Дарья Донцова - Покер с акулой

– Проходите, – пригласил встречавший, – сюда, в студию.

Я пошла следом за ним в большую комнату, заставленную музыкальными инструментами. Рояль, ударная установка, на диване лежит флейта, рядом пара электрогитар… А у окна пристроилась арфа. Я посмотрела на нее, как на старую знакомую, и улыбнулась: надо же, кто-то еще играет на ней.

– О чем будем говорить? – поинтересовался блондин.

– Хотелось бы лично с Сашей, – пробормотала я, – дело деликатное.

– Слушаю вас, – сказал хозяин.

– Это вы? – удивилась я.

– Вроде, – ответил блондин, – всегда считал, что я – Саша Золотой. Хотя, может, еще какой другой есть.

Его глаза откровенно смеялись.

– Где же волосы?

– Парик.

– А татуировки?

– Переводные картинки.

– Но голос, – не успокаивалась я, – голос! Саша хрипит, словно после трахеита…

– Господи, – вздохнул собеседник, – для секретаря господина Бурлевского вы слишком наивны. Сценический образ, имидж, всего лишь маска, которую снимают, придя домой. Кстати, голосом я гуляю по всем октавам, за моей спиной Петербургская консерватория…

– И поете подобную дрянь!

– Милая, – снисходительно процедил певец, – ну-ка назовите известных оперных певцов…

Я старательно принялась перечислять имена.

– Ну такая осведомленность – редкость, – усмехнулся Саша. – Впрочем, вы припомнили сплошь иностранцев… На оперной сцене пробиться трудно. Эстрада – самый короткий путь к успеху. Но ведь вы пришли сюда не для того, чтобы обсуждать теоретические проблемы?

Я отметила, что речь у Саши сейчас плавная, ударения он ставит правильно и никаких дурацких слов не употребляет…

– С вами выступает певица – Татьяна Митепаш.

Саша нахмурился:

– Ну и что?

– Мне нужно с ней поговорить.

Золотой крякнул.

– Не будем устраивать китайских церемоний. Никаких разговоров с Таней.

– Почему?

– Она сердится на отца и не желает иметь с ним ничего общего.

– Но мне очень надо!

– Нет!

– Поверьте, речь идет о…

– Да хоть о жизни и смерти, – хмыкнул Саша, – сказал нет, значит, нет!

Я вздохнула и пробормотала:

– Каюсь, я не имею никакого отношения к Бурлевскому и не работаю у него секретарем.

– Ну, – поднял Саша вверх брови, – и кто же вы?

– Детектив, которого нанял муж Ксении Фединой, которая на самом деле не Федина, а Митепаш. Таня сбежала от супруга…

Саша цокнул языком и потянулся к телефону. Испугавшись, я зачастила:

– Олег Яковлевич не собирается принуждать Таню-Ксению к совместному проживанию. Просто хочет удостовериться, что с ней все в порядке. Ну пусть девушка встретится с бывшим супругом, объяснится с ним, получит развод и поет в свое удовольствие.

Саша потыкал пальцем в кнопки и коротко велел:

– Давай домой, немедленно!

Потом глянул на стол и пробормотал:

– Посидите тут, пойду кофе заварю.

– Не надо, – попробовала я сопротивляться.

– Разговор долгий выйдет, – отрезал певец и испарился.

Я побродила по комнате и подошла к арфе. Давным-давно, в прошлой жизни я ненавидела этот струнный инструмент, как человека. Моя мамочка считала, что лучшей профессии для женщины нет, и меня приковали к арфе. Но господь не наградил талантом. Пальцы лишь механически перебирали струны, никакого восторга, единения с инструментом я не ощутила. Просто технично исполняла пьесы. Но для настоящего музыканта техника далеко не все. Лучшие исполнители расскажут вам, как впадают на сцене в особое состояние типа транса, рук не ощущают, музыка льется сама по себе. Я никогда не чувствовала ничего подобного. Несколько лет концертирования твердо убедили: арфа – это отвратительно. Я бросила выступать и долгие годы не приближалась к инструменту. Но потом пришлось вытащить арфу из чехла, чтобы сыграть у Кирюшки в школе на празднике. С тех пор в моей душе нет ненависти к ней, только тихая печаль о глупо прошедшей юности.

