Дарья Донцова - Дантисты тоже плачут

Художник познакомился с красавицей. Прогуляв несколько часов под дождем, Казик обнаружил у своей собеседницы острый ум, оригинальное чувство юмора и редкую проницательность. Короче говоря, в восемь вечера он сделал предложение руки и сердца. Незнакомка сразу сообщила, что замужем, но брак несчастлив, и обещала подумать. Они встречались еще несколько раз, а потом поздно ночью Соня пришла на квартиру к Новицкому, сообщив, что муж выгнал ее на улицу. С тех пор они живут вместе и очень счастливы.

Мы слушали, разинув рты. Неужели это о нашей Соньке? Ум, чувство юмора, проницательность? Неужели маленькие серенькие глазки могут показаться незабудковыми, а пережженные химической завивкой волосы – тициановскими локонами?

Раздался стук, дверь распахнулась, и на пороге появилась Ирка. Никогда раньше не видела домработницу в подобном наряде. Поверх черного шелкового платья был повязан кружевной фартук. На голове у Ирки громоздилась белая наколка. Всем своим видом она напоминала Сюзанну из «Женитьбы Фигаро».

– Кофе подан, – объявила женщина церемонным голосом, вкатывая столик на колесах.

Бог ты мой! На столик выставили серебряный кофейный сервиз. До сих пор этот раритет никогда не вынимался из буфета.

Следом за домработницей, бряцая украшениями, влетели собаки и кошки.

Новицкий в возбуждении вскочил на ноги и подбежал к Марусе:

– Дорогая, у вас есть синее платье? Длинное, облегающее платье цвета берлинской лазури?

Ошеломленная натиском, Маня брякнула:

– А на фига мне такое платье?

– Я напишу ваш портрет в кресле, с этими необыкновенными животными вокруг.

– Мне кажется, Жюли лучше взять на руки, – встряла Сонька.

– Дорогая, – умилился Казик, – какой вкус, какое потрясающее художественное чутье.

Увидев, что Наташка пытается открыть рот, портретист замахал руками:

– Нет-нет, это будет мой подарок. Девочка так необыкновенно хороша, так свежа. Мужественные собаки подчеркнут ее девичью хрупкость, а кошки оттенят удивительную мягкость.

Толстенькая Маруся стала красной, как огнетушитель, а ошеломленная Зайка пролила кофе на ковер.

– Кажется, здесь все забыли о цели визита господина Новицкого, – послышался с порога хрипловатый голос, и Левка вступил в гостиную.

Мы в который раз лишились дара речи. На Арцеулове был надет черный вечерний костюм и белая рубашка с бабочкой. И еще от него одуряюще несло парфюмом от Лагерфельда.

– Позвольте представиться, Лев Арцеулов. Добрый вечер, Софья Николаевна, рад вас видеть в добром здравии.

– Здравствуйте, Лев Яковлевич, – не осталась в долгу жена, – вам очень к лицу этот костюм.

И, уставившись друг на друга, бывшие супруги заулыбались, как две гадюки. Зайка суетливо принялась предлагать кофе. Плюнув на платье, я плюхнулась в кресло, чехол тут же треснул, и лямки свалились с плеч, но на мой вид никто не обращал внимания.

– Итак, – церемонно помешивая ложечкой кофе, продолжал Лев, – хотите получить развод?

– Да, – отрезала Сонька.

– Но для этого придется съездить в Ялту.

– Вовсе нет, – сказал Казик, – вопрос можно решить и здесь. Софья сходит в посольство, консул обладает правом регистрации или расторжения брака, если нет имущественных споров и несовершеннолетних детей. В вашем случае процедура займет пятнадцать минут.

Левка побагровел, но гигантским усилием воли сдержал гнев.

– Очень просил бы, – продолжал художник, – проделать необходимые формальности прямо завтра.

– К чему подобная спешка, – начал звереть Левка, – просто неприлично!

– Хотим как можно быстрее ликвидировать двусмысленность положения и обвенчаться, – спокойно ответила Сонька.

– Ах, обвенчаться, – протянул Арцеулов, – с каких пор богомолкой заделалась?

На всякий случай Наталья и Аркашка подобрались поближе к рогоносцу. Но тот проявлял удивительное хладнокровие и выдержку.

– То есть хотите, чтобы я отдал жену? – обратился Лева к Новицкому.

Тот кивнул.

– Моя теща, – продолжал цедить Арцеулов, – всегда уверяла, что Сонька истинный брильянт, драгоценность, алмаз английской короны. Я человек бедный, можно сказать, неимущий. Жена – мое единственное богатство. Как же можно просто так, бесплатно отдать сокровище?

– Что ты имеешь в виду? – не удержалась я.

– Сорок тысяч долларов, и Сонька ваша, – отрезал оскорбленный муж. – Платите всю сумму разом и быстро, в противном случае найду способ испортить медовый месяц.

– Мерзавец! – вскрикнула Соня.

Левка мило улыбнулся и закурил сигару. Казик выдержал испытание с честью. Не колеблясь ни секунды, мужчина вытащил чековую книжку и «Паркер». Через минуту он протянул Арцеулову листок. Тот взял бумажку, аккуратно сложил ее, сунул в жилетный карман, потом любезно проговорил:

– Имей в виду, шалава, не ты меня бросила, а я тебя продал. Что ж, желаю счастья и долгих лет. Прошу простить, вынужден покинуть общество, поскольку кое с кем не то что кофе пить, срать на одном поле не желаю.

И он, торжественно неся необъятный живот, выполз из гостиной. Повисла гнетущая тишина, прерываемая тихим бряцаньем. Это Банди, стуча гранатовым ожерельем о серебряную тарелку, быстро пожирал мое пирожное с воздушным кремом.

Александр Михайлович приехал в субботу вечером, держа под мышкой килограммовую коробку шоколадных конфет. В присутствии Левки мы побоялись сообщать полковнику подробности бракоразводного разговора и ограничились сухой информацией об обнаружении беглянки.

Чтобы разрядить атмосферу, я завела разговор на другую тему:

– Как продвигается дело об убийстве Ленки?

Полковник вздохнул:

– Пока туго, никаких концов.

Потом подозрительно покосился на меня и спросил:

– Надеюсь, не собираешься заниматься частным сыском?

– Нет-нет, ни за что, просто интересно. Ты ведь даже не рассказал нам, как и где ее убили.

– Все очень обычно. Труп нашли на дороге, выглядел как жертва дорожного происшествия. Удивляет маленькая странность.

– Какая?

– Эксперт уверяет, что ее задавила машина, двигавшаяся задним ходом. То есть удар был произведен не капотом, а багажником. Немного необычно, хотя чего не бывает.

И, явно не желая развивать тему, Александр Михайлович принялся с демонстративной готовностью примерять очередную мерзкую жилетку, протянутую Наташкой.

Я поглядывала на них, зевая. Ладно-ладно, не хочешь, толстячок, делиться информацией – и не надо. Обойдемся как-нибудь своими силами.

И в воскресенье утром двинулась к доктору Арутюнову. Судя по потертой мебели в приемной и по отсутствию секретарши, врач не получал астрономических гонораров. Выглядел он удивительно молодо, хотя диплом на стене свидетельствовал, что его хозяин закончил учебу десять лет назад.