Дарья Донцова - Обед у людоеда

Глубоко разочарованная, я двигалась к метро. Еще один подозреваемый отпал. Но драгоценную мадам Корчагину все же придется побеспокоить. То, что она знала о шашнях муженька, еще не означает, что Лера с любовью относилась к своим заместительницам. Как раз наоборот, небось ненавидела их до зубовного скрежета и не удержалась, подсыпала в ликер отраву.

В метро было тепло, даже душно. Я расстегнула куртку, привалилась к двери и закрыла глаза. Тело покачивалось в такт движению поезда. Еще нужно побеседовать с этим Леней, любителем травить бабочек цианистым калием.

Зайдя по дороге в пару магазинов, я набрала штук десять угрожающе шуршащих пакетов и побежала к дому. И только когда я втащила поклажу в прихожую, в голову пришла мысль: а зачем Андрей дал Никите десять тысяч? Почему просто не выгнал его за дверь?

Не знаю, как у других людей, но у меня, стоит только войти в дом, из головы разом вылетают все дельные мысли. Домашние просто не дают подумать ни о чем, кроме как о семейных делах. Вот и сегодня Лиза, Кирюша и Ирина налетели на меня, словно лисы на куриные яйца.

– Нога болит, – ныл Кирюшка.

– Прими анальгин.

– Нет его, – стонал он, – всю аптечку перерыл.

– Не может быть, – изумилась я, – только вчера упаковку купила.

– Нету, – тянул мальчик, – съели!

– Кто?

– Не знаю, съели…

Я подошла к шкафчику, вытащила коробку из-под сапог «Саламандра», набитую доверху новинками фармакологии, и тут же увидела белую упаковку с красными буквами «Анальгин».

– Вот же он!

– Его там не было, – на полном серьезе заявил Кирюшка.

Я только вздохнула. Не успела отпасть одна проблема, как возникла следующая.

– По истории музыки нам задали тест, – заявила Лиза, протягивая тетрадь.

– Ну и что?

– Как это? – возмутилась девочка. – Ты же обещала сделать.

– Я?! Когда?

– Вчера! – отрезала Лизавета и, глядя на мое лицо, добавила: – Только не вздумай отказаться, я понадеялась на тебя и не пошла в библиотеку.

Я с тоской уставилась в тетрадь: семьдесят два вопроса! Один другого лучше. Что такое опера-буфф? Кого можно назвать братом оперы? Где впервые исполнили «Лунную сонату»? Хорошо хоть в моей голове сохранились остатки знаний, вбитые туда профессорами консерватории. Наверное, двух часов хватит, чтобы расправиться с вопросником. Значит, сериал про Эркюля Пуаро посмотреть не удастся, зато до «Ментов» я должна успеть. Они начнутся по НТВ в 20.50.

Ровно без пятнадцати девять я отложила ручку и удовлетворенно улыбнулась. Так, управилась, и еще есть пять минут в запасе. Как раз успею приготовить пару бутербродов и угнездиться в кресле. Быстро орудуя ножом, я накромсала куски сыра, шлепнула их на ржаные тостики, наполнила чашку свежим кефиром и, облизываясь, приготовилась усесться у экрана. Но не тут-то было. В гостиную вошла грустная Ирина.

– Вот, – пробормотала она, – сочинение задали.

– Да ну? – отмахнулась я, не отрываясь от телевизора.

Дукалис только что нашел труп невероятно красивой блондинки.

– Очень трудная тема, – бубнила Ириша, тихонько подсовывая мне под локоть тетрадь, – «Юные годы царя Петра I», по роману Алексея Толстого.

– Ага, – согласилась я, стараясь не упустить нить расследования.

Казанова и Ларин как раз начали допрос свидетеля.

– Кирюша сказал, что ты обязательно поможешь, – закончила Ира.

– Я?! Да я не умею и двух слов складно написать!

– Ты не пиши, только придумай, откуда можно содрать!

Понимая, что Ира не отстанет, я рысью понеслась в Катину комнату, вытащила первый том из собрания сочинений Алексея Толстого и сунула Ире:

– На.

– Отметь карандашом, – не успокаивалась девчонка.

Я быстренько подчеркнула нужные места, вернулась в гостиную и обнаружила, что кто-то съел с хлеба весь сыр и выхлебал мой кефир. Полная негодования, я поплотнее закрыла дверь и доела «голые» тостики. Нет, за «Эдамом» на кухню не пойду, а то весь фильм пропущу. И так уже непонятно, каким образом Дукалис оказался в этой квартире.

– Погладь мне на завтра брюки, – попросила Лизавета, всовывая голову в комнату.

– Хорошо, через полчаса.

– Можно съесть банку кукурузы? – поинтересовался через секунду Кирюшка.

– Да хоть весь холодильник! – рявкнула я. – Дайте кино посмотреть.

– Если у тебя голова болит, нечего на всех злиться, – ответил Кирка и исчез.

Зато опять появилась Лиза.

– Билетень или биллетень? – спросила она.

– Что? – с трудом оторвалась я от фильма.

– Ну как пишется правильно – билетень или биллетень?

– Не так и не так.

– А как?

– Возьми словарь.

– Лампуша, – завела Лизавета, – ну что, трудно ответить по-человечески?

– Бюллетень.

– А ты не путаешь?

– Нет!

– Точно знаешь?

– Да!!!

– Ну смотри, поставят «два», ты виновата будешь, – пригрозила она.

Я попыталась сообразить, зачем Казанова пришел в бассейн, но тут на балконе мелькнула тень. Вновь появилась кенгуру. Животное выглядело странно. Оно стало меньше, морда покруглела, и куда-то пропали огромные вздрагивающие уши. К тому же кенгуру корчила зверские рожи и размахивала невероятно длинными руками. Я насторожилась. С чего бы это вдруг моя галлюцинация претерпела такие изменения? Пришлось встать и подойти к двери. На балконе радостно подпрыгивала… обезьяна.

От неожиданности я разинула рот. Надо же, это что-то новенькое! Нет, следует позвать детей.

– Лиза, Кирюша, Ира!

Они ворвались так быстро, словно поджидали приглашения за дверью. За ними высился Володя Костин.

– Володечка, – обрадовалась я, – ты дома! Почему ко мне не зашел?

– Кирюшка не пустил, – усмехнулся майор, – говорит, ты села смотреть телик и плюешься огнем.

Я машинально глянула на экран. Там бежали титры, потом появилась фраза: «Спонсор показа «Мост-банк». «Менты» закончились, а я даже не увидела, кого убили, и не поняла, за что. Ну всегда у нас так! Неужели нельзя оставить меня на час в покое?

– Погладишь брюки? – поинтересовалась Лиза. – А зачем нас позвала?

– Теперь на балконе сидит обезьяна!

Дети и Володя пошли смотреть.

– А почему она сказала «теперь»? – поинтересовался майор. – Раньше-то там кто обретался?

– Кенгуру, – пояснил со вздохом Кирюша, – раньше ей там мерещилась кенгуру.

– Почему мерещилась! – обозлилась я, повернулась и увидела пустой балкон.

Снег тихо падал крупными хлопьями.

– И часто с ней такое? – спросил майор.

– Последнее время постоянно, – ответила Лиза, – все твердит: кенгуру, кенгуру… Мы уже привыкли, а теперь вдруг – обезьяна! Странно это!

– У мамы стоит учебник по психиатрии, – встрял Кирюшка, – так там написано, что больной не меняет бред. Ну, если назвался Наполеоном, то никогда не переделается в Кутузова!