Я пододвинула скамеечку и положила руки на струны. Чистые звуки полились из-под пальцев. Первый раз я играла для собственного удовольствия. За спиной раздался скрип. Я опустила руки, Саша вкатил в комнату сервировочный столик.

– Сен-Санс, – произнес певец, – чудесно играете, может, стоит заняться музыкой?

– Не в этой жизни, – грустно сказала я.

В ту же секунду послышался шум и звонкий, веселый, какой-то весенний голосок произнес:

– К чему такая спешка? Летела как очумелая.

В комнату стремительно вошла девушка. У меня екнуло сердце. Волосы светло-русые, личико простоватое, глаза слегка навыкате, острый носик. Отдаленно похожа на фото, но не слишком. На снимке, хоть и не особенно четком, видна порода, даже некоторый аристократизм. Передо мной же стояла обычная деревенская девушка…

– Вы Татьяна Митепаш?

– Да.

– Тогда очень прошу, давайте поедем к вашему мужу…

– К кому? – удивилась девчонка. – Я никогда не была замужем.

– Правильно, – вздохнула я. – Татьяна Митепаш не ходила в загс, там побывала Ксения Федина.

Девица растерянно глянула на Сашу. Тот пожал плечами и пробормотал:

– Делать нечего, видишь, как фишка легла! Ладно, колись, а там подумаем, что делать.

Певица рухнула на диван, расставила ноги в джинсах и тихо сказала:

– Извините, но я не Татьяна Митепаш.

– Кто же вы тогда?

– Ксения Федина!

– Во, блин, – неожиданно вырвалось из моего рта.

– Да уж, другого и сказать нечего, – вздохнул Золотой, – именно блин!

Чтобы привести нервы в порядок, Саша принес отличный коньяк, настоящий «Камю», и мы хлопнули по рюмашке. Ксения вытащила сигареты, по комнате поплыл синий дым.

– Где Татьяна Митепаш? – тихо спросила я.

– Понятия не имею, – так же вполголоса ответила Ксюша, – больше я не встречала ее.

– Послушай, – велел Саша, – ну-ка расскажи все по порядку, впрочем, если хотите, я сам могу начать с конца.

Жизнь звезды эстрады кажется роскошной. Огромные рукоплещущие залы, толпы поклонников, невероятные гонорары, лимузины, букеты и ужины с шампанским… Однако все не получается сразу. Прежде чем выбиться, предстоит помотаться по городам и весям, распевая перед не всегда благожелательно настроенным зрителем. А это уже другая, оборотная сторона эстрады, о которой мало известно широкой публике – номер в дешевой гостинице, тараканы на подоконнике, сортир в коридоре, на ужин – пюре «Кнорр» из стаканчика, длительное безденежье, любящие заложить за воротник музыканты, каждый из которых мнит себя Джоном Ленноном, холодные гримуборные, тряский автобус, аэровокзалы, поезда и бесконечная усталость, переходящая в отупение.

Но никого не волнует твое моральное и физическое состояние. Нанялся – пой, не можешь – пошел вон. При всей мишуре и блестках мир шоу-бизнеса жесток. Чтобы выжить в нем, следует иметь зубы, когти и лошадиное здоровье. К тому же на самый верх пролезают единицы, остальная масса так и мечется с «чесом» по провинции, отчаянно мечтая заработать. Редким везет сразу, но даром ничего не делается. «Путь на экран лежит через диван», – иногда вздыхают самые молодые и хорошенькие, мечтающие, чтобы нашелся влиятельный продюсер с тем самым волшебным диваном.