Дарья Донцова - Бассейн с крокодилами

– Брат готов вам помочь, но при одном условии – берете не менее двадцати пяти машин. Они торгуют только оптом. Леше случайно повезло: один из предполагаемых покупателей умер.

Актеры принялись звонить друзьям и знакомым. К среде собралось тридцать два человека. Люка глянула в список и недовольно протянула:

– Сказала же: только двадцать пять для своих, самых близких, а вы небось всю Москву оповестили!

– Что ты, милая, – залебезил Пашин, – не гневайся, сейчас вычеркнем.

– Ладно уж, – смилостивилась девушка, – пусть остаются.

Большой пакет с долларами перекочевал к ней в руки.

Ровно через три месяца Иветта объявила:

– Завтра в двенадцать придут трейлеры с машинами.

Будущие автовладельцы, радостно гомоня, стали поджидать вожделенные тачки. Но ни в час, ни в два, ни в три никакие грузовики не въезжали во двор. Не было и Иветты. Когда в семь вечера стало ясно, что сегодня «Жигулей» не получить, Пашин принялся названивать Люке домой. Трубку сняла женщина, спокойно сообщившая:

– Иветты нет.

– Когда придет, пусть срочно позвонит на работу, – велел режиссер.

– Вы не поняли, – вежливо пояснил голос. – Иветта съехала вчера с квартиры.

– Как? – изумился Пашин. – Разве это не ее местожительство?

– Было ее, – ответила дама, – а теперь квартира сдана нам.

– Куда отправилась Воротникова?! – заорал режиссер.

– Не надо кричать, – осадила женщина. – Я абсолютно ничего не знаю, ей все время сюда названивают, и я, честно говоря, устала объясняться с людьми. Если по поводу турпутевок, то лучше обратитесь в агентство, где она работала.

– Мы по поводу автомобилей, – растерялся Пашин.

– Да? – удивилась собеседница. – Тут с утра звонят члены какой-то туристической группы. Стоят в Шереметьево и ждут Иветту. Она должна привезти им билеты и путевки, телефон оборвали. Просто осточертели.

В трубке раздались гудки. Режиссер наконец-то понял, что весь коллектив вместе с друзьями и родственниками стал жертвой наглой мошенницы.

– Она больше не приходила? – поинтересовалась я.

– Конечно, нет, – ухмыльнулась Люда, – дура она, что ли, да наши ее на части разорвут.

Обманутые актеры двинули в милицию, но здесь их пыл быстро охладили. Во-первых, никто не удосужился взять у Иветты расписку, во-вторых, оказалось, что пострадавшие запросто могут превратиться в подследственных.

– Ну и ну, господа хорошие, знали небось, что автомобили будут краденые, – укорил начальник отдела по борьбе с организованной преступностью. – Всем следовало явиться с заявлением, когда вам предложили вступить в незаконную сделку. Думали обойти закон и на пятак рублей купить?

Испугавшись, что их привлекут к ответственности за преступные замыслы, актеры поспешили убраться восвояси.

Я довезла Люду до дома и в растерянности закурила. Ну и дрянь же эта Иветта! Просто ужасно, что мы с ней так похожи! Может, покрасить волосы в черный цвет?

Мирное треньканье телефона вывело меня из задумчивости.

– Дашенька, – послышался голос Орлова, – как дела?

– Ничего, – протянула я.

– Какие-нибудь неприятности? – испугался Виталий. – Что такая грустная?

– Да так, ерунда, – пробормотала я, чувствуя, как огромная усталость наваливается на плечи.

– Вот что, – решительно заявил Орлов, – мне не нравится твой тон, носом чую крупные неполадки. Давай рули на Беговую в кафе «Мона», там и поговорим.

Все детство и большую часть юности я провела с авторитарной бабушкой, общавшейся со мной, как конвойный с зэком-первоходкой. Слушать внимательно, исполнять безоговорочно, шаг вправо или влево считается побегом. Поэтому, когда человек начинает железным тоном отдавать мне приказания, я в большинстве случаев машинально подчиняюсь.

«Фольксваген» подвез меня к нужному кафе.

– Новая машина? – поинтересовался Виталий.

– Нет, взяла у Зайки, – объяснила я.

– Помяла «Вольво»?

Я растерянно вертела в руках вилку. Ну как объяснить в двух словах происходящее?

Орлов нежно коснулся моей руки.

– Дашенька, ты очень нравишься мне, не стану скрывать своих чувств. Естественно, помогу, чем смогу. Расскажи, что стряслось. Древние считали: высказанная беда – уже полбеды. Вижу, что тебе тяжело.

Слезы потоком хлынули из моих глаз. Безумно обозлившись на себя за подобную реакцию, я схватила салфетку, но водопад не прекращался. Вообще я не принадлежу к плаксам, рыдать на глазах у других считаю отвратительной привычкой. Если и случаются припадки отчаяния, то предпочитаю переживать их наедине, где-нибудь в ванной, за закрытыми дверями, и наружу выхожу только тогда, когда нос приобретает нормальный цвет. Терпеть не могу, когда меня жалеют.

Но сегодня как-то все сошлось одно к одному. Все туже затягивается петля подозрений, а Люку я так и не нашла. Домашние разговаривают со мной сердитыми голосами, постоянно из-за чего-то злятся, полковник посадил под домашний арест. Никому не интересно, что творится у меня в душе, ни одному человеку я не нужна, все эгоисты! Даже если меня запихнут в тюрьму, они не обеспокоятся, небось и передачи не будут носить. А Александр Михайлович?.. Хорош друг, абсолютно не верит мне и готов ради торжества правосудия отдать меня на растерзание следователю. Еще позавчера Маня сказала, что я сварливая, а Кеша хихикнул. Зайка сегодня решила, что я курю трубку, да еще и кофе на кровать пролился. И Хучик намедни пописал в мои тапки… Обиды всплывали со дна души, слезы лились и лились.

Виталий подсел поближе и начал нежно гладить меня по голове.

– Хорошо, хорошо, успокойся, ты самая красивая, умная, ну перестань.

Я прижалась к его пиджаку и вдохнула аромат дорогого одеколона «Арамис». Вот человек, которому я нужна, настоящий рыцарь. Слава богу, что он встретился на моем жизненном пути… И я рассказала Орлову все.

Лучшего слушателя у меня никогда не было. Виталий сочувственно кивал, изредка ахал, поднимал кверху брови, но ни разу не перебил и не переспросил. Наверное, журналисты-профессионалы приучены внимать собеседнику. Наконец я иссякла и перевела дух.

– Да, – пробормотал кавалер, – ничего себе история! А ты уже рассказала подробности своему знакомому? Ну, тому смешному толстячку, которого дети прочат тебе в мужья?

Я отрицательно помотала головой.

– Не рассказала и не хочу рассказывать. Он меня совершенно не уважает, только кричит и ругается.

– По-моему, ты абсолютно права, – оживился Орлов, – сами справимся, поймаем Люку, скрутим ей руки и доставим на Петровку, пусть он потом локти кусает!

Я пришла в полный восторг. Наконец-то появился единомышленник.

– Вот что… – велел Виталий. – Ты ничего не бойся, я как-нибудь сумею защитить тебя. Жаль, что ты так поздно призналась.