Наталья Александрова - Комплекс Синей Бороды

И он, для вида немного поломавшись, согласился вернуть заказчице ее колье или хотя бы выяснить, куда оно делось.

– Но вы знаете, сколько я беру за работу? – уточнил он на всякий случай.

– Деньги не имеют значения! – отмахнулась заказчица. – Для меня главное – вернуть семейную реликвию!

– И еще… я на какое-то время попрошу у вас эту имитацию. Мне нужно показать ее специалисту.

– Делайте с ней все, что пожелаете, – разрешила женщина, – это ведь все равно подделка!

«Подделка-то она подделка, – подумал Леня, – но достаточно качественная. Сразу видно, что над ней поработал первоклассный ювелир!»

После разговора с заказчицей Леня нуждался в консультации специалиста. И он недолго раздумывал, к кому обратиться. Он набрал телефон Ивана Францевича Миллера.

Иван Францевич всю свою сознательную жизнь занимался драгоценными камнями. Изумрудами, рубинами, сапфирами, но в первую очередь, конечно же, бриллиантами. Он знал о них все, что только можно. И то, что нельзя – тем более.

Миллер был ювелиром от бога. Хотя приобрел свою специальность благодаря случайному стечению обстоятельств.

В начале двадцатого века в Петербурге, а затем в Петрограде было удивительно много немцев. Немецкая речь звучала на каждом шагу, немецкие булочные славились качеством выпечки, немецкие мастеровые – трудолюбием и старанием. После Первой мировой войны количество их несколько сократилось, но только в сороковом и особенно сорок первом году всех немцев из Ленинграда отправили в ссылку. Среди прочих был и маленький Ваня Миллер с матерью.

Они оказались в Каракалпакии, где летом от жары трескались камни, а зимой ледяной ветер обжигал кожу на лице. И соленый песок, отвратительный соленый песок, который постоянно скрипел на зубах и попадал всюду – в еду, в воду, в постель…

Мать Ивана – худая и строгая Эльза – не выдержала этой жизни и умерла. Маленького Ваню взял к себе сосед, старый ювелир.

Он-то и научил, мальчика всем премудростям этого древнего и благородного мастерства.

– Здорово, Парфеныч, – проговорил Леня, услышав в трубке низкий хрипловатый голос старика, выполнявшего при ювелире сложные и многообразные функции, от телохранителя до повара и няньки, – хозяин дома?

– Ты, что ли, Леонид? – осведомился Парфеныч и хмыкнул: – Шутишь, да? Знаешь ведь, что он уж сколько лет из дома не выходит!

Иван Францевич действительно много лет не покидал свою квартиру, принимая на дому всех своих немногочисленных клиентов. И клиенты, даже самые важные, мирились с такими правилами, потому что Иван Францевич был один, единственный и неповторимый.

– Иван Францевич, – начал Леня, как только Парфеныч передал телефонную трубку хозяину, – надеюсь, ваше здоровье, как всегда, в абсолютном порядке?

Что мне сделается, Ленечка, – хмыкнул ювелир, – живу я спокойно, волнений избегаю, в еде и питье умерен. Даже пагубное воздействие отвратительного петербургского климата свел до минимума. Так что – спасибо, я здоров. Но ведь вы позвонили мне не только для того, чтобы узнать эти волнующие подробности?

– Нет, конечно, – усмехнулся Маркиз, – Иван Францевич, как обычно, мне нужна ваша консультация!

– Вы ведь знаете, дорогой мой, что я не могу вам отказать! Хотя бы в память нашего общего покойного друга Аскольда… я уж не, говорю о том, что вы мне тоже симпатичны.

Когда-то Миллер дружил с неким Аскольдом, другом и учителем Маркиза, в честь которого Леня дал имя своему коту.

– Так я приеду к вам примерно через час!

– Сделайте одолжение!

Дверь квартиры Ивана Францевича напоминала сейф в солидном банковском хранилище. Массивная, из сплошной стальной плиты, оснащенная специальным сейфовым замком, изготовленным на заказ в известной швейцарской фирме, она должна была отпугнуть любого грабителя. Леня остановился перед глазком телекамеры и нажал на кнопку звонка.

– Вижу, вижу! – раздался из динамика голос Парфеныча.

Негромко загудел электромотор, и дверь медленно открылась.

Телохранитель ювелира окинул Леню пристальным профессиональным взглядом. Никто не знал, сколько Парфенычу лет – может быть, шестьдесят, а может быть, больше семидесяти. Но его грубо вылепленное, изрезанное шрамами и морщинами лицо, длинные, как у гориллы, руки и вся фигура, массивная и мощная, производили на свежего человека неизгладимое впечатление. Вряд ли бы нашелся смельчак, который рискнул вступить с Парфенычем в единоборство.

Кроме того, рядом с телохранителем молча и неподвижно стоял огромный пес – кавказская овчарка по имени Шторм.

– Портфель открой, – потребовал Парфеныч.

– Да вы же меня знаете как облупленного… – начал Леня, но Шторм, не издав ни звука, слегка обнажил огромные желтоватые клыки.

Леня не решился продолжить дискуссию и послушно расстегнул застежки портфеля.

– Проходи, Леонид, – разрешил Парфеныч, ознакомившись с содержимым и закрывая за Маркизом дверь, – хозяин в кабинете, дорогу ты знаешь!

Леня кивнул и под внимательными взглядами телохранителя и его собаки двинулся вперед по длинному полутемному коридору.

На его взгляд, квартира Миллера была чересчур заставлена старой массивной мебелью, чересчур захламлена и совершенно несовременна. Но Иван Францевич и сам был человеком несовременным, так что обстановка вполне ему соответствовала.

Леня вошел в кабинет ювелира, стены которого были увешаны старыми потемневшими от времени картинами и гравюрами в массивных рамах. За широким письменным столом сидел хозяин – старик с благородной сединой и не по возрасту ясными наблюдательными глазами.

– Здравствуйте, Ленечка, – Иван Францевич приветливо улыбнулся и указал гостю на глубокое удобное кресло. – Может быть, рюмку коньяка? Или попросить Парфеныча сварить кофе? Он его, между прочим, отменно варит!

– Таланты вашего адъютанта неисчислимы! – усмехнулся Леня, удобно устраиваясь в кресле и пристраивая на коленях портфель. – Не удивлюсь, если долгими зимними вечерами он пишет маслом портреты или играет на клавесине!

– Чего нет, того нет! Ну так как насчет коньяка или кофе?

– Спасибо, может быть, позднее! – поблагодарил Леня.

– Тогда перейдем к делу. Что там у вас? Доставайте.

– Иногда мне кажется, что вы видите сквозь стены! И людей видите насквозь!

– Но это же ясно! Вы просили о консультации и так бережно держите свой портфель…

– Вы правы, – Леня открыл портфель, достал из него бархатный футляр и положил его перед ювелиром. – Вам знакома эта вещь?

Иван Францевич открыл футляр, склонил голову на бок и внимательно осмотрел колье.

– Допустим, знакома, – ответил он после небольшой паузы. – Только это, как вы понимаете, имитация, а я видел оригинал. А в чем, собственно, дело?