Дарья Донцова - Контрольный поцелуй

Голова отчаянно болела, во рту все пересохло, и желудок противно сжимался аж у самого горла.

– Дай тазик, – измученно прошептала я, затравленно поглядывая на полковника.

– Может, еще какавы с медом? – вызверился этот негодяй.

Представив себе сочетание данных продуктов, я чуть не умерла.

– Меня тошнит!

– Носи с собой гигиенический пакет, пьяница! – продолжал злобиться приятель, но, увидав мою беспомощность, все же сжалился. – Женский туалет прямо по коридору.

Кое-как приняв вертикальное положение, понеслась по вытертому полу.

Через десять минут сделалось легче, и я стала разглядывать свое отражение в кривом зеркале. Интересно, моя морда лица на самом деле такая?

Холодная вода чуть-чуть уменьшила головную боль, к тому же, наплевав на все правила гигиены, я напилась прямо из-под крана. Стану козленочком, так мне и надо. Но сказки врут, и в комнату я вернулась подчеркнуто бодрым шагом.

– Что случилось?

– Нет, это я должен спрашивать! – взревел полковник. – Это ты сообщи, что случилось, почему наклюкалась за рулем до свинячьего визга и потери пульса?

Сев на довольно продавленный диван и вытянув ноги, я робко поинтересовалась:

– Где мы?

– В кабинете начальника отделения ГАИ! – заорал Александр Михайлович. – Вот позорище…

Оказывается, когда нарушительница внезапно потеряла сознание и на глазах у постового врезалась лбом в баранку «Вольво», гаишник перепугался и вызвал «Скорую».

Прибывшие медики, осмотрев «тело», сообщили, что дама пьяна, а в остальном здорова. Скорее всего вечер закончился бы в вытрезвителе, но врач случайно стащил с головы «алкоголички» парик. И на свет явилась светло-русая голова, явно побывавшая в руках дорогого парикмахера. Отнюдь не дешевый автомобиль не вязался с убогой одеждой, потом постовые полезли в документы. В сумочке нашлись права, французский паспорт и… визитная карточка полковника. К тому же на заднем сиденье лежал пакет с элегантной одеждой и косметичка с дорогой пудреницей. Сопоставив все факты и не тратя времени на чесание затылков, милиционеры сволокли меня в отделение, предоставив начальству самому разбираться со странной дамой, спящей мертвецким сном.

Местный шеф оказался человеком сообразительным и, устроив нарушительницу дрыхнуть на диване, позвонил Александру Михайловичу. И вот теперь полковник применяет ко мне «третью степень», спасибо хоть не бьет по лбу носком с песком. Впрочем, отвечать на его вопросы почему-то не хочется!

– Не знала, что «Медовуха» алкогольный напиток, – оправдывалась я, тихонько вздыхая, – решила – это лимонад такой, ну ты же знаешь, что со мной бывает, если выпью.

И это святая правда. В моем организме есть один существенный дефект – пьянею моментально. Если у всех нормальных людей алкоголь сначала попадает в желудок, то у меня он прямехонько отправляется в мозг. По-хорошему, мне достаточно чайной ложки, чтобы выключиться. Но вот парадокс, такой эффект наблюдается только тогда, когда пробую крепленые вина или ликеры. Сухое вино и коньяк пьются просто превосходно. Поняв эту странную закономерность, я никогда не принимаю портвейнов.

Но кто бы мог подумать, что «Медовуха» – на самом деле довольно крепкий напиток. Вот почему мне так плохо и так ужасно ноет голова! А Александр Михайлович с упорством, достойным лучшего применения, зудит, как настырная осенняя муха:

– Когда тебе пришло в голову дать взятку в следственной части Бутырской тюрьмы, кто тебя выручал?

– Подумаешь, попался один честный тюремщик… Ну ты!

– А когда пряталась в мусорном бачке, кто помог?

– Ну ты, конечно.

– В конце концов, кто несся в эту дурацкую деревеньку Петухово, чтобы вызволить тебя из плена?

– Ну, здесь Иван Михайлович раньше подоспел!

Но полковник, как все мужчины, совершенно не выносит намека на собственную неудачу. Он хлопнул кулаком по столу и заорал:

– Надоело! Да скоро надо мной вся милиция смеяться будет и пальцем тыкать начнут – это тот самый Дегтярев, приятель полоумной Дарьи Васильевой! Уймешься ты когда-нибудь, наконец! Что задумала опять? За каким чертом парик нацепила?

– Модно просто.

– А вещи уродские для чего?

– Костюм мороженым испачкала, вот и купила первое попавшееся…

– Врешь, – завопил приятель.

Надо же, а еще всегда рассказывает сказки о том, что подследственным просто невозможно вывести его из себя. И чего он так разошелся?

– Ладно, – закипел Александр Михайлович, – собирайся домой, убожество, там и побеседуем.

Приятной эту беседу не назовешь. Почти полночи полковник ругал меня на чем свет стоит, и, как всегда, к этому увлекательному занятию с удовольствием подключились остальные домашние. У каждого обнаружилась куча претензий ко мне. Ольга с обидой заявила, что я обещала хоть иногда готовить, а сама целыми днями где-то шляюсь. Маруся припомнила, как позавчера я, подписывая дневник, мечтательно заявила: «Ну как быстро время летит, ты уже в пятом».

– Между прочим, первого сентября я пошла в седьмой, – сообщила дочь, – и у других детей родители это помнят. Уж и не говорю про то, что рефераты им пишут и к учителям все время бегают!

Кеша тоже не удержался:

– Чуть со стыда в понедельник не сгорел. Прикинь, Александр Михайлович, сидят в гостиной мои друзья – Сережка с женой и Коля с невестой, чай пьют. Тут распахивается дверь и влетает чучело гороховое. Джинсы потертые, футболочка до пупа, стрижечка идиотская… Привет, говорит, всем. И со стола немытыми руками пирожное – цап! «Чай пьете?» Ребята в отпаде – это кто? «Мамуля, – отвечаю, – моя родная мамочка!» – «Сколько же ей лет? – удивился Сергей. – Вот бы не подумал!» Ну не стыд! У всех матери как матери, по сто килограммов весом, и рубашки сыновьям гладят…

– Вес тут ни при чем, – не согласился полковник, – а вот в голове ветер дует – несерьезный, словом, человек.

– Просто свищет сквозняк, – подхватил Кеша, и они самозабвенно принялись обсуждать мои умственные способности.

В результате в кровать я отправилась около двух и встала около одиннадцати. Надо во что бы то ни стало найти Савостина, ведь именно у него в руках ключ к разгадке. Скорее всего человек, подбросивший Полю, знает и о судьбе Нади.

Несмотря на вчерашние клятвенные обещания детям просидеть сегодня весь день дома, я выкатила «Вольво» и отправилась в библиотеку, где протекала трудовая жизнь Иры Романовой. Смотаюсь только туда и обратно, как раз часов до четырех успею, а раньше у нас дома никого и не будет.

Оказывается, Ира работает в читальном зале. Отпуск свой она уже отгуляла в мае, но позавчера вечером позвонила заведующей домой и сообщила, что вынуждена срочно выехать на похороны скоропостижно скончавшейся тетки.