Дарья Донцова - Квазимодо на шпильках

– Тоже звездами увлекаетесь?

– Какими? – буркнул мужик, запихивая в чемоданчик вещи.

– Так телескоп у вас прямо как мой, – улыбнулся Сеня.

– Это удочка, – брякнул мужчина, – для подледного лова.

Тут лифт прибыл на третий этаж, и Сеня покинул кабину, недоумевая, отчего незнакомец не захотел признаться в своем увлечении астрономией. Наверное, побоялся, что Семен станет напрашиваться в гости. Некоторые люди, случайно познакомившись с тем, кто имеет одинаковое с ними хобби, начинают считать такого человека чуть ли не родственником.

– Но почему вы решили, что незнакомец нес телескоп? – спросила я. – Вдруг там и впрямь было удилище?

Семен хмыкнул:

– Я астрономией с детства увлекаюсь, мне первый телескоп мама подарила. Так вот, лучшие приборы для наблюдения за звездным небом делает предприятие «Карл Цейс». В Московском планетарии стоит оборудование их производства. Оптика шикарная, на любой вкус, есть подороже, есть подешевле. Что же, он в фирменном цейсовском футляре удочки нес? Глупости! У снасти своя упаковка есть, нет, он телескоп тащил, только мне признаться не захотел, знакомиться не пожелал, да и фиг с ним!

На обратной дороге мне повезло, маршрутное такси подошло сразу, и не пришлось долго прыгать на морозе, поджидая автобус. Устроившись на узком жестком сиденье, я уставилась в окно. Значит, я иду в правильном направлении. Футляр с надписью «Цейс». Да, это предприятие и впрямь делает отличную оптику. У моего отца имелись когда-то бинокли, упакованные в черные кожаные сумочки, которые украшала написанная золотом фамилия производителя.

Большими буквами там стояло «Карл Цейс», а внизу, помельче, виднелось «Йена», это название города, где расположен завод. Раньше он находился в ГДР, припоминаете, что Германия еще не так давно была разделена на две части: демократическую республику и федеративную.

Иногда мы с папой ходили в зоопарк и, настроив окуляры, направляли их на зверей. Очень хорошо помню, как я закричала от неожиданности, когда вдруг прямо перед глазами оказалась усатая морда тигра с немигающими круглыми глазами.

Только, думается, Семен ошибся. Дело в том, что заводы Цейса делают еще и оружие с оптическим прицелом, великолепные винтовки, служащие своим владельцам не один десяток лет. У моего папы не было оружия, кроме наградного пистолета, хранящегося в сейфе. Отец не умел, а главное, не любил убивать ничто живое, а вот у нашего соседа по даче, тоже генерала, Замощина, имелась снайперская винтовка. Когда вороны начинали очень уж досаждать Виктору Ивановичу, он выходил на участок и ловко отстреливал каркающих негодниц.

Оружие он хранил в тщательно запертом шкафу. Но его сыновья, мои ровесники, Колька и Димка, умели открывать любые замки и не раз показывали мне черный, довольно длинный футляр, приговаривая: «Папа обещал научить нас стрелять».

Увидев в первый раз винтовку, я заявила:

– А вот и врете, это не оружие!

– Самое всамделишное, – заверили близнецы и, дернув за «молнию», продемонстрировали мне набор железных трубочек, деревяшку и нечто, похожее на бинокль, но с одним «глазом».

– Ерунда какая-то, – не успокаивалась я, – винтовка длинная и одна, а тут всего много и короткое.

– Дура ты, Фроська, – хором ответили близнецы, – она же собирается из частей!

До сих пор помню свое удивление. Надо же! Винтовка, а раскладывается на части, словно игрушка.

Значит, надо возвращаться в дом, где Семен снимал место у пьянчуги Зинки. Мужик с футляром ехал на седьмой этаж, следовательно, он либо обитает в одной из соседних с вдовой, Зоей Андреевной, квартир, либо приходит туда в гости. Нет, скорей всего, живет. Гостю все-таки трудно незаметно вытащить оружие, разместить его…

Зоя Андреевна, увидев меня, обрадовалась.

– Надумали все-таки?

Я вздохнула:

– Вот, пришла еще раз взглянуть.

– Может, ваша собачка ко мне привыкнет? – спросила хозяйка, пока я стаскивала сапоги.

Я чуть было не ляпнула: «Какая собачка?» Но потом, слава богу, вспомнила, что являюсь владелицей злобного пса бойцовой породы, и сделала вид, что вожусь с заевшей «молнией» и не слышу хозяйку.

Мне еще раз продемонстрировали комнатку, а потом предложили чай. К такому повороту событий я была готова и достала из сумки только что купленный вафельный тортик. Зоя Андреевна захлопотала на кухне, усаживая меня в самый уютный уголок. Я получила из ее рук красную кружечку с чаем и спросила:

– Ваши соседи не будут против, если я поселюсь тут?

Зоя Андреевна улыбнулась:

– А их нет!

– Как это? – удивилась я. – Вроде еще две двери на площадку выходят.

– Слева Коростылевы живут, – пояснила Зоя Андреевна, – очень приятная пара, но они уже третий год как в Израиль уехали, приезжают летом, ненадолго, и опять на историческую родину. Справа Елизавета Марковна обитала, милейшая особа, умерла в декабре. Внучка ее собирается квартиру продавать, вот, выжидает полгода. Так что делать мне замечания за жиличку некому. Впрочем, ни Коростылевы, ни Елизавета Марковна никогда бы ничего и не сказали, они интеллигентнейшие люди. Слава богу, не на пятом этаже живу, там да!

– Баба Клава специфическая личность, – решила я поддержать разговор.

– Она еще ничего, – покачала головой Зоя Андреевна, – а вот Олеся… Это ужас! У нас балконов нет, дом давно построен, это сейчас у всех лоджии. Вроде бы и ни к чему балкончик, только ванные маленькие, где же бельишко стираное развесить? Вот и придумали. Чердачное помещение у нас отремонтировали, веревки натянули, мы там белье и вывешиваем. Раньше просто так ходили, а когда терроризм начался, чердак хорошо заперли, а нам ключи раздали, чтобы никто посторонний не проник!

Чердак! Я чуть не свалилась со стула. Как не подумала про него сама!

– Так эта Олеся, – мирно журчала Зоя Андреевна, – чего удумала! Притащила полный таз, увидела: все веревки заняты, скинула мои простыни, а свои повесила. Я решила ей выговор сделать, только у этой Олеси муж жуткий амбал, он меня просто взашей вытолкал. Вот какие люди встречаются, без стыда и совести…

– Можно на чердак посмотреть? – нетерпеливо воскликнула я.

– Отчего же нет? – удивилась Зоя Андреевна. – Если интересно вам, пошли. Ключик у меня всегда висит вот тут, на крючочке. Редко, правда, им пользуюсь – ну какая у одной старухи стирка? Так, печаль одна.

Всю дорогу до чердака, на который мы поднимались по лестнице, Зоя Андреевна рассказывала о ссоре с наглой Олесей.

Наконец она, повозившись с замком, распахнула тяжелую железную дверь. Перед моими глазами открылось большое помещение с протянутыми под потолком веревками. В правом углу висели чьи-то ядовито-розовые наволочки и ярко-красные полотенца. Чердак был чисто выметен, и пахло тут ополаскивателем для белья. Мы сами пользуемся таким, после него вещи и правда делаются мягче.