Дарья Донцова - Фанера Милосская

– Дай сюда, – засуетилась я и отобрала у него рацию.

– Вовка, ты о…ел? – неслось из динамика.

– Вовка в порядке. Здрассти, я Лампа.

Рация хрюкнула.

– Кто?

– Водитель Романова, государственный номер… – Я решила перейти на понятное гаишникам «суахили». – Из моей машины убежала Зема, то есть кенгуру по имени Земфира. Я совершила глупость, сняла с нее ласты, животное воспользовалось моей оплошностью и усвистело.

– Что вы с нее стащили? – пискнули в ответ.

– Ласты, – повторила я, – такие резиновые лапы, вроде как у утки, их для быстрого плавания применяют. Зато шапочка и халат остались. Зема скачет вперед, мы с Вовкой стоим на шестьдесят пятом километре, машины было замерли, но уже снова пытаются ехать. Задержите поток!

– Слышь, вы там чем обкурились? – тихо спросили с поста. – Или грибочков нажрались? Насобирали на обочине МКАД и слопали? Вовка, ты где?

– Здесь, – жалобно ответил сержант, выдирая из моих пальцев рацию. – Так все и случилось, она не врет. Я хорошо вижу, кенгуру к вам прет… Ой, мама! Нет, назад несется!

Я кинулась влево. Фигура Земы приближалась, дорога вновь встала намертво, люди повысовывались из окон и начали комментировать происходящее:

– Кино снимают!

– Милостыню просят!

– Во, новые русские, совсем охамели!

– Мамочка, это почтальон?

– Ой, ой, боюсь, укусит!

Земфира поравнялась с нами. Сержант Вова, успевший вылезти из машины, взвизгнул и живо нырнул в салон. Я попыталась схватить Зему за лапу, но куда там! Сумчатое бойко проскакало мимо. Мои ноги подогнулись, я села на грязный асфальт и громко зарыдала. Домой теперь возвращаться нельзя – Кирюша не простит мне упущенную Земфиру. И в эту самую минуту ожил мой мобильный. Не обращая внимания на его треньканье, я продолжала всхлипывать.

– Тетя, – заорали дети из «Жигулей», – не переживайте, мы вам котенка подарим! Он хороший, только срет везде. Правда, мама?

– Возвращается, – крякнул толстяк из «Хаммера». – Назад прыгает. Вот паскуда! Ты чего сопли льешь?

Последний вопрос был обращен ко мне.

– Кенгуру, – всхлипывала я, – обмен на диск… кинжал за слона… домой не пустят…

– Странно, что тебя оттуда одну выпустили, – скривился владелец супердорогого внедорожника армии США. – Ох, бабы, одна морока от вас! Лады, не дрейфь. Стой, сволота!

С воплем, который не под силу издать даже раненому слону, толстяк кинулся наперерез Земе, которая возвращалась и снова почти поравнялась со мной. Оглушительный звук слегка испугал беглянку, она на секунду остановилась, и этого мгновения хватило хаммеровладельцу на то, чтобы сбить животное с ног и сесть на него сверху.

– Давай, – пропыхтел мужик, – зови людей, ща мы ее на место сунем. Только поскорей!

Я скачками понеслась к гаишнику и попыталась открыть дверцу.

– Вовка! Выйди!

Но дорожный инспектор намертво заблокировался внутри – храбрый парень совершенно не собирался высовываться наружу.

– Эй, шмакодявка! – заорал толстяк, с трудом удерживая Зему. – Тебе че велели? Людей звать, а не ментов! Синие птицы прилетают, когда не надо, а когда в них есть нужда, их не допросишься.

– Помогите, пожалуйста! – закричала я. – Граждане! Милые! Любимые! Не оставьте в беде!

Из «Жигулей» горохом высыпались дети.

– Мы ее за лапки схватим, – зачастили они, – а мамочка по башке тюкнет. Мама умеет, она завсегда папу скалкой бьет!

Дорога захохотала в едином порыве, и из автомобилей начали выходить люди. Я, размазывая по лицу остатки макияжа, слезы и сопли, наблюдала, как неожиданно ставшую апатичной Зему тащат к моей малолитражке. Больше всех старались дети и мама, а папа, по свидетельству малышей нещадно битый супругой, снимал приключение на камеру. Не прошло и десяти минут, как Земфира вновь очутилась на пассажирском сиденье, намертво пристегнутая ремнем безопасности, задние лапы в ластах, на голове шапка, на теле халат. Одежда, правда, была грязной, но это уже малозначительная деталь.

– Рули спокойно, – велел толстяк.

– Спасибо, – закивала я. – Вы такой смелый! Отчаянный и храбрый! Как только не побоялись с кенгуру сражаться?

Мужчина сплюнул, потом сказал:

– После Владимирского централа я с крокодилом в обнимку спокойно спать лягу. Кто пересылку прошел, ниче не боится. Кенгуру – это тьфу! Ну, кати, герла. Устроила тут, блин, пробку! Один геморрой от вас, от баб!

Непостижимым образом Зема опять трансформировалась в покорную спутницу. Может, к послушанию ее обязывали ласты? Но я теперь знала, на что способно кроткое с виду сумчатое, и изо всех сил сжимала кожаный поводок. Меньше всего мне сейчас хотелось встретить соседей. Почти половина жильцов и так считает Романовых слегка долбанутыми – двое детей и шесть собак! А если увидят меня вместе с кенгуру, разговоров не оберешься. Станут бегать в гости, рассматривать Зему, охать, ахать, фотографироваться с экзотической жиличкой.

Во дворе, по счастью, никого не оказалось. Мамаши увели детей обедать, пенсионерки сели смотреть сериалы, остальные еще не вернулись с работы.

Быстрее лани я пересекла двор, заставленный лавочками, влетела в подъезд, вскочила в лифт…

– Эй, погодьте, – загремело от входной двери.

Я застонала и нажала на кнопку, но тут в кабину всунулась нога, следом в узкое пространство втиснулся Костя Якобинец.

– Здорово, Лампа! – гаркнул он, распространяя, как всегда, густой запах алкоголя.

Стараясь не дышать, я кивнула.

– И вам привет, – вежливо заявил алкоголик, обращаясь к Земе.

Кенгуру оглушительно чихнула. Якобинец вздрогнул и повторил:

– Доброго денечка!

Как все алкоголики, Константин подвержен резкой смене настроения, а оно сильно зависит от количества залитого внутрь спиртного. Приняв на грудь два стакана, Якобинец становится мил, начинает обожать весь свет и готов исполнить любые ваши просьбы. Кстати, Костя рукастый, он умеет практически все: от починки электропроводки до переборки автомобильного мотора. Нет бы ему стиснуть зубы и остановиться, не пить третью дозу! Только у Якобинца отсутствует сила воли, поэтому он продолжает банкет и переходит в состояние агрессии, потому и затевает драки, скандалы.

– Че она молчит? – злился Костя, близоруко щурясь. – Эй, Лизка, со старшими надо здороваться!

Я опустила глаза. Надеюсь, Лизавета никогда не узнает, с кем ее перепутал Якобинец. В лифте, правда, горит экономно-тусклая лампочка, и Константин, как обычно, под градусом, но все равно ведь обидно.

– Здравствуй! – продолжал орать Костя. – Лизка!

– Это не девочка. – Я решила успокоить пьяного идиота.

– Так в платье одета, – икнул Якобинец.

Хороший аргумент, если учесть, что из-под ситцевого подола торчат две темно-коричневые лапы, обутые в ласты!