Дарья Донцова - Хождение под мухой

– Успокойтесь, – устало сказала я, – Люся очень приятная.

– Оно и видно, – прошептал бледный Василий, – прямо милашка! Чего она на меня так хмуро глядит, словно схарчить хочет?

– Ты для нее слишком большая добыча, – ухмыльнулась я, – сразу не перекусить.

– Лампа шутит, – влез Лева, – вараны мяса не едят.

– Ага, – кивнула Ксюха, – а это что?

Я проследила за ее хорошеньким, розовыми пальчиком и увидела, что негодяйка Люся с огромным аппетитом закусывает куском не слишком свежей колбасы, выуженным из горы мусора. Я хотела было отнять у глупой варанихи добычу, но не успела. Будем надеяться, что у рептилии не заболит желудок, потому как лечить вараниху мне слабо, я не стану ставить ей клизмы.

Остаток ночи мы с Левой посвятили банно-прачечным процедурам. Я-то просто помылась и бросила одежду в бачок, а несчастный мужик провел в ванной несколько часов, наливая в воду пену и растворяя ароматические шарики… Под конец он облился одеколоном «Роза», выполз на кухню и поинтересовался:

– Как я теперь пахну?

Я хотела было ответить: «Словно куча мусора под кустом роз», – но сдержалась.

Легче всех отделалась Люся, как это ни странно, но от нее не исходило удушающего амбре. Я посадила ящерицу в ванну и облила водой из душа. Не знаю, бывают ли на родине варанов дожди, но наша ящерица восприняла водные процедуры индифферентно, так же безучастно она дала себя вытереть и пошлепала в гостиную спать.

Труднее всего было объяснить Капе утром, куда делся палас.

– И где ковер? – вопрошала она. – Что вы вообще вчера делали? Ждала вас, ждала и спать легла!

Мы с Левой переглянулись, ночью, закончив мыться, наслаждаясь чаем, мы решили ни за что не рассказывать домашним о происшествии.

– Начали чистить, – принялась я самозабвенно врать, – чистили, чистили, чистили…

Тут моя фантазия внезапно иссякла.

– Все чистили, чистили…

– Потом устали, – пришел мне на помощь Лева, – решили отдохнуть, зашли в подъезд покурить, курим, курим, курим…

Очевидно, у мужика тоже проблемы с воображением.

– Вернулись во двор, – в порыве вдохновения сообщила я, – а его украли! Польстился кто-то. Хорошая все-таки вещь была, чистошерстяная, вот и приглянулась нечестному человеку.

– Украли? – недоверчиво спросила Капа. – Унесли за пару минут? Огромное полотнище размером пять на шесть?

И тут на Леву тоже снизошло вдохновение, потому что он уточнил:

– Их двое было, на машине, на джипе «Шевроле»!!!

Я тихонько пнула мужика под столом ногой. Ври, да не завирайся. Зачем людям, сумевшим купить дорогущий джип, переть чужой, не слишком новый ковер? Впрочем, я тоже хороша, человек, раскатывающий в такой машине, не станет воровать даже совершенно новехонький палас, он просто купит себе в магазине приглянувшийся. Но Капа не заметила нестыковок в рассказе, она тяжело вздохнула и заявила:

– Хорошо, только когда вернутся Катя, Сережа, Юлечка и дети, вы сами объясните им, куда задевали ковер!

– Конечно, – поспешила заверить ее я и ушла к себе в комнату. Испорченный ковер не самая крупная неприятность, приключившаяся со мной за последние дни. Хуже всего то, что я совершенно не понимаю, кто убил Богдана, довел до самоубийства Надю и «помог» Егору спрыгнуть с балкона. Может, я ошибаюсь? Богдан и впрямь попросту сгорел в джипе, замкнуло проводку, случается такое иногда с машинами. Наде все примерещилось. Стоп, а телеграмма? Хорошо, глупая шутка завистливой подруги, коих у Киселевой имелось полным-полном, а Егор просто свалился вниз. Помылся в ванной, выскочил на балкон, распаренный, разгоряченный, оперся о перильца, решил покурить, чиркнул спичкой, потерял равновесие… Бред!

Я вскочила на ноги и забегала по комнате, невесть зачем перекладывая книги со стола на подоконник. Ну ладно, Богдан. С огромной натяжкой можно себе представить, что он не успел выскочить наружу, предположим, заклинило двери. Но у Нади нет сволочных подруг. Всех их я отлично знаю. Максимум, на что способны эти бабы, – на перешептывание по поводу новой шубы, купленной Киселевой. Планомерно доводить женщину до самоубийства они не стали бы, это просто невозможно себе представить. И потом, я не понимаю, у кого несчастная Надюша могла вызвать такую ненависть? Зависть, да, но довести женщину до смерти?

И уж совсем ни в какие ворота не лезет ситуация с Егором. Чего его понесло после ванны на балкон? На дворе стоит непривычно холодный март, совсем не располагающий к приятному времяпрепровождению на улице. Курить захотел? Но у Егора нет ни жены, ни тещи, гневно укоряющих мужика за курение. Что ему мешало спокойно, с комфортом устроиться в кресле? Ну открыл бы просто форточку…

В полном негодовании я машинально ткнула пальцем в пульт телевизора. На ярко вспыхнувшем экране появилось изображение молодого, но страшно серьезного батюшки.

– В дни Великого поста, – бубнил он.

Я вздохнула, а ведь и впрямь пост на дворе. Может, попробовать хоть недельку пожить по правилам, предлагаемым церковью? Только, боюсь, ничего не получится. Ну, положим, от мяса, молока, яиц и других скоромных продуктов я откажусь с легкостью. Но вот как избавиться от гневливости, болтливости и вредности? А еще придется отбросить детективы, боюсь, они никак не соответствуют рекомендованной для чтения в постные дни литературе. Вон священник сейчас совершенно справедливо заметил:

– Великий пост – это не диета.

Интересно, что он скажет еще?

– И, как всегда, завершая беседу, обратимся к Священному Писанию, – плавно журчал поп. Он казался слишком полным для своих лет. Да уж, и впрямь, пост – это не диета. Юноша выглядит, словно молочный поросенок. Или до начала голодания он был еще толще? Интересно, почему среди церковнослужителей так много обрюзгших мужиков? Ведь у них должны быть строгие ограничения в питании…

– Вспомним о Каине, убившем своего брата Авеля…

Я так и подскочила на месте. Каин! Надо же быть такой дурой! Вот кто придумал дьявольский план. А что, ловко получается!

Каин, или, как он велел звать себя Богдану, Константин Георгиевич, доставал где-то требующиеся для пересадки почки. Скорей всего криминальным путем. Глупенькая медсестра Женя стала случайной свидетельницей ссоры Каина и Богдана. Что они говорили друг другу? Вспоминай, Лампа, вспоминай!

Вроде Каин сказал:

– С тебя теперь столько…

Сумму он вслух не произнес, очевидно, написал на листке и показал Богдану. Скорей всего цифра оказалась несуразно большой, потому что главврач воскликнул:

– Да ты что, Каин, нам же останется только на то, чтобы с персоналом расплатиться, никакой прибыли.

– Кому Каин, а кому Константин Георгиевич, – взревел мужик, – это ты мне Богдашка, забыл триста двадцать семь дробь четыре, а?