Дарья Донцова - Хобби гадкого утенка

Старательно создавая нужный образ, я нагло плюхнулась на стул, закурила и сердито произнесла:

– Однако, Анна Касьяновна, давайте теперь знакомиться, майор Васильева, Дарья Ивановна, с Петровки.

– Но, – заблеяла кастелянша, – вы же вроде во втором коттеджике поселились.

Я презрительно ухмыльнулась.

– Оперативная необходимость, однако нехорошо у нас получается, Анна Касьяновна…

– Что, – прошептала кастелянша, – случилось-то что?

– А совесть ничего вам не подсказывает? – применила я любимый прием Дегтярева.

Как-то раз, посмотрев очередной детектив, Александр Михайлович выключил телик и сказал:

– У меня бы эта тетка мигом все рассказала.

– Ну и интересно, каким образом ты добиваешься откровенности? – хмыкнул Кеша. – Держишь в столе «малый набор палача»? Иголки, щипцы и железную дубинку?

– Ты великолепно знаешь, – вспылил полковник, – что ни я, ни мои люди ничем таким не занимаются.

– Прямо-таки, – издевался Аркадий, – а почему некий Бойков оказался в СИЗО с мордой, похожей на кусок сырого мяса, а? Он, правда, упорно говорит, что упал в отделении на пол сам, очень уж у вас линолеум склизкий, прямо каток. Вот шел Бойков и падал, девять раз, пока рожу вконец не разбил!

Дегтярев налился синевой.

– Ну Бойков… Тут ребята перенервничали, ты же в курсе, где его взяли.

Аркашка кивнул.

– В родильном доме, с двумя младенцами в руках…

– Месяц ловили, – кипел Александр Михайлович, – сволочь, подонок! Над детьми измывался, ну и не стерпели ребята, приложили его пару раз. Но других и пальцем не тронули.

– А вы никого не имеете права трогать, – пояснил Аркадий, – закон на то и закон, что на всех распространяется. Бойкова же имеет право признать виновным только суд…

Мне надоело слушать их перебранку, и я спросила:

– Ну и как заставить свидетеля разговориться?

Полковник охотно сменил скользкую тему на более спокойную:

– Элементарно. Главное, дать понять человеку, что знаешь все, а с ним разговариваешь просто для проформы. Очень здорово действует фраза типа: «Ваша совесть ничего не подсказывает?»

Анна Касьяновна нервно затеребила край платка, накинутого на плечи.

– Если вы по поводу пропажи пяти новых комплектов белья, то поинтересуйтесь лучше у Елены Борисовны. Она его от директора получила, а уж каким образом новые простынки вмиг стали старыми…

– Нет, Анна Касьяновна, Петровка драными пододеяльниками не занимается, – прервала я кастеляншу, – дело куда более серьезно.

– Господи, да что?

– Ну и совесть ничего не подсказывает?

Но Анна Касьяновна упорно молчала.

– Помните Изабеллу Маркову, ну ту актрису, что во втором коттедже жила?

– Так она же умерла!

– Ее убили, сейчас дело отправлено на доследование, и выяснились кое-какие жутко неприятные для вас детали. Вера…

– Ну? – севшим голосом поинтересовалась кастелянша. – Вера-то тут при чем?

Я намеренно не торопилась с ответом.

– Да скажите наконец, – закричала женщина, – ну при чем тут Верочка?

– Оказывается, вечером, когда Изабелла отправилась посидеть на косогор, она сделала это не по своей воле. Ее позвали.

– Кто?

– Ваша Вера.

– Вы с ума сошли, – зашептала кастелянша, – понимаю, конечно, что стрелочника ищете, но девочку-то пожалейте. Она при чем? И с чего вы взяли, будто кто-то вызывал Маркову?

– Анна Касьяновна, – тихо сказала я, – вам ужасно не повезло в тот день, в спальне у Изабеллы находился молодой человек. Актриса не хотела, чтобы кто-нибудь видел его, а в особенности Верочка. Ваша дочь простодушна и болтлива. Поэтому, когда Белла, спросив, «кто там», услыхала из-за двери: «Откройте, горничная», она мигом закрыла дверь, чтобы мужчина не попался на глаза Вере. Но он отлично слышал, как Маркова шепталась с ней о чем-то, а потом ушла.

– Это ошибка, – твердо сказала кастелянша, – во сколько часов стучали к Марковой?

– Ну между семью и восемью вечера…

– Такое невозможно, – отрезала кастелянша, – мы с дочерью уходим в четыре домой, всегда вместе.

– Она могла без вас дойти до санатория, тут дороги на три минуты.

Анна Касьяновна тяжело вздохнула.

– У Верочки разум пятилетнего, ну ладно, девятилетнего ребенка. Прежде чем куда-либо выйти, она всегда спрашивает разрешения. И потом, ну зачем ей звать куда-то постоялицу?

– Наверное, предложили денег на конфеты, а она польстилась.

Анна Касьяновна встала и распахнула дверь в соседнюю, совсем крохотную комнатенку. У небольшого стола, придвинутого вплотную к окну, сидела, согнувшись, Верочка.

– Котик, – спросила кастелянша, – что ты делаешь?

– Картинку складываю, мамуля, – с готовностью ответила та, – уже почти всю сделала, ты мне потом новую купишь, ладно? Ту, с большим мишкой…

– Хорошо, моя радость, – кивнула кастелянша, – а теперь покажи нам свою копилочку.

Вера моментально встала и протянула матери железную коробку из-под печенья.

– Вот.

Анна Касьяновна приподняла крышку и сказала:

– Тут две тысячи триста двадцать рублей.

– На велосипед собираю, – бесхитростно пояснила Вера, – все-все денежки, которые получаю, сюда складываю, ну кроме тех, что на конфеты трачу.

– Ты умница, – сказала мать и прикрыла дверь. – Когда Верочка получает хоть какие-нибудь рубли, она мигом несет их в свой «банк»… И потом, ну подумайте сами, кто же станет связываться и просить об услуге женщину, которая слегка не в своем уме…

Я уже понимала, что Анна Касьяновна права, бедная Верочка тут ни при чем, но все равно возразила:

– Может, ей и не дали ни копейки, а просто предложили пошутить, мол, толкни эту тетеньку в спину, когда она на косогор поднимется, вот весело будет!

Анна Касьяновна тяжело задышала.

– Да как только у вас язык поворачивается такое произнести! Креста на вас нет! Оно и понятно, зачем настоящего преступника искать, когда легче всего на беззащитных свалить! Только имейте в виду, я за своего ребенка бороться до последнего вздоха стану, всем глотку перегрызу, а я…

– Тише, тише, – забормотала я, – вижу, что ошибалась! С каждым может случиться… Свидетель-то хорошо слышал, как сказали: «Горничная пришла!»

– Так это кто угодно мог быть! – выкрикнула Анна Касьяновна. – Этот мужчина видел Веру?

– Нет, – растерянно ответила я, – только слышал.

– Убирайтесь, – прошипела кастелянша, – уходите вон, а то я сейчас вас ударю.

В полном отчаянии я села за руль и покатила в сторону Ложкина. Домой не хотелось, там сейчас полно народа – Севка, Тузик, Дегтярев… Честно сказать, никого из них видеть не хочется… Выехав на Ленинградский проспект, я проскочила площадь Марины Расковой и чуть не закричала от радости. Оксанка! Буквально в двух шагах отсюда квартира моей подруги. Мигом перестроившись в левый ряд, я развернулась над туннелем и понеслась по улице Алабяна. Оксана, вот кто мне сейчас нужен. В небольшой квартирке мне сейчас мигом положат на тарелку вкусной еды и ни за что не станут приставать с расспросами. Лучшего места для отдыха и не найти.