Дарья Донцова - Квазимодо на шпильках

– Всем молчать!

Послышался грохот, дети свалились на пол. Я вскочила на ноги и сдернула одеяло. Так и есть, под дрожащей Адой расплылась лужа. Ругать ее бесполезно, она боится шума, крика и драк.

– А ну перестаньте, – зашипела я, стаскивая с кровати простыню, – немедленно прекратите!

– Ща, – сопела Лиза, – только врежу ему.

– Кто кому наподдаст! – взвизгнул Кирюшка и попытался сесть верхом на Лизавету.

Та вывернулась, Кирюшка упал на бок и сшиб длинными ногами мирно стоявший в углу торшер. Раздался грохот, звон, вой собак, топот… На пороге возникла Юля и закричала:

– Что за безобразие? Мне дадут наконец отдохнуть? Просто сумасшедший дом! В ванной крокодилы, в комнатах драки! Офигеть можно! А ну хватит! Из-за чего скандал?

– Да Лампа вот… – завел ноющим голосом Кирюшка.

Через пару мгновений Юля обозлилась еще больше:

– А ну ступайте спать!

Потом она повернулась ко мне и заявила:

– Вечно тебе в голову глупости приходят! Зачем им вообще столько денег давать?!

Я тактично промолчала, ну не говорить же Юлечке о подарках, которые ей предстоит завтра получить!

Возмущенно фыркнув, она ушла. Я осталась в спальне и со вздохом оглядела разгром: упавший торшер, разбитый абажур, вконец испорченное постельное белье, пустую коробку из-под конфет, ехидно улыбающуюся, всю перемазанную шоколадом Мулю, трясущуюся от ужаса, но тоже всю в липком мармеладе Аду… Ну почему у нас всегда так? Отчего Лиза и Кирюшка, вполне взрослые ребята, постоянно затевают разборки и нудные выяснения отношений? Они скрупулезно подсчитывают количество съеденных друг другом пирожных, ревностно следят за тем, чтобы кому-то из них не досталось больше карманных денег, и вечно норовят занять за столом место около буфета. Каждое утро повторяется одна и та же картина: Лизавета выбегает из ванной, плюхается на стул и улыбается. Потом в кухню врывается Кирюшка и кричит:

– А ну уйди с моего стула!

– Я первая пришла, – возражает Лиза, и пошло-поехало.

Вот у других людей совсем не так. На этаж ниже живут Карабановы, у них есть сын Юра и дочка Карина, милые, воспитанные дети, всегда вежливо здороваются. Любо-дорого смотреть, как старший брат ведет из школы маленькую сестричку. А у нас!

Тяжело вздыхая, я отправилась за веником. Так всегда, кто-то дерется, а кто-то собирает осколки.

На следующее утро я приехала к дому Семена Кузьмича и уставилась на здание, стоящее напротив. Значит, убийца прятался за одним из этих окон. Вопрос: за каким?

Поразмышляв, я отбросила самые крайние окна – оттуда трудно увидеть комнату профессора, следует сосредоточиться на середине дома. Слава богу, он не слишком большой, старой постройки. Намного хуже было бы, стой тут современная многоэтажная башня! А так я насчитала окон всего ничего. Нужно проверить лишь второй, центральный подъезд.

Замерзнув, я зашла в магазин, расположенный тут же, и прислонилась к батарее. Думай, Лампа, думай. Первый этаж отпадает, там расположены химчистка, небольшой супермаркет и видеопрокат. Навряд ли убийца выбрал для стрельбы какое-то из этих помещений. Слишком велика опасность быть пойманным. Но на остальных шести этажах, очевидно, квартиры.

Так, попробуем включить логику. Знал ли киллер, что Веня подойдет и закроет окно? Нет, конечно, парень оказался в комнате совершенно случайно. Ира говорила, что профессор любил по утрам спокойно работать, и она никогда ему не мешала, входила лишь ближе к обеду. Веню же девушка впустила только потому, что накануне приключилась дикая ссора. Следовательно, убийца, хорошо осведомленный о привычке профессора сидеть у раскрытого окна, не мог знать, что кто-то его закроет.

Значит, он должен был предусмотреть и такой вариант: оперативники входят в комнату с трупом, видят раскрытое окно и понимают, откуда прилетела пуля! Убийце просто феерически повезло, что Веня захлопнул раму.

Преступник не живет постоянно в этом доме, очевидно, он там временно снял квартиру. Ведь не дурак же он, чтобы совершать убийство из своей комнаты.

В полном восторге я отлепилась от батареи. Ситуация крайне проста, надо узнать, кто во втором подъезде сдает квартиры или комнаты, и дело в шляпе. Причем меня интересуют только те помещения, которые выходят окнами во двор.

Я вылетела на завьюженную улицу и понеслась ко второму подъезду. Путь лежал мимо маленького покосившегося одноэтажного здания с облупившейся штукатуркой. Его украшала вывеска «Центр развития детей с нарушениями мозговой деятельности». На секунду притормозив около домика, я увидела у входа инвалидную коляску и мгновенно поняла, как надо действовать.

В полутемном подъезде возле почтовых ящиков стоял древний письменный стол, за которым сидела женщина лет шестидесяти с добродушным усталым лицом. Увидев меня, она приветливо поинтересовалась:

– Вы к кому?

– Понимаете, – зачастила я, – мы приехали с области, привезли ребенка в центр, вот я и хочу…

– Вот несчастье-то, – вздохнула лифтерша, – жаль мне вас, сил нет. Как утром увижу бедных деток в инвалидных колясках, так сердце и сожмется, ну за что невинной душе такое мученье! Комнату снять хотите?

Я кивнула:

– Надо же, сразу догадались!

– Так ваши сюда часто приходят, – пояснила лифтерша, – в наш дом и в соседний. Намучаешься с коляской-то в городском транспорте. Ясное дело, поближе к центру площадь ищете. Вон у нас сейчас в пятнадцатой квартире Лиля живет, между прочим, москвичка, в Бибиреве прописана, только ей оттуда с больным ребенком не наездиться, вот здесь и сняла, а свою площадь сдала.

– Уж сделайте доброе дело, подскажите, кто сдает квартиры или комнаты!

Консьержка вытащила из ящика стола амбарную книгу.

– Так, сейчас по списку поглядим. Второй этаж. Тут никто тебе не поможет, люди обеспеченные, недавно ремонты понаделали, весь подъезд трясся. На третьем Родькина Зина людей принимает, только она сильно пьет. У нее тебе хреново будет! Четвертый этаж у нас теперь вообще одна квартира. Такая фря въехала! Фу-ты ну-ты, вся в золоте, на машине, шофер за нее сумки таскает. Кто такая, понятия не имею. Домоуправша нашептала, артистка она, эстрадная, песни поет. Уж не знаю, правда ли, но голос у девки звонкий. Как начнет свою домработницу матом крыть, на весь подъезд слыхать. Так, идем дальше. На пятом баба Клава народ пускает, мой тебе совет: к ней не стучись.

– Почему?

– Жадная очень, – вздохнула лифтерша, – три комнаты имеет, людей, как сельдей в бочку, напихивает, она койки сдает, правда, недорого. Но разве это жизнь? Хуже коммуналки: ни поспать, ни отдохнуть как следует. Сама хозяйка в прихожей кантуется, чисто собака, и все из-за денег.

– У нее живут?