Дарья Донцова - Привидение в кроссовках

– Что вам угодно?

– Ну, Дашка, не злись, – прогудел Витька.

Почувствовав, как в горле поворачивается еж, утыканный горячими иглами, я пробормотала:

– Недосуг мне с вами, господин Ремизов, турусы на колесах разводить, сейчас сюда оптовый покупатель придет, прощайте, не мешайте бизнесу.

– Ну, Дашунчик, – заныл Витька, – это я хочу купить пятьдесят книг.

– Зачем?

– Наметили 9 Мая ветеранов поздравить.

– Сейчас январь.

– Ниче­го, полежат.

Я посмотрела на красного Витьку и неожиданно заплакала. В два прыжка майор подскочил к окну, обнял меня за плечи и засюсюкал:

– Ну, ну, хватит, все позади.

– Да, ты меня ненавидишь!

– Я тебя обожаю!

– Меряешь неприятности в Дашках!

– Кто сказал?

– Нашлись люди!

– Брешут, – убежденно сообщил майор. – Всю жизнь завидовал Дегтяреву, что около него такая баба, как ты!

– Врешь!

– Ей-богу.

Ремизов вытащил из кармана платок, вытер мои слезы, потом велел:

– Давай сморкайся!

В ту же секунду он ухватил мой нос и потряс. Мне стало смешно. Я отняла у Витьки платок и пожаловалась:

– Я чуть не погибла ночью.

– Знаю.

– Почему Алла хотела меня убить?

– Рюмина?

– Да.

– Не догадываешься?

– Ну, наверное, из-за того, что я заняла директорское кресло?

Ремизов покачал головой:

– Нет.

– А почему, ты знаешь?

– Да.

Я уставилась на майора, но тот молчал.

– Вот что, Витенька, я прощу тебе все, если расскажешь детально.

Приятель ухмыльнулся:

– Честно говоря, я приехал мириться, ду­мал, ты смилостивишься, услыхав про оптовый заказ.

– И не надейся, только если узнаю правду про Рюмину!

Витька глянул на часы:

– Шантажистка!

– Какая есть!

– Лад­но, твоя взяла. Приезжай сегодня, в девять вечера ко мне на работу.

– Почему не сейчас?

– Самому кое-что неясно, – загадочно ответил Витька, – но к вечеру прояснеет.

Ровно в 21.00 я вошла к Витьке в кабинет. Если быть честной, майор слегка кривил душой, называя эту комнату «моим кабинетом». Более уместно было бы сказать «наш кабинет». Потому что не слишком большое пространство было густо заставлено столами и стульями.

Интересно, как люди ухитряются работать, сталкиваясь локтями? У сотрудников большого желтого дома на Петровке вечно всего не хватает: помещений, бензина, канцелярских принадлежностей, техники… А уж о зарплате лучше умолчим, что­бы не выдавить слезу у посвященных. Мне все­гда было непонятно, почему наше государство экономит средства на структуре, которая призвана охранять покой и безопасность граждан? Ну да это риторический вопрос, и, сколько его ни задавай, суть проблемы не изменится.

Кстати, в ведомстве МВД плохо всем. Тем, кто оказался в его ведении без всякого желания, то есть преступникам, и тем, кто их задержал и «раскалывает». И здесь снова возникают вопросы. Насколько я помню текст Конституции, там содержится приблизительно такая фраза: никто не мо­жет быть объявлен виновным, кроме как по приговору суда. Но то­гда получается, что основной закон страны постоянно нарушается!

Значит, в Бутырском изоляторе сидят те, кто лишь подозревается в свершении преступлений. То­гда почему их запихивают по сто двадцать человек в сорокаместные камеры и почти морят голодом?

Ни для кого не секрет, что содержание заключенного сегодня целиком и полностью падает на плечи родственников. Несчастные матери и жены волокут в изоляторы временного содержания, а затем на зоны все: продукты, одежду, мыло, лекарства и да­же строительные материалы для ремонта бараков. А уж о моральных качествах надзирателей умолчим. Главное управление исполнения наказаний не любит распространяться на эту тему, но сотрудников Бутырки несколько раз разгоняли, а кое-кто из них оказался в стенах печально известной тюрьмищи уже в качестве сидельца. Только на место изгнанных явились та­кие же, с жадными руками…

Итак, я вошла в кабинет.

– Ну, садись, кофе кончился еще утром, будешь чай? – спросил Ремизов.

– Извини, растворимый не пью, но вам принесла в подарок, – сообщила я, выставляя на стол банку кофе «Амбассадор», пачку рафинада, упаковку чая «Ахмад» в пакетиках, две банки паштета, сыр, колбасу и батон хлеба.

– Здорово! – обрадовался Витька и стукнул кулаком в стену.

Че­рез секунду в кабинет вошел молодой, незнакомый мне парень.

– В чем де­ло, – начал он, но потом осекся и заявил: – Ну, скатерть-самобранка. Нас угостишь?

– Бери, – широким жестом указал на стол Витька.

В кабинет влез еще один мужик.

– Нам че­го, зарплату сегодня дали? – поинтересовался он.

– У Витька день рождения, – ответил первый.

– Хорош вам, – рассердился Ремизов, – налили кофе и дуйте к себе, нам поболтать надо.

Потом он закурил и, стряхивая пепел в пустую тарелочку с надписью «Общепит», начал наконец рассказ:

– Жила-была на свете дама по имени Алла Сергеевна Рюмина. Работала всю жизнь в книготорговле и, медленно шагая по ступенькам служебной лестницы, делала карьеру. Помощник продавца, младший продавец, продавец, старший продавец… Основная часть ее карьерного роста пришлась на годы тотального дефицита книг, и Аллочка, как очень многие работники прилавка тех лет, пыталась поправить свое материальное положение, торгуя из-под прилавка Проскуриным и Пикулем. Если сказать честно, Аллочка не слишком нуждалась, потому что была замужней дамой, вполне счастливой в браке.

Коллеги по книжному магазину, а она всю жизнь проработала только в книготорговле, завидовали ей. За прилавками стояло много разведенных баб, а у Рюминой имелся супруг, Костя. Константин был художником и, как казалось, вполне нормально зарабатывал. У четы была хорошая квартира на Солянке, дачка, «Москвич» и, очевидно, сберкнижка. Если о наличии квартиры и автомобиля было известно всем, то о «золотом запасе», лежащем в сберкассе, коллеги только догадывались, но, видя, что Алла отлично одевается, пользуется только французскими духами и ездит каждый год в Крым, на море, предполагали, что у Рюминой припрятана тугая копеечка. Таково было внешнее положение вещей, потому что изнутри ситуация выглядела по-иному.

Константин практически ниче­го не зарабатывал, все благосостояние семьи шло от его матери, Татьяны Борисовны Алтуфьевой.

– Как, – заорала я, подскакивая на стуле, – Алла невестка старухи? Быть это­го не мо­жет!!!

– Почему? – усмехнулся Витька.

Я растерялась. Действительно, почему?

– Ну, она же Рюмина, а не Алтуфьева…

Ремизов кивнул:

– Правильно. Но разве не встречаются та­кие семьи, где жена оставляет себе девичью фамилию? Только ты случайно попала сейчас в самое больное место Аллы.

Татьяна Борисовна с первого дня восприняла будущую жену сына в штыки и категорически заявила: