Дарья Донцова - Прогноз гадостей на завтра

– Кто? – не поняла Аня.

– Ну больная моя, Нина Арбени, кстати, талантливейшая музыкантша, может, встречали фамилию на афишах?

Знакомое имя резануло слух: Нина Арбени, жена Эдуарда Малевича, нынешнего супруга Гемы. В душу Ани закралось сомнение, пока еще не оформившееся, непонятное…

– Хотите, я посмотрю историю болезни? – предложила она врачу.

– Спасибо, – обрадовался тот, – завтра возьму из архива и вечером принесу на занятия.

Но на следующий день врач смущенно развел руками.

– Представляете, исчезла, испарилась… Все пропало неизвестно куда.

– Бывает, – улыбнулась Аня, пытаясь скрыть нарастающую тревогу.

Но волнение не проходило, наоборот, Яхнина просто места себе не находила, вспоминая ситуацию с пробиркой, украденной из лаборатории Червь. Наконец она решилась провести кое-какие поиски и добыла некоторую информацию. Привычная к исследовательской работе, Анечка сделала выводы, и ей стало совсем страшно, даже жутко… И тут она совершила опрометчивый поступок, пожалуй, единственный за свою недолгую жизнь…

Яхнина отправилась к Геме домой и рассказала все, что раскопала. Даутова, обладавшая, очевидно, железной выдержкой, удивленно вскинула вверх тонкие, красиво летящие к вискам брови:

– Никак не пойму, что тебе надо! Глупость какую-то болтаешь, нелепицу дикую… Впрочем, я готова заплатить тебе пять тысяч долларов, чтобы эти сплетни не распространялись дальше.

– Я не собиралась тебя шантажировать!

– Зачем тогда явилась с идиотским разговором? – пожала плечами Гема. – Просто детектив придумала. Ну да, мы вместе, кстати, подчеркиваю, вместе, хотя, насколько помнится, именно тебе в голову пришла эта идея, стащили пробирку у Червь. Я отнесла дельфус папе. Если подозреваешь, что я отравила Нину, можешь спросить у Антона Сергеевича, куда он дел паразита.

Гема ухмыльнулась. Старик Даутов был в загранкомандировке, впрочем, будь он в тот момент в Москве, Аня бы ни за что не рискнула обратиться к директору.

– Просто я хотела предупредить тебя, – ответила Аня, – что если я докопалась до истины, то и другие тоже могут. Впрочем, информация уже умерла, во мне можешь не сомневаться.

Гема пожала плечами:

– Извини, никак в толк не возьму, о чем речь!

Аня, очень расстроенная, уехала домой. Приходилось признать, она сваляла дурака. Однако масштабы своей глупости Яхнина оценила только через год. Именно столько времени понадобилось, чтобы зарубцевались ее ожоги…

– Она столкнула меня с эстакады, – пояснила несчастная, – нарочно.

– Вы не ошибаетесь? – тихо спросила я. – Дорожные происшествия – вещь сложная, поток машин, не справились с управлением.

– Нет, – вздохнула Аня, – стоял поздний вечер…

Весь следующий после разговора день Яхнина провела на рабочем месте, просидела аж до одиннадцати ночи. В институте не было ни души, когда Анечка сдавала на вахте ключи. Стояла теплая летняя погода, моросил небольшой дождик, но шоссе было практически сухим. Анечка, не слишком опытный водитель, ехала очень осторожно. Не превышая скорости, она вкатилась на Бутырскую эстакаду. Внизу пробегала Новослободская улица, почти пустынная в поздний час, впрочем, и на эстакаде транспорта не наблюдалось, Яхнина рулила в одиночестве.

Вдруг непонятно откуда, словно джинн из бутылки, материализовалась светлая машина «Жигули», то ли серые, то ли голубые… Анечка подалась вправо. Автомобиль сделал то же самое… Дальнейшее заняло секунду. Удар, скрежет… От ужаса Яхнина завизжала, выпустила руль… Земля и небо пару раз поменялись местами… Потом возникла дикая боль, и больше Анечка ничего не помнила. Ни того, как горела, ни того, как подъехала «Скорая помощь». Операция, реанимация…

Врачи в один голос твердили, что Яхниной жутко, невероятно повезло. На пустынной Новослободской улице, как раз под эстакадой, стояла патрульная машина ГАИ. Забилась «раковая шейка» в столь укромное место по вполне объяснимой причине. Ребятам хотелось перекусить в тишине, вот и зарулили под мост, развернули бутерброды, вытащили термос, и тут почти прямо на них упала машина. Доктора старательно обещали поставить Аню на ноги, но зеркало ей не давали. Через полгода Анечке стало ясно: ездить ей всю жизнь в инвалидной коляске, а зеркало она моментально выбросила, увидав мельком свое жуткое отражение. Потом в душе поселился дикий страх. Гема Даутова пыталась ее убить, но попытка не удалась, а ну как она предпримет другую? У Анечки теперь не было сил даже на то, чтобы удержать ложку.

Поэтому квартиру свою она сдала и переехала в специнтернат для инвалидов. На оплату комнаты уходили все деньги, полученные от жильцов, но Аня отдавала рубли с радостью, в интернате имелась охрана. Первый год Аня почти не спала от ужаса, вздрагивая от каждого шороха, но потом поняла, что никто не собирается приезжать и добивать ее. Впрочем, в институте, очевидно, девушку по-прежнему не любили, потому что никто из бывших коллег ни разу не пришел ни в больницу, ни в клинику. За своей трудовой книжкой Яхнина попросила съездить одну из медсестер, а той просто, без всяких вопросов и сочувственных вздохов, отдали пакет с документами и выходное пособие.

– Почему вы решили, что за рулем машины сидела Гема? – осторожно спросила я. – Может, пьяный или наркоман…

Аня помотала головой:

– Нет, меня сбрасывали нарочно…

– Номер автомобиля не помните?

Яхнина усмехнулась:

– Я его не видела, милиция тоже все интересовалась… Вот цвет могу припомнить, светлый, совершенно точно, то ли серый, то ли голубой…

– Но ведь стояла ночь!

– Эстакада великолепно освещается, – дернула плечом Аня, – я говорила следователю, но он только головой кивал, а потом дело и вовсе закрыли, да еще как нагло. Сказали, будто я сама не справилась с управлением.

– Что же вы не рассказали про Гему и дельфуса?

Аня молчала пару минут, затем горько ответила:

– Ну и зачем? Никаких доказательств у меня нет, только догадки и предположения, замок на песке. Ну отдала я пробирку Геме, а та скажет, что уничтожила дельфуса. А с машиной совсем глухо, мало ли кто и о чем подозревает! Даутова запросто сумеет меня за клевету привлечь, да и страшно! Жить хочется даже в таком состоянии, хотя вам в это трудно поверить, но жить хочется даже в инвалидном кресле…

– Неужели вы никому об этом не рассказывали?

Аня покачала головой:

– Только одному-единственному человеку, кроме вас, но он… считайте, что его нет…

– Как это?

Анечка вытащила сигареты, закурила, аккуратно выпустила дым и пояснила:

– Некоторое время тому назад мне стало совсем плохо, случился приступ. У меня после операции развилась астма… Сначала припадки были небольшими, кратковременными, потом стали длительными, изматывающими, отнимающими все мои силы. Однажды доктор тяжело произнес: