жора Саврасов сказал мне, что похороны супругов намечены на среду. Их упокоят вместе, на кладбище в Белогорске, уж не знаю, будет ли на могилке гранитный памятник, который привиделся мне в коротком сне.

Из лифта я вылетела, полная решимости. Часы показывали полседьмого. Дома еще никого не должно быть, сейчас расплачусь с Люськой и ни за что не расскажу домашним о том, как нанимала соседку. Интересно, какую обивку нам поклеили? Эх, жаль, забыла уточнить. У всех в подъезде дерматин на дверях черный либо темно-коричневый. Нет, вру, у Ивана Сергеевича из пятидесятой – вишневый. Вот бы и нам такой…

Когда я шагнула на лестничную клетку, мысли оборвались на полуслове, язык прилип к гортани, а спина мигом вспотела.

Пространство перед входом в квартиру выглядело как кошмар. Повсюду валялись куски газет, пол покрывала жирная, черная копоть, а у стены высились два узких синих баллона со сжиженным газом. От них в глубь квартиры змеились черные толстые штуки – то ли провода, то ли шланги.

В дверном проеме покачивались занавески, никаких железных дверей не наблюдалось и в помине. Предчувствуя все самое плохое, я заорала:

– Что тут случилось?

– …матерился кто-то в гостиной незнакомым мужским голосом.

Я влетела в комнату и онемела. Вся мебель: стол, кресла, диван, стулья – стояла вдоль стены. Посередине, на полу, на расстеленных газетах лежало железное полотнище, над которым склонились два парня с какими-то непонятными черными штуками в руках. Повсюду виднелись пятна черного цвета и стоял жуткий запах, от которого сразу запершило в горле.

– Что тут происходит?

Один из парней положил что-то, больше всего похожее на изогнутую палку, и спросил:

– А вы кто?

– Хозяйка.

– Здрасте, – вежливо пробасили мастера, – уж извиняйте, неувязочка вышла.

– Какая?

– Дык вот, дверку изготовили чуток ширше, чем надо…

– И что?

– Пришлось резать.

– Прямо здесь? В гостиной? На полу? Какое безобразие! Могли и на лестницу выйти.

– Так у вас там еле-еле два человека помещаются, – незлобиво ответил первый мастеровой, – дверь и положить негде. Попробовали и сюда приволокли, тесно очень!

– Следовало к себе везти, в мастерскую, а не мою квартиру портить! Безобразие!

– Тише, тише, хозяйка, не шуми, – вмешался другой мужик, – мы у тетки спросили, которая нас впустила, как лучше поступить, увезть или тута, и она велела здеся резать и бумажку подписала, гляди.

Он сунул мне под нос квитанцию. Так… «предупреждена о возможном ущербе». Под фразой стояло несколько слов, накорябанных почерком человека, редко берущего в руку пишущий предмет: «Без притензий. Раманова».

– И где она, эта Раманова, сейчас? – гневно спросила я.

Мужики переглянулись. Первый почесал в затылке и сообщил:

– Отдохнуть пошла.

– Куда?

– В спальню небось, – пояснил второй мастер. – Она нас увидала, квитанцию подписала и легла. Видать, устала сильно!

Первый юноша хихикнул, другой сердито глянул на него и продолжил:

– Мы тут без нее работали. Между прочим, предупреждать надо, что в доме собаки! С трудом их в кухню запихали! Маленькая такая, бойкая, все лаяла и лаяла, прямо голова заболела!

– Чистый дурдом, – влез другой мастер, – собаки орут, попугай матерится, где он у вас таких слов набрался? Я и половины сам не знал, баба храпит, прямо стены дрожат, да еще дверь ширше, чем надо, ну, денек!

– Долго вам еще возиться?

– С час.

– Давайте шевелитесь, – велела я и понеслась посмотреть на собак.

При беглом взгляде на разгром, творившийся на кухне, стало понятно, что наша стая отлично провела время в заточении. На столе блестели пустые вазочки из-под конфет, печенья и вылизанная дочиста баночка, которая еще утром полнилась клубничным джемом. Я наклонилась и обозрела морду Мули, собачка даже не пошевелилась, унюхав любимую хозяйку. Так и есть! В складках мопсиной морды виднелись крошки от курабье, а усы были липкими. Сожрав почти триста граммов конфитюра «Швартау», Мулечка не нашла в себе сил, чтобы умыться как следует.