Наталья Александрова - Комплекс Синей Бороды

А баланс сил в коридорах власти так неустойчив, что даже небольшого толчка будет достаточно, чтобы сорвалась огромная лавина, похоронив под собой Николая Сергеевича…

Да, он недооценил поначалу этого мелкого шантажиста, нагло заявившегося прямо сюда, в этот кабинет! Он думал выставить его или откупиться какой-нибудь мелочью, а потом пустить по следу людей Ибрагима… они умеют решать такие вопросы раз и навсегда, руководствуясь старым проверенным правилом: нет человека – нет проблемы. Но шантажист оказался не так прост. За ним тоже кто-то стоит, и убивать его бесполезно – это ничего не изменит. Придется выяснить, что ему нужно, какова цена урегулирования вопроса.

– Ну так как – можно звонить Коваленко? – насмешливо спросил мужчина с родинкой, достав из кармана мобильный телефон и поднося его к уху.

– Уберите телефон! – хрипло выговорил Нехорошее, опустив глаза. – Что вам нужно?

– Вот это другой разговор! – шантажист сложил мобильник и спрятал его в карман. – Я слышу серьезные слова серьезного человека! Вам что-нибудь говорит словосочетание «Северный цинк»?

Второй раз за несколько минут Нехорошев почувствовал, что почва уходит у него из-под ног.

Цена вопроса оказалась огромной.

«Северный цинк»! Это именно то, чего он боялся!

Ах Вадим, Вадим, лысый подонок!

Если бы сейчас Федорчук попал в руки своего тестя – он не прожил бы и минуты, Нехорошев разорвал бы его голыми руками! Уничтожить подонка, растереть его в пыль!

Только не сейчас, сейчас это не получится, сейчас это ничего не даст…

– Стареете, Николай Сергеевич! – проговорил «Иванов». – То краснеете, то бледнеете? Где же ваша выдержка?

Нехорошее и сам понимал, что стареет, что такие удары для него стали тяжелы. Но кому можно передать все дела, на кого можно положиться? Абсолютно не на кого!

– Вижу, вижу, что это словосочетание вам хорошо знакомо! – продолжал паясничать человек с родинкой. – Тем лучше, значит, мне не придется вводить вас в курс дела! Значит, события будут развиваться так: вы подписываете передачу «Северного цинка» управляющей компании, и нож с отпечатками пальцев вашего зятя благополучно исчезает!

На кладбище было отвратительно. Шел дождь, потом дождь со снегом, Лола же оставила зонтик дома, потому что руки были заняты сумкой и цветами. Панихиду устроили прямо у могилы, священник служил панихиду хриплым голосом, его редеющие непокрытые волосы намокли, было ясно, что он схватит простуду. Лола посочувствовала бы ему, если бы самой не было так плохо – тяжеленный букет строгих белых калл оттягивал руки, ледяные капли попадали за воротник пальто и стекали по спине. Милка стояла рядом и беспрестанно вертела головой – как видно, после долгого сидения дома наедине с разнузданными близнецами она даже такой печальный повод, как похороны, считала за раз-влеченье. Народу было средне – группа родственников с одной стороны и друзья, преимущественно подруги.

– Говорю же тебе – она со всеми рассорилась, вот мужики и не пришли, – шептала Милка.

– Правильно сделали, – вздохнула Лола и пошатнулась.

– Нечего было выпендриваться, – сказала Милка, – вон какой букетище притащила, а зачем?

Сама Милка явилась с венком из хвойных веток с надписью «От безутешных друзей», плюхнула его прямо в снег у ног и теперь была очень довольна. Лола с завистью поглядела на нее и на одного из родственников – не то троюродного, не то двоюродного дядю, который время от времени отбегал в сторонку и прикладывался к небольшой фляжке. Еще были в группе родственников какие-то тетки, все без исключения в черных платках, среди них выделялась одна – красномордая, с высокой старомодной прической, она всем распоряжалась. При ней, как буксир при барже, находилась женщина помоложе – поменьше ростом, с мелкими крысиными чертами лица. Несмотря на различия, они были чем-то похожи, так что Лоле стало ясно, что это – мать и дочь.

– Смотри, смотри! – Милка дернула ее за рукав. – Кто это?

Между могил бродил кто-то в черной куртке с капюшоном, надвинутом на глаза. Фигура выглядела довольно зловеще – без цветов, с пустыми руками, засунутыми в карманы.

– Да это же Ленка Жукова! – ахнула глазастая Милка. – Ну надо же, притащилась все-таки! А говорила, что ни за что не придет!

Фигура подошла ближе, и Лола тоже узнала Ленку. Та бросила на них искоса ненавидящий взгляд и отошла в сторону.

– Видала? – прошипела Милка. – Это она со мной поругалась, так и разговаривать не хочет! Странная какая-то…

– Странная… – протянула Лола и вздрогнула от мысли, которая уже два дня не давала ей покоя.

«Не может быть, – отмахнулась она, – такого просто не может быть!»

Снова ледяная капля попала за воротник, и Лола вздрогнула уже от холода.

– Тут воспаление легких схватишь! – проворчала Милка и поманила не то двоюродного не то троюродного дядю.

Тот сначала не понял, тогда Милка вытянула шею и окликнула его громким шепотом:

– Товарищ! Можно вас на минуточку?

Дядя глазами выразил вопрос, тогда Милка глазами же указала ему на синюю от холода Лолу и показала рукой, что необходимо выпить. Дядя оживился, потом оглянулся по сторонам и мелкими шажками стал приближаться к подругам. Но по дороге был перехвачен суровой красномордой теткой с «халой» на голове.

– Константин! – грозно спросила она, не давая себе труда понизить голос. – Куда это ты намылился?

Константин тут же сник и принял индифферентный вид. Священник укоризненно поглядел на красномордую тетку и скороговоркой закончил панихиду, очевидно, ему тоже все надоело.

Могильщики споро насыпали небольшой холмик земли, Лола наконец избавилась от тяжеленного букета и почувствовала себя едва ли не счастливой. Она мечтала только об одном – улизнуть домой, но Милка и слышать не хотела, чтобы не идти на поминки.

– Сама посуди – муж отгул взял, чтобы с обормотами сидеть, – пояснила она, – а если я рано вернусь, то он на работу намылится. А мне это надо?

И Лола сдалась, когда увидела, что Ленка Жукова тоже садится в автобус с черной полосой.

Дверь квартиры была распахнута. Лола вошла в прихожую. Там толпились родственники и знакомые покойной, кто-то стаскивал зимние сапоги, кто-то перед зеркалом поправлял прическу. Коренастенький мужичок с круглыми щеками, тот самый то ли двоюродный, то ли троюродный дядя был уже подозрительно румян – видно, по дороге успел еще принять. Он подмигнул Лоле, как старой знакомой, но ответного намека не дождался.

Быстро раздевшись, Лола протиснулась в комнату. Там уже был накрыт длинный стол, на нем красовались традиционные блюда – салат оливье в огромной фарфоровой салатнице, селедка под шубой, студень. Чтобы отличить скорбное мероприятие от прочих, была выставлена огромная кастрюля клюквенного киселя и горкой лежали маленькие пирожки с рисом.