Хелена Секула - Туз пятой масти

А часто он болел? Да вовсе нет, просто свято верил в универсальное могущество пенициллина, наверное, как раз потому, что ему никогда его не давали.

Педантичные работники следственного отдела откопали в квартире рестораторши, в мусорном ведре, ампулу от пенициллина. Однако ни шприца, ни иглы не нашли. Установили, что покойный не был левшой, поэтому пришлось исключить, что он сам сделал себе укол левой рукой в правое предплечье.

Так отпали все сомнения: это было убийство, совершенное кем-то, кто имел определенное представление о медицине и знал о том, что Банащак страдает аллергией.

Бригида Костшица? Но зачем ей это? И доказательств никаких против нее нет.

Изысканная дама, которая заманила Хмелика в ловушку? Поиски загадочной женщины из бара все продолжались. На тему ее связи с убийством выстраивались самые фантастические версии: таинственная особа дразнила воображение.

Сотрудники лаборатории судебной экспертизы наконец-то сложили воедино обрывки какого-то письма, найденные в кармане Банащака. На листок писчей бумаги кто-то наклеил вырезанные из газеты буквы. Начала строки не было, читались только слова: «…если еще хочешь пожить. Пиковая Дама».

Когда об этой анонимке спросили Бригиду Костшицу, она только пожала плечами: нет, она не знала, что ее дружок получал письма с угрозами, Банащак никогда ни о чем таком не упоминал.

Пиковая Дама! Я вспомнил пикового туза, карту, которую мы нашли с месяц назад возле трупа женщины. Убитую невозможно было опознать, по ее лицу проехалась машина. При ней нашли только вручную изготовленную игральную карту, больше ничего.

Убийца был на машине марки «Варшава», так утверждал единственный свидетель, который сам обратился в милицию.

Бригида Костшица совсем недавно тоже купила себе «Варшаву», у жены профессора Заславского… Но таких машин много, совпадение еще ни о чем не говорит.

Таинственную красавицу, которая заманила в квартиру Бригиды Костшицы пьяного в дымину Хмелика, я невольно стал называть про себя Пиковой Дамой, хотя подписываться так мог и мужчина.

Я отдавал себе отчет, что действовать надо быстро, пока черты незнакомки еще не стерлись в памяти работников бара, ведь им каждый день приходится видеть сотни новых лиц. Пройдет немного времени, и показания этих свидетелей перестанут быть достоверными.

Я отправился на спиртовой завод в Езерной, где Банащак работал кладовщиком, и в отделе кадров мне показали заявление от Банащака с просьбой о немедленном увольнении по собственному желанию. Заявление вчера пришло по почте. Четвертушка листа писчей бумаги, исписанная угловатым почерком.

Откуда послали письмо? Не знают, не обратили внимания. Конверт не сохранился: никто еще не знал о смерти Банащака.

Непосредственным начальником кладовщика оказалась инженер-технолог Халина Клим.

Мне не удалось с ней встретиться, поэтому я оставил для нее в отделе кадров повестку в прокуратуру.

Неужели я совершил ошибку?

Халина Клим не явилась на беседу. Она наглоталась снотворного и открыла газовый кран. От неминуемой смерти ее спас кот. Обычный полосатый подзаборник, единственный, кто делил с ней жилище. Отчаянно мяукая и царапая дверь, