Дарья Донцова - Прогноз гадостей на завтра

«Анечка, вам следует беречься, любое обострение болезни может стать последним».

Поэтому, когда примерно месяц тому назад я почувствовала приближение очередного приступа, жутко перепугалась и… вызвала священника. Только ему, отцу Иоанну, и рассказала я все, исповедалась перед предполагаемой кончиной.

– Как вы с ним познакомились?

Аня пожала плечами:

– Да никак, он живет всю жизнь в соседней со мной квартире на Цветном бульваре, отец Иоанн, в миру Михаил Евгеньевич Квашнин, служит в одной московской церкви.

– Скажите, а не приезжал ли к вам некий Алик Радзинский?

Яхнина презрительно поджала губы:

– Сумасшедший тип! Как же, явился, ворвался с воплем в комнату, ногами топал, орал.

– Что хотел?

Аня отвернулась к окну.

– Требовал, чтобы я написала все о происшествии с дельфусом, прямо заходился, вопил: я знаю все, знаю!!! Идиот, откуда только взялся на мою голову!

– И как вы поступили?

На лице Ани появилась жуткая гримаса.

– Вызвала охрану, его выставили вон.

– Почему же вы не захотели помочь человеку?

Яхнина пробормотала:

– Очень уж на психа похож. И потом я подумала: вдруг его Гема подослала, ну, проверить, стану я молчать или расколюсь! Откуда он взялся на мою голову?

– Вы зря его испугались, – пояснила я, – Алик любил Ниночку Арбени и долгие годы пытался найти ее убийцу. Впрочем, он умер.

– Да ну? – изумилась Аня. – А выглядел здоровым… Инфаркт? Или, учитывая его состояние, инсульт более вероятен.

– Его убили, застрелили в подъезде!

– Гема, – в ужасе побледнела Аня, – это Гема!

– Нет, вы ошибаетесь, к тому времени Даутова давно была мертва, – сказала я.

Ночь я провела без сна, лежа на неразобранной кровати в обнимку с мопсихами. Домашние мирно спали. Тишину нарушил только легкий скрип. Я высунулась в коридор и увидела, как Ваня, опять в одних трусах, исчезает за порогом. На этот раз я не пошла за ним, а вновь улеглась на покрывало, пытаясь привести бунтующие мысли в относительный порядок.

Итак, картина складывалась не слишком красивая. Гема Даутова по совершенно непонятным причинам решила лишить жизни ближайшую, лучшую подругу Ниночку Арбени. Способ избрала крайне жестокий, но действенный и почти гарантированно ненаказуемый. Это каким же надо обладать характером, чтобы наблюдать, как мучается подружка, угасает на глазах, и не дрогнуть, не сказать, что проводимое лечение неверно, не принести необходимые лекарства?! Чем же несчастная Ниночка Арбени так насолила Геме? Отчего Даутова с такой силой возненавидела музыкантшу?

Впрочем, расчет Гемы оказался верен. Никто и не заподозрил, что болезнь на самом деле отравление. Интересно, почему сама Ниночка решила в последние дни, что ее хотят убить? И ведь Алик Радзинский так и не сумел докопаться до истины, опустил руки и даже подумал (впрочем, верно), будто у Нины в самом деле некая таинственная инфекция… Дело-то раскрылось совсем случайно: не натолкнись он на Нгванью, так бы и поросла история мохом. Кому же все-таки помешал Алик?

Из коридора вновь раздался тихий скрип. Я встала и глянула в щелку. Иван преспокойненько юркнул в гостиную. Вот вам еще одна загадка: куда носится мужик по ночам в одном нижнем белье, а? Обалдеть от всего можно! Я вновь плюхнулась на одеяло. Хорошо, отметем в сторону все ненужные проблемы, займемся основной.

Гема отравила Нину. Почему? Почему, почему… Захотела, и все тут! Мне не важно, что толкнуло ее на этот поступок, главное, она его совершила.

Я села на кровати и принялась в задумчивости гладить мирно сопящих мопсих. Ну узнала я правду о смерти Арбени, и что из этого? Убийца Малевича-то все равно не найден! Что делать?

Я встала, подошла к окну и обнаружила на подоконнике нахохлившегося Арчи.

– Дружочек!

Попугай приоткрыл глаза.

– Что ты тут делаешь?

Птица встопорщила перья и неожиданно ответила:

– Гав, гав, гав.

Я узнала голос Ады.

– Эх, Арчи, вот если бы ты мне мог подсказать, что делать.

Попугай молчал.

– И что делать, как поступить?

– Поезжай в Светлогорск, – неожиданно низким тембром сообщил Арчи, – спокойно отработаешь, получишь в последний раз бабки – и конец, завязываем.

– Как завязываем? – неожиданно вырвалось у меня.

– Пора уж, – ответил тем же голосом Арчи, – пусть Соня последний разок постарается, Соня, Гема, Соня, Гема…

Я в растерянности смотрела на птичку. Кто такая Соня? Светлогорск? Но ведь именно туда зачем-то спешно вылетел Алик Радзинский… Что-то там в этом городе? Разгадка каких тайн?

На следующий день около шести вечера я маялась в аэропорту Внуково, поджидая посадки в самолет, следовавший рейсом Москва – Светлогорск.

Если признаться честно, я страшно боюсь летать, вид железной конструкции с моторами внушает мне жуткий ужас. Во-первых, мой ум никак не может понять, отчего колымага, которая весит дикое количество килограммов, вдруг легко взмывает в воздух да еще и весьма быстро передвигается, совершенно не шевеля крыльями. И во-вторых, в-третьих, в-четвертых и в-пятых, мне просто очень не хочется при этом сидеть у нее в брюхе. Это как-то неестественно. Ну скажите, пожалуйста, разве нормально передвигаться, находясь внутри птицы? Скорей уж лучше верхом, как Нильс на диком гусе…

– Начинается посадка на рейс номер девятнадцать сорок девять, следующий по маршруту Москва – Светлогорск, – прогремел противный голос.

Чувствуя, как неприятно сжимается желудок, я пошла вместе с группой пассажиров к накопителю. Началась обычная процедура, завершившаяся в кресле у круглого окошка.

Худенькая стюардесса с улыбкой скользила между рядами, пассажиров оказалось немного, салон был практически не заполнен. Около меня пустовало два кресла, сзади расположилась громогласная дама, на все корки распекавшая мужа.

– Клади пакет на верхнюю полку.

Послышался шорох.

– Да не туда! Левей.

Вновь раздалось шуршание.

– Сумку засунь под кресло! Да не так! Дай, сама сделаю. О господи, ну какая от тебя польза?

– Кисонька, – миролюбиво зудел бас, – ты же не любишь сама с собачкой гулять? Вот тут и я пригодился.

Из моей груди вырвался смешок. Либо мужик обладает удивительным чувством юмора, либо он подмят властной женщиной окончательно.

Загорелось табло. Я пристегнула ремень и попыталась вспомнить хоть одну молитву. Стыдно сказать, но я не знаю до конца даже «Отче наш». Остальные пассажиры также притихли, лица у всех вытянулись, у многих зашевелились губы. Даю голову на отсечение, они тоже молятся.

Раздался резкий свист, самолет вздрогнул и понесся вперед, слегка подскакивая на неровностях, потом свист перешел в ровный гул, машина, благополучно взмыв в небо, легла на курс. Лететь предстояло два часа. Зная это, я прихватила с собой новый роман Поляковой и самозабвенно углубилась в чтение. Время понеслось со скоростью самолета.