Дарья Донцова - Хождение под мухой

– Слышь, пошли на день рождения, хоть поешь по-человечески. Изабелла Матвеевна хочет Карину поскорей пристроить, вот и собирает отличный стол.

Может, хозяйка и была недовольна тем, что на огонек залетел незваный гость, но вида не подала. Марата вместе с Богданом встретили радушно, усадили за стол, положили в тарелки «Оливье»…

Несчастье произошло в самом конце вечера. Веселившаяся и плясавшая больше всех Кара после одного, особо зажигательного танца вдруг побелела, схватилась за грудь и упала на ковер.

Изабелла Матвеевна бросилась вызвать «Скорую», гости кинулись поднимать хозяйку и укладывать на кровать. Потом все столпились вокруг Кары, суетливо предлагая ей воды. Но девушка только шептала бледными губами:

– Мне плохо.

«Скорая» все не ехала, и тогда Богдан самонадеянно взялся за дело.

– Ну-ка пустите, я врач…

Изабелла Матвеевна, перепуганная и растерявшаяся, посторонилась. Богдан с глубокомысленным видом пощупал пульс, со знанием дела приложил ухо к груди Карины и безапелляционно заявил:

– Все ясно. Есть в доме сердечные капли?

– Валокордин, – ответила старшая сестра Карины.

– Несите.

Мигом доставили требуемое. Богдан недрогнувшей рукой накапал шестьдесят капель. На робкий вопрос старшей сестры Анжелики: «Не много ли?» Богдан категорически ответил: «В самый раз, сейчас как новенькая станет».

Шевцов чувствовал себя профессором, для которого поставить диагноз и вылечить больного – плевое дело.

– Выпей, – велел Богдан, поднося рюмку ко рту Карины.

– У нее аллергия, – предостерегла его Анжелика, – на многие лекарства.

– Ерунда, – отмахнулся Богдан, – от валокордина никому еще хуже не стало.

Девушка послушно проглотила жидкость и откинулась на подушку.

– Ну а теперь, – велел парень, – пошли отсюда, пусть полежит спокойненько в тишине, через полчаса вновь запрыгает.

Успокоенные гости и хозяева пошли в гостиную, где сели пить чай. Через полчаса явилась «Скорая». Изабелла Матвеевна, пару раз заглядывавшая к дочери, видела, что та вроде спокойно спит, но на всякий случай решила показать Карину медикам.

Спустя пару минут помощь потребовалась уже самой Изабелле Матвеевне, потому что бригада констатировала смерть Карины.

Это после, в ходе следствия, выяснится, что у Карины была редкая аллергия на фенобарбитал, из которого и состоит в основном валокордин. Богдан, желая помочь, убил Вольпину.

Началось долгое разбирательство. Изабелла Матвеевна нажала на все кнопки и педали, чтобы Богдана осудили. Парень отбивался как мог.

– Меня не предупредили, что у нее аллергия на фенобарбитал, они сами этого не знали! Произошел несчастный случай. Ей бы все равно кто-нибудь поднес валокордин!

– Но ведь не шестьдесят капель, – возразил следователь, – даже на упаковке написано: максимальная доза сорок, а вы вон сколько налили.

Все завершилось очень плохо для Богдана. В январе 1976-го он был осужден на два года.

Я сунула листочки в бардачок. Наконец-то в темном деле забрезжил тонкий лучик света. Про Каина лучше забыть. Ну зачем бы ему убивать Шевцова? Подумаешь, деньги не поделили, это еще не повод рушить такой хорошо налаженный бизнес. Ладно, временно забудем про Константина Георгиевича, потому как в деле наметился новый подозреваемый. Мальчик Артем. Во время описываемых событий ему исполнился год. Но с тех пор пролетело много лет, ребеночек вырос и решил отомстить за смерть матери, отыскал Богдана…

Сделать это было проще простого. Шевцов, совершенно не скрываясь, жил под своей фамилией. Интересно, знала ли Надя о прошлом мужа? Похоже, что нет. Хотя отчего это я пришла к такому выводу? От того, что Киселева никогда никому не рассказывала о трагедии, случившейся у супруга в молодости? Но ведь о подобных фактах не трубят на всех углах!

Впрочем, Шевцов мог и скрыть неприятную информацию. Как выясняется сейчас, он был не слишком честным человеком. Имел вторую жену, Марфу, преспокойненько обманывал двух женщин. И ведь как ловко придумал! Одной наврал, что служит в какой-то «Медицине катастроф» и поэтому постоянно находится в разъездах, другой пудрил мозги сообщениями о постоянных симпозиумах, проходящих, как назло, в Австралии, Таиланде или других странах, куда иначе как по воздуху не добраться. Знал, негодяй, как Надя боится самолетов. Но зачем Артему доводить до самоубийства Надежду? Небось он ненавидит Шевцова до зубовного скрежета и решил извести всю его семью!

Не успела я додумать мысль до конца, как «копейка» въехала в наш двор. Я припарковалась у подъезда и заметила, что перед входом в дом царит редкое оживление. В центре толпы, красные и потные, стояли друг напротив друга Капа и дворник Василий.

– Он вор, – топала ногами Капитолина, – это наш ковер! Лева вынес его во двор чистить, а палас украли!

– Вот и нет, – орал Василий, – мне чужого отродясь не надо, я только то, что выкинули, беру. Им неохота было с грязью возиться, вот и оставили в подвале, у бачков.

– Врешь, – завопила Капа, – зачем бы им отличную вещь в твой сраный подвал тащить?

– Заткнись, давай, – взвился Василий, – ща не погляжу, что старуха, и в лоб дам! У меня в подвале чисто, только мусор лежит, поняла, карга?

– Это я карга?

– Ты.

Капа рванулась вперед. Стоящий рядом участковый ловко поймал ее за руку.

– Ну-ка, господа-товарищи-склочники. Быстро и внятно объясните, что случилось.

– Он спер наш ковер, – взвилась Капа, – я иду в магазин, смотрю, Васька его снежком чистит!

– А то я такой дурак, что краденую вещь у всех на глазах обихаживаю, – справедливо заметил дворник и изложил свое видение событий, – ковер они в мусоросборник вышвырнули, вместе с Левой. Я потом палас вытащил, мужика и еще такую жуткую ящерицу с рожей крокодила, она тоже в трубу ухнула…

– Ага, – попытался изо всех сил врубиться в ситуацию участковый, – некий мужчина выбросил в мусоропровод ковер, а вы взяли его себе?

– Вранье, – вскипела Капа.

– Ну, не так было, – протянул Василий.

– А как? – обозлился милиционер. – Давай, рассказывай, не то в отделение отведу, посидите оба в обезьяннике, подумаете. Скандал какой устроили из-за куска тряпки!

– Мужика она тоже в мусорник сунула, – заявил дворник, – он за ковром летел…

– Кто? – обалдело поинтересовался мент.

– Лампа.

– Какая? – окончательно потерял нить повествования несчастный участковый. – Настольная?

Василий противно захихикал:

– Нет, на ногах.

– Торшер?

Дворник вновь заржал.

– Романова, – подала голос из толпы Наташка из двадцать восьмой квартиры, – Романова ее фамилия, а зовут Лампа.

– Ага, – кивнул мент, – и дальше что? Зачем она мужчину в мусоросборник запихнула?