Дарья Донцова - Хождение под мухой

– Нравится? – хихикнула Капа. – Самое модное сочетание этой весны, называется «цветущая вишня».

Я промолчала, по мне, так этому «пейзажу» лучше подходит другое наименование, например «катафалк», в моем сознании сочетание красного и черного цветов прочно ассоциируется с похоронами.

– Ты отвратительно выглядишь, – заорал Сережка.

– На себя посмотри, – справедливо заметила Капа, – может, я не слишком удачно, на твой взгляд, сменила имидж, но, по крайней мере, не источаю такие миазмы, как ты!

Сережка принялся снимать футболку.

– Ну, Кирилл, погоди, ну ты получишь!

Но он не успел осуществить акт возмездия, потому что в ванную, пошатываясь, вошла Ада. Наша Адюся очень милая, есть у нее только две гадкие привычки. Одна – лаять в любое время суток без всякого видимого на то повода. Вторая – идти в ванную и тихо писать там на пол, как только захочется. Зато Аду можно смело оставить возле миски, полной котлет, ни за что не возьмет. Вот и получается, что Муля – воровка, зато тихая и аккуратная, а Адюська – шумная безобразница, но честная.

– Ага, – пробубнил Сережка, влезая в мой халат, – что, мадемуазель, пописать пришли? Не стесняйтесь, можете прямо на моей одежде устраиваться, хуже ей уже не будет!

Но Адюсе, похоже, было плохо. Покачиваясь, она смотрела на нас бездонными, карими, по-детски беззащитными глазами. Потом икнула…

– Курица! – завопила Лиза. – Глядите, вот она, курица!!!

Я так и села.

– Но Ада никогда не ворует.

– На этот раз поступилась принципами, – вздохнул Сережка, – пойду, убью Кирюху.

С этими словами он исчез. Я подобрала вконец испачканные футболку со спортивными брюками и засунула их в стиральную машину. Адюша ушла. Муля продолжала тихо сидеть под рукомойником, потом она неожиданно разинула пасть и разразилась коротким громким лаем.

– Знаешь, что она говорит? – поинтересовалась Лиза.

– Догадываюсь, – мрачно буркнула я.

– Мулечка, – засюсюкала Лизавета, – девочка бедненькая, пойдем дам тебе вкусного сыру.

Услыхав про царское угощение, Мульяна успокоилась и потрусила на кухню.

– Да, – вздохнула Капа, – жизнь несправедлива, один курицу сжирает, а другой из-за него получает клизму и много-много соленой воды.

Я молча стала мыть пол. Интересное дело, почему я всегда оказываюсь самой виноватой?

Где-то около полудня я открыла дверь Надиной квартиры. Очень удачно оставила ее ключи у себя. Мысль о наследстве не давала мне покоя. У Богдана и его жены не было прямых родственников, но кому-то же должен отойти весь накопленный капитал? Насколько я знаю, Шевцов был очень аккуратным, даже педантичным человеком, из тех, кто скрупулезно соблюдает всевозможные правила. Такой индивидуум обязательно должен был составить завещание. Вот я и собиралась пошарить в его письменном столе в поисках нужной бумаги. Конечно, можно было подождать какое-то время и посмотреть, кто предъявит права на наследство, но меня толкало в спину нетерпение.

Ничего не опасаясь, я распахнула дверь. Совесть моя была совершенно чиста. Ведь я не собираюсь грабить квартиру, просто брошу один взгляд на документы, и все. У аккуратного Богдана небось все разложено по стопочкам. Дома у них, естественно, никого нет…

Совершенно спокойно войдя в прихожую, я повесила свою куртку рядом с огненно-красной, Надиной, шагнула в кабинет и налетела на весьма полную даму, стоявшую возле письменного стола.

– Вы кто? – одновременно выкрикнули мы и замолчали.

Тетка опомнилась первой.

– Вам кого, девушка?

– Что вы делаете в квартире Киселевой? – возмутилась я. – Кто вас пустил сюда?

– Интересное дело, – подпрыгнула баба, – это ты что делаешь в моей квартире, где ключи взяла?

– Надя дала, – от неожиданности я сказала правду.

– Какая такая Надя?

– Жена Богдана.

– Прежние жильцы, что ли?

– Кто, – совсем удивилась я, – жильцы?

Баба вздохнула, раскрыла сумку и протянула бумагу.

– Гляди.

И показала мне договор купли-продажи. Некая Рафаилова Жанна Валентиновна приобрела в собственность апартаменты Нади и Богдана еще в январе этого года.

– Кто такая Жанна Валентиновна? – только и смогла пролепетать я.

– Это я, – сообщила тетка, – с кем имею дело?

– Евлампия Романова.

– И откуда у вас ключи?

– Надя – моя подруга, – начала я бестолково объяснять, – перед смертью…

– Что? – вскинулась Жанна. – Перед какой смертью?

– Киселева упала из окна.

– Быть того не может! – взвизгнула баба. – Жуть!

– Вы не знали?

– Нет, конечно.

– Тогда почему сегодня пришли?

Жанна вздохнула:

– Мы с мужем с бывшими хозяевами незнакомы, квартиру покупали у агентства. Там предупредили, что въехать можно одиннадцатого марта, якобы продавцы за границу на постоянное местожительство отбывают десятого. Вот я и пришла сюда с утра.

– И вас не удивило, что мебель на месте, вещи?

Жанна пожала плечами:

– Нет, мы так покупали. В агентстве предупредили, что хозяева желают продать квартиру со всем содержимым. Мы с мужем сюда пришли, посмотрели и согласились.

– Ага, – обрадовалась я, – значит, все-таки вы встречались с хозяевами.

– Да нет, нас риелтор привозил.

Не зная что и подумать, я спросила:

– Что за агентство и как фамилия сотрудника, оформлявшего сделку?

– «Московские зори», – ответила Жанна, – вот их рекламная листовка, занималась с нами Карбышева Елена Анатольевна. Ну а вы зачем явились?

– Кошку кормить, – ляпнула я.

– Нет тут животных, – удивилась Жанна, – наверное, с собой увезли, а вас не предупредили. Ну, давайте ключи!

Я положила на стол связку.

– Дубликата нет? – деловито поинтересовалась она. – Впрочем, не важно, сегодня же замки поменяю.

Я молча прошла в прихожую, не глядя схватила куртку. Дверь с треском захлопнулась, так опускается на гроб крышка, отрезая покойника от мира живых. Мне стало не по себе. Надо же, продали квартиру в январе и, похоже, никому не сказали. Во всяком случае, Анюта Шахова ничего не слышала об этой сделке, иначе бы разнесла весть по всем. Может, они решили перебраться в другое место? Честно говоря, их квартира была не из самых удобных, да и расположена на последнем этаже, под крышей. Дом старый, лифт тут ходит простецкий, с распашными, не автоматическими дверьми.

Надюша жаловалась, что он частенько ломается и приходится таскать сумки на горбу вверх. Да и вид из окон не слишком радовал. Одна часть комнат смотрела на узкий двор, заставленный гаражами, другая выходила окнами на шумную улицу, по которой потоком неслись машины. Рядом, около подъезда, находился магазин, возле которого вечно толклись старухи, выпрашивающие «на хлебушек», и бомжи, поджидающие пустые бутылки. Пару раз на моей памяти Надюша заговаривала о смене жилья, но дальше болтовни, как мне казалось, дело не шло. И вот теперь выясняется, что Киселева тайком проделала такой финт. Ну почему никому ничего не сказала? В продаже квартиры нет ничего особенного.