Дарья Донцова - Хождение под мухой

– Здравствуйте.

Дама глянула на меня в упор серыми, словно грязный асфальт, глазами.

– Будьте любезны, – пролепетала я, – где тридцать вторая комната?

– Выйдите вон, – обронила тетка, буравя меня взглядом.

Окончательно растерявшись, я пролепетала:

– Вы мне?

– Выйдите вон, – железным голосом повторила баба.

– Но почему? Мне только надо узнать, где тридцать вторая комната? Очень странно, ваш кабинет тридцать третий…

– Сейчас я вызову охрану, и вас выведут, – злобно пообещало милое создание.

– Но что я сделала плохого? – недоумевала я.

– Сначала воспитываете преступников, а потом плачете, – ни к селу ни к городу выплюнула мадам, – выйдите вон, у меня сейчас не приемное время.

– Когда же можно задать вам вопрос? – изумилась я до последней стадии.

– Для таких, как вы, на двери табличка, – рявкнула чиновница.

Я осторожно затворила дверь и уставилась на нее, там и впрямь красовалось объявление: «Судья Парфенова, прием с 14 до 16». Часы показывали три минуты пятого.

Тяжело вздохнув, я толкнула соседнюю дверь и обнаружила там девчонку лет двадцати, плохо одетую, с сальной головой. Девушка была очень занята. Она сидела за совершенно пустым столом и сосредоточенно ковыряла в носу.

– Выйдите вон, – рявкнула она.

Я уже не удивилась, наверное, так принято обращаться с посетительницами в суде.

– Подскажите, где тридцать вторая комната.

– Тут не справочное бюро.

– А где можно получить справку?

– Выйдите вон.

Поняв, что добиться от девицы какой-либо информации невозможно, я вернулась на первый этаж и отыскала там окошко с табличкой «Справочная». К нему змеилась очередь, и мне удалось добраться до цели только через полчаса.

– Где тридцать вторая комната?

– В коридоре.

– Но где, я не нашла!

– И чего теперь? – фыркнуло создание непонятного пола, восседавшее по ту сторону барьера. – Прикажете вас за ручку водить?

– Но вы же справочное!

– По уголовным делам, – рявкнуло существо, не слишком чистой рукой убирая со лба «сосульку», – не по комнатам.

– Где можно узнать о местонахождении помещений? – безнадежно пробормотала я.

– Разуй глаза и ходи по зданию, – посоветовало бесполое создание.

В полном изнеможении я прислонилась к стене. Если тут так реагируют на самую элементарную просьбу, то представляю, что говорят несчастным родственникам подсудимых. И потом, с чего эти малопривлекательные особы решили, что по коридорам суда бродят только члены семей преступников? Насколько я понимаю, есть еще потерпевшие, свидетели… Да и гражданские дела случаются, разводы, например, отчего же здесь такие грубияны?

– Вам тридцать вторую комнату? – тихонько спросила женщина в серой шапочке, сидящая у окошка.

Я кивнула.

– Вот пытаюсь узнать, но тут никто не выдает информацию, словно партизаны на допросах.

– Здесь одни жабы, – вздохнула посетительница, – разговаривают так, словно мы все серийные убийцы, а сами взятки берут, причем открыто. Дураку известно, надо адвокату дать, а он с этими «честными», «неподкупными» и «справедливыми» поделится. Оно, конечно, наши дети виноваты, только какое право имеют такие их осуждать? По самим давно скамья подсудимых плачет. Знаете, какой здесь во вторник скандал был? Одного из судей за руку поймали. Женщина тут одна, смелая очень, не побоялась и в милицию обратилась. Ей там меченые доллары дали. Вот так-то. Прямо в кабинете взяли! Посветили специальной лампой, а на купюрах надпись горит… взятка! Только зря она все это затеяла.

– Почему? – удивилась я. – По-моему, очень даже правильно.

– Это по-вашему, – тяжело вздохнула женщина, – а по-нашему, караул вышел. Тут люди и так по году в изоляторах суда ждут, маются, а теперь на одного судью меньше стало. Здесь все хапают, зато мы бы побыстрей осудились – и на зону, а уж оттуда домой попасть легче…

Я в обалдении смотрела на говорливую тетю. Господи, что же творится в нашем судопроизводстве, если народ рассуждает подобным образом!

– А тридцать вторая комната в другом подъезде, – пояснила баба, – со двора зайдите и на третий этаж.

Нужную дверь я открывала с опаской, а ну как сейчас швырнут в меня стулом или еще чем потяжелей.

В огромной, какой-то бесконечной комнате, перегороженной шкафами, сидело несметное количество плохо одетых теток, все, как одна, в давно вышедших из моды индийских кофтах из мохера.

– Простите, – заблеяла я, – где Оля?

– Там, – ткнула пальцем одна, не поднимая от бумаги головы, куда-то за шкафы.

Я пошла в указанном направлении и наткнулась на довольно молодую женщину.

– Оля?

– Вы за чем?

– Меня прислала Нина Поскребышева.

Не говоря лишних слов, дама вытащила из ящика стола целую стопку листков, скрепленных железной скобочкой.

– Читайте.

Надо же, я думала, приговор, это одна страничка, на которой написана всего пара слов, кто за что и на сколько лет посажен за решетку. А оказывается, это целый роман, напечатанный на пишущей машинке, без полей, с одним интервалом.

– Какой большой, – вырвалось у меня, – весь день изучать придется!

– Мы в пять закрываемся, – сухо уронила Оля, потом добавила, – могу ксерокопировать.

– Ой, спасибо.

– Не бесплатно.

– Конечно, конечно, сколько?

– Тридцать рублей страница.

Я быстро опустошила кошелек, ну и цены, да в городе подобная услуга стоит от силы рубль. Впрочем, и копию мне дали отвратительную, почти «слепую», очевидно, в суде экономили на порошке для ксерокса. Но разобрать текст было можно, и я принялась читать документ прямо в машине.

Богдан Шевцов, аспирант медицинского института, отправился на вечеринку к приятелям. Праздновался день рождения Карины Вольпиной, тоже студентки, но другого института, авиационного. Ничто не предвещало трагедии, молодежь весело плясала. Выпивки, по словам свидетелей, было мало, водки вообще никакой, пара бутылок шампанского, и все. За праздником наблюдала мать Карины. Она наготовила кучу вкусной еды, а спиртное не купила, справедливо полагая, что молодежи горячительное ни к чему, им и так в силу возраста должно быть весело.

На празднике присутствовали две девочки и восемь мальчиков. Такой перекос в сторону мужского пола был понятен. Карина, девушка незамужняя, имела на руках годовалого сына, Артема, и мамочка была озабочена тем, чтобы подыскать дочурке достойного партнера. Поэтому это было не только празднование дня рождения, а еще и демонстрация приданого, которое мог получить будущий муженек.

А посмотреть было на что. Отец Карины, дипломат, большую часть жизни проводящий за границей, словно хлопотливая белочка, стащил в «дупло» все: посуду, ковры, мебель… И хотя он умер лет за пять до произошедших событий, Карина, ее мать Изабелла Матвеевна и старшая сестра Анжелика были прекрасно одеты, украшены красивыми колечками, цепочками и браслетами, а стол поражал изобилием. На нем теснились блюда с рыбой, мясом, пирогами, миски с салатами, тарелки с деликатесами. Мальчики, все как на подбор, были из приличных семей. Сын известного артиста, отпрыск писателя, чадо генерала… Безродный и нищий Богдан затесался в эту компанию совершенно случайно. Его прихватил с собой Марат, однокашник по институту. Он просто сказал: