Дарья Донцова - Гарпия с пропеллером

Я уставилась на стекло: ничего.

– Извините, я перепутала.

– Бывает, – улыбнулся парень, – автомобили-то похожи.

Михаил Андреевич хотел было что-то сказать, но тут заметил очередного нарушителя и замахал жезлом.

– Ты уж больше на меня милицию не натравливай, – хихикнул водитель, – кстати, куда едешь?

– В Ложкино.

– Это где же такое?

– На Ново-Рижском, за постом ГИБДД направо, через лес.

– Ладно, – хмыкнул «преследователь», – мне, кстати, тоже на это шоссе, в Кропотово, знаешь?

– Конечно, оно сразу за Ложкином.

– Тогда погоди минутку, я вперед поеду, еще опять придумаешь, что хочу тебя съесть, – сказал шофер и стартовал с места.

Я тихонько поехала следом. У страха глаза велики. Ладно, все хорошо, что хорошо кончается. Чувствуя, как липкий ужас покидает тело, я нажала на газ и без всяких проблем докатила до поста ГИБДД, повернула, оказалась на узком шоссе, проехала несколько сот метров и увидела вишневый «БМВ» с открытым капотом и парня в кожаной куртке.

– Что случилось? – крикнула я, притормозив.

– Вы меня преследуете, – рассмеялся юноша, – небось задумали ограбить.

Я тоже рассмеялась:

– Точно, давно промышляю разбоем на большой дороге. Сломались?

Парень кивнул:

– Не добрался до Кропотова совсем чуть-чуть. Похоже, в аккумуляторе конденсатор накрылся. И народу никого!

Я кивнула:

– Тут ездит мало народу. Только в Ложкино, Кропотово, Третьяково, дальше дорога заканчивается. Могу вам чем-нибудь помочь?

Юноша кивнул:

– Может, трос найдете?

Я вышла из машины, открыла багажник и забормотала:

– Честно говоря, не знаю, вполне вероятно, что тут он и лежит. Да вы не волнуйтесь, я сейчас…

Но тут откуда ни возьмись прилетела пчела и со всей дури укусила меня чуть пониже спины. Я не успела даже взвизгнуть, как свет померк. Последней мыслью, пронесшейся в голове, было: «Это не насекомое, пчелы не летают в феврале».

– Вы уверены, что она очнется? – спросила Зайка.

– Давление низковато, – сообщила Оксана.

Я открыла глаза и увидела свою лучшую подругу, хирурга, которая стояла в ногах кровати, одетая в светло-зеленый халат и такие же тапочки.

– Вот! – воскликнула Оксана. – Добрый день! Добро пожаловать!

Я хотела было ответить ей, но язык отчего-то не слушался, потом на голову кто-то набросил одеяло.

– Эй-эй, – донеслось из темноты, – можешь сказать, как тебя зовут? Ну, ну, открывай рот!

– Если мать молчит, значит, ей совсем плохо, – вклинился голос Аркадия.

– Хорошо, – простонала я, – очень хорошо.

Глаза открылись, и я снова увидела Оксану, на этот раз в белом халате.

– Ты кто? – резко спросила она меня.

– Даша.

– Фамилия?

Удивляясь странному разговору, я все же ответила:

– Васильева.

– Замечательно, – обрадовалась подруга, – теперь быстро скажи, сколько будет трижды восемь?

– Сорок восемь.

Оксана с тревогой посмотрела на меня.

– Ну ты нашла, что спросить, – хмыкнул Аркадий, – да она никогда таблицу умножения не знала! Надо другим поинтересоваться. Мать, быстро сообщи, сколько стоит стомиллилитровый флакон твоих любимых духов?

Я попыталась сесть, потерпела неудачу и, борясь с головокружением и тошнотой, спросила:

– Тебе зачем?

– Будь человеком, ответь.

– Две тысячи четыреста пятьдесят два рубля. Но это с учетом накопительной скидки на моей дисконтной карте. Вообще говоря, флакон стоит дороже, но…

– Видишь? – торжествующе заявил Кеша. – Она все помнит! А ты про трижды восемь поинтересовалась.

– Как зовут нашего мопса? – влезла Маня.

– Хуч.

– А что больше всего любит делать полковник на отдыхе? – поинтересовалась Зайка.

Я наконец-то справилась с дурнотой и села.

– Дегтярев ловит рыбу, вернее, ему кажется, что ловит, потому что несчастные создания, добытые им в водоеме, следует немедленно отпустить домой, настолько они маленькие и тщедушные. Вы что, все с ума посходили? Отчего задаете глупые вопросы?

– Ясно, – процедил Кеша и, резко повернувшись, вышел.

– Да уж, – покачала головой Оксана и тоже удалилась.

За ней выскочила Зайка.

– Мусечка, – закричала, плюхаясь на кровать, Маруська, – ты лучше изобрази, что умираешь, а то плохо будет!

Я оглядела просторную больничную палату, набитую аппаратурой, и удивилась:

– Зачем мне прикидываться и вообще, как я сюда попала?

– Вот-вот, – закивала головой Маруся, – уже лучше, тут все так перепугались! Еще до того, как ты проснулась, Аркадий сказал Зайке: «Если мать сейчас нас не узнает, я просто разревусь, как маленький». А Зайка ему в ответ: «Не волнуйся, все будет хорошо, Дашку так просто не свалить».

Манюня замолчала.

– Ну и дальше что? – поторопила ее я.

Маня ухмыльнулась.

– Дальше Кеша заявил: «А если выяснится, что с матерью ничего не случилось, я просто убью ее!» Кстати, вчера Дегтярев пообещал то же самое. Между прочим, Оксана на их стороне, предательница! Тоже шипела: «Наказать, отнять машину, запереть в Ложкине!» Одна я с тобой. Никогда тебя не предам.

Я осторожно попыталась встать, но тут обнаружила, что от меня тянется какая-то трубка, уходящая под кровать, испугалась и откинулась на подушки.

– Тебе плохо? – забеспокоилась Маня.

– Мне хорошо, – пробормотала я, – будь другом, раздобудь сигарету.

Маруська озабоченно вздохнула и убежала. Я посмотрела ей вслед. Очень похоже на Аркадия, сначала переживать за мое здоровье, а потом, поняв, что мне полегчало, разозлиться и метать в меня снаряды. Нет уж, Маруська права, нужно изобразить крайнюю степень недомогания!

Я слегка пошевелилась в кровати, устраиваясь поудобней, и застонала. Так, кажется, хорошо получается, прикидываться несчастной больной очень даже просто.

Целых три дня я, стоило кому-нибудь заглянуть в палату, закатывала глаза и издавала жалобные звуки. И Зайка, и Аркадий, и Дегтярев тут же начинали бормотать:

– Ладно-ладно, ты скоро поправишься!

– Уходите, – лепетала я, – голова кружится.

Как только домашние исчезали, я вытаскивала из-под подушки очередной детектив, а из тумбочки пирожное. И духовной, и физической пищей меня исправно снабжала Маруська.

В пятницу в палату вошла Оксана. Я, едва успев сунуть книгу и надкушенный эклер под одеяло, мигом смеживала веки.

– Эй, Дашка! – позвала подруга.

– М-м-м…

– Открой глаза!

– Не могу, о-о-о, плохо…

– Не ври! У тебя ничего не болит!

Я удивилась:

– Откуда ты знаешь?

– Так сколько лет я врачом работаю! А это что?

С этими словами подруга, откинув одеяло, вытащила книгу и недоеденное пирожное.

– Не знаю, – я попыталась сопротивляться, – может, Маруська забыла или дежурная медсестра!

Оксана расхохоталась: