Дарья Донцова - Личное дело женщины-кошки

– С ума сошел! – подпрыгивает Таня, и тут доктор, прочитав ей лекцию о группах крови, объясняет: Настя никак не может быть дочкой Миши.

Взяв с врача клятвенное обещание молчать, Танечка пытается разобраться в ситуации и как-то докапывается до правды – Лариса забеременела до свадьбы, Миша обманут!

Я перевела дух и продолжала:

– Мне неизвестно, какая беседа состоялась у Тани с доктором, если она очнется, то, вполне вероятно, расскажет свою версию. Но то, что она узнала правду, – стопроцентно. И перед Таней встает дилемма: как поступить? Обрушить на голову мужа острый топор? Сообщить ему о ветвистых рогах, которые давно украшают его голову? Объявить: ты любишь чужого ребенка? И что сделает Миша? Выгонит Настю и Елену Сергеевну? Вышвырнет из дома все напоминания о Ларисе и станет жить с Таней? Добро бы так, а вдруг получится иначе? Михаил любит Настю, воспитывает ее с младенчества, а еще он, похоже, не способен забыть Ларису.

Танечка умна, она понимает: супруг способен выгнать из дома ее, ту, что раскопала никому не нужную истину. Знаете, что делали в древности с гонцами, принесшими плохие вести? Их убивали.

Таня боится открыть мужу правду, но и жить вместе с Настей не желает. И тут ей в голову приходит замечательная идея: если Настю украдут и убьют, то все сложится наилучшим образом. Михаил погорюет и утешится, а Елена Сергеевна исчезнет из семьи: внучки нет, зачем бабка?

И Таня обращается к Богдану Ломейко.

Здесь уместно отметить, что жена Миши не знает, где работает Елизавета Андреевна, Таня вообще не слышала про мать Богдана, она считает парня ловким мерзавцем, способным на все ради денег, а Богдан не в курсе того, кого пасет его мать. Ломейко, естественно, слышал, что она служит сиделкой в психоневрологическом интернате, но это вся информация. Да парня и не волнует работа матери, он собирается жениться на Маргарите Шпынь, владелице придорожного кафе, а та непрозрачно намекнула:

– За нищего я не пойду, мне нужен равный партнер.

Богдан старается, он таскает невесте добычу со свалки, но Шпынь хочет чего-то посущественнее, ну, допустим, чтобы у жениха имелась дача!

Я перевела дух и посмотрела на оцепеневших Елену Сергеевну и Мишу, потом спросила:

– Только я не понимаю, как она решилась обратиться к Богдану? Он же мог ее сдать мужу!

– Богдаша хотел украсть колье, – подала голос Елизавета Андреевна.

Мы повернулись в сторону кровати, а больная очень тихо продолжала:

– Он прибежал домой и говорит: «Мам, помоги!» Я прямо похолодела, Богдаша всегда так, сначала глупостей натворит, а потом: «Мам, выручай!»

Елизавета Андреевна испуганно поинтересовалась:

– Что на этот раз?

И сынок рассказал, что Маргарита поставила условие: покупаешь дачу – расписываемся, нет – мне голодранцы не нужны.

Ломейко запаниковал и решил украсть драгоценности покойной Ларисы. Как мастер, который часто бывает в доме, Богдан знал, где хранятся брюлики, еще он был в курсе, что Таня никогда не надевает драгоценности первой жены Михаила, их редко вынимают на свет божий. Когда Медведев обнаружит пропажу, он не сможет точно установить время кражи, Богдану ничего не грозит.

Парень подстерег момент, когда дома никого не было, спокойно вошел в квартиру, но вот замок в секретере, где лежал «золотой запас», оказался слишком хитрый. Ломейко провозился с ним долго, а тут, как на грех, домой вернулась Таня, забывшая кошелек.

Елизавета Андреевна замолчала, а я продолжила за нее.

– Вот, значит, как обстояло дело! Таня пообещала молчать, потребовав от Богдана убрать Настю.

Теперь отвлечемся временно от этой истории и вспомним о другой. У Елизаветы Андреевны есть младшая сестра Зоя, которая на первый взгляд удачливее старшей. У Лизы только среднее медицинское образование, она не имеет супруга, тащит на плечах непутевого сына, а Зоя получила высшее образование, живет с мужем-военным. Но это внешняя сторона дела, на самом деле ситуация обратная. Зоя мотается с супругом по гарнизонам, теряя профессиональные навыки, Иван Петрович редкостный хам и грубиян, бьет жену, не считает ее за человека. Зоя потеряла двух сыновей и не хочет больше иметь детей, но Иван заставляет ее родить дочь, появляется Настя, и отец воспитывает девочку на свой лад.

Зоя не может часто общаться с Лизой, на телефонные разговоры денег нет, зато она пишет письма.

– Они в тумбочке лежат, – прошептала Елизавета Андреевна, – я так плакала, когда их получала! Сестренка очень мучилась, и после смерти Ивана ей легче не стало.

– Зою выгнали из военного городка, – дополнила я, – Настя убила любимого кота жены комполка, отомстила так за папу. Ехать Килькиной было некуда, и она стала просить помощи у сестры.

Лиза обратилась к главврачу Эвелине Лазаревне, она предусмотрительно не сказала начальнице, что Зоя ее родная сестра. В клиниках не слишком приветствуют семейственность, фамилии у женщин разные, а отчество «Андреевна» не является редким. Эвелина, испытывающая недостаток кадров, соглашается взять на работу знакомую Елизаветы. Старшая сестра сообщает младшей:

– Выезжай! Тебе с дочерью дадут квартиру, зарплата, правда, копеечная, но с голоду не умрете.

И Зоя начинает собираться, за пару дней до отъезда из Бруска Настя выливает на спящую мать чайник с кипятком. Девочка обожала умершего отца, ненавидит Зою и говорит:

– Думала, папы нет – и хорошо? Погоди! Отомщу за него!

Тут до Зои Андреевны доходит простая мысль: Настя не даст ей жить спокойно, надо что-то делать!

Сам дьявол приходит на помощь вдове военного. За два дня до отъезда Настя начинает жаловаться на боль в животе, тошноту, у нее поднимается температура. Зоя врач, не хирург, простой терапевт, но она точно ставит диагноз: аппендицит. По всем показателям необходимо поместить дочь в больницу, но Килькина садится в поезд. Она рассудила просто: дорога займет пару суток, в Москве надо сделать пересадку и ехать в Фолпино, перитонит убьет Настю, ей не добраться до столицы.

– Кошмар! – закричала Елена Сергеевна. – Она решила убить собственного ребенка!

– Странно слышать негодование из ваших уст, – не утерпела я.

– Это был не ребенок, а Сатана, – кинулась защищать Зою Елизавета.

– Девочке даже не исполнилось десяти лет, – прошептал Михаил.

– Вот-вот, – обрадовалась Ломейко, – представляете, что бы она устроила в четырнадцать! Холера, а не девка! Мерзавка, негодяйка!

– Для усиления эффекта Зоя положила дочке грелку на живот, – продолжала я, – и Настя ушла в мир иной, не спасла ее даже операция, блестяще проведенная хирургом Игорем Никитовичем. Что же случилось дальше?

Елизавета Андреевна оперлась локтями о подушку.