Дарья Донцова - Хобби гадкого утенка

Я всегда забываю код, но квартира подруги на первом этаже, а форточка у нее открыта.

– Ксюта, – заорала я, стоя под подъездом, – открой дверь.

В ту же секунду железная дверь лязгнула, и во двор выскочила Ксюня, на ходу натягивавшая куртку.

– Ты куда? – изумилась я.

– Ленка Воробьева умирает, сослуживица, – пробормотала Ксюня, – только что звонила, с сердцем у нее плохо, вот бегу, здесь рядом, на Песчаной.

– Садись, – велела я, распахивая «Жигули», – показывай дорогу.

«Шестерка» резво понеслась по улицам.

– Ей бы в «Скорую» позвонить, – сказала я.

– Здесь тормози, – попросила Ксюта и ринулась в подъезд огромного серого дома, мрачного, похожего на Петропавловский каземат.

– Да вызвала она «Скорую», – бормотала Ксюха, – только когда они еще подъедут, а я в двух минутах.

Она позвонила в дверь и одновременно стала долбить по ней ногой.

– Может, ей так плохо, что и встать не может? – предположила я.

– Там Ника есть, – ответила подруга и еще сильней заколотила в дверь.

Сочетание имен Лены и Ники показалось мне странно знакомым. Кто-то недавно говорил об Елене Воробьевой. Я не вожу дружбу с Оксаниными сослуживцами, но о Воробьевой слышала, но вот в какой связи…

Дверь распахнулась. На пороге появилась стройная девушка с испуганным лицом. Короткие светлые волосы легким облаком обрамляли бледное личико с огромными, просто бездонными карими глазами. Наверное, в обычные дни ее щеки покрывает нежный румянец, но сейчас ото лба вниз ползла нездоровая синева, губы утратили яркость… Девушка была худенькой, просто прозрачной, самая настоящая Твигги, талию ее можно было запросто обхватить четырьмя пальцами. Из такой девочки могла выйти манекенщица, вот только рост явно подкачал, метр шестьдесят от силы.

– Где? – выкрикнула Оксана.

Девушка молча ткнула рукой куда-то в глубь коридора.

Ксюта понеслась в указанном направлении, я за ней. Миновав роскошно обставленные гостиную, кабинет и столовую, мы ворвались в спальню. Даже мне, не имеющей никакого медицинского образования, стало понятно, что молодой женщине, лежащей на кровати, дурно, вернее, совсем плохо, так, что хуже некуда.

– А ну быстро, стаскивай ее на пол, – велела Оксана.

Понимая, что подруга знает, как поступить, я мигом ухватила несчастную за плечи. Несмотря на хрупкое телосложение, дама оказалась каменно-тяжелой, неподъемной.

Отойдя в сторону, я наблюдала, как Ксюта ритмично нажимает на грудь бедолаги, время от времени наклоняясь к ее лицу. Потом подруга отрывисто велела:

– В пакете шприц и две ампулы, быстро приготовь укол.

Я принялась неловко отламывать длинные горлышки и тыкать внутрь ампул иголкой… Оксана выхватила у меня шприц, и тут появились два мужика в голубых халатах.

– Что у вас, коллега? – спросил один, мигом признав в Оксане врача.

Ответы Ксюни я не услышала, потому что второй парень весьма бесцеремонно вытолкал меня за дверь. Постояв пару минут в коридоре и послушав непонятное звяканье, раздававшееся из-за плотно прикрытой двери, я побрела искать девушку, открывшую нам дверь.

Она нашлась на большой, забитой электроприборами кухне. Сидела за круглым столом и рыдала, положив голову на сложенные руки.

Я погладила ее по спине, ощущая под ладонью хрупкие, какие-то цыплячьи позвонки.

– Не плачь, твоя мама еще молода, а рядом отличные врачи…

Девушка подняла вверх прелестное заплаканное личико и пролепетала:

– Это не моя мама, Лена – папина жена. – Потом она вновь залилась слезами.

Да уж, не зря говорят: не та мать, что родила, а та, что вырастила! Вон как убивается по мачехе.

– Все обойдется, – утешала я отчаянно рыдающую девчушку, – сейчас людей с того света вытаскивают.

Ребенок зарыдал еще пуще. Чтобы хоть как-то успокоить ее, я спросила:

– А что случилось с твоей мачехой?

Неожиданно девушка вполне спокойно пояснила:

– Лена сегодня на работу не пошла, плохо себя чувствовала, грипп у нее, наверное, начинался, ну знаете, насморк, кашель, горло зацарапало… Ну легла она в кровать, а я ушла в институт, в медицинском учусь, на втором курсе, пришла к обеду, гляжу, она такая бледная, ну накапала ей валокордин, дала и пошла на кухню чай заварить…

Она снова захлюпала носом. Тут в коридоре послышался шум.

– Вот видишь, – обрадовалась я, – уже все в порядке, как тебя зовут?

– Ника, – прошептала девушка, – Вероника.

– Ну успокойся, Никочка, – завела я, но тут в кухню вошла Оксана и молча поманила меня пальцем.

Я вышла в коридор и спросила:

– Ей лучше?

– Лена умерла, – устало сказала Ксюня.

– Как? – остолбенела я. – Но почему вы перестали ее оживлять?

– Реанимационные мероприятия в течение получаса не дали результата, – сухо ответила Оксана.

– И что?

– По истечении тридцати минут они прекращаются!

– Почему? – закричала я.

– Кора мозга погибла, – пробормотала Ксюта, – иди и сядь с Никой, как бы ей плохо не стало! Иди, иди, мы тут все сделаем, и милицию вызовем, и перевозку.

– Милицию-то зачем?

– Так положено, – буркнула Ксюня и втолкнула меня в кухню.

Я лихорадочно попыталась согнать с лица ужас.

– Что там стряслось? – тихо спросила Ника.

– Э-э, ничего, – забормотала я, – сейчас еще другие врачи приедут, но лучше тебе не выходить пока…

– Почему? – шептала Ника, глядя на меня. – Почему?

Ее огромные несчастные глаза ощупывали мое лицо.

– Ну, носилки понесут, коридор узкий!

– Она умерла, – выкрикнула Вероника и рванулась к двери, – нет, Леночка, о нет!

– Стой, стой, – попыталась я ухватить ее за руки, – стой!

Ника послушно замерла, потом странно всхлипнула, закатила глаза и медленно навалилась мне на грудь.

– Эй, – завопила я, – Ксюня!

Влетела Оксанка. Вдвоем мы кое-как отволокли Нику на диван.

– Просила же, – бубнила подруга, – осторожно! У девочки и так не жизнь, а сплошной стресс. Ну, ну, Никуля, открой глазки…

В этот момент прозвенел телефонный звонок, резкий, пронзительный, требовательный. От неожиданности я подскочила на месте и стала искать глазами трубку. Внезапно послышался треск, потом ровный женский голос произнес:

– Вы позвонили в квартиру Андрея Владимировича Чванова, сейчас, к сожалению, никто не может подойти к телефону, оставьте сообщение после гудка.

От изумления я замерла на месте, потом просипела:

– Почему Чванова?

Оксана легонько похлопала Нику по щекам.

– Лена – жена Чванова, помнишь, я тебе рассказывала? Ну Лена Воробьева, моя сотрудница, которая вышла замуж за Андрея Владимировича…

Чувствуя, что сейчас упаду без чувств возле Ники, я переспросила:

– За Андрея Владимировича Чванова, за Синюю Бороду? За того, у которого жены как мухи мрут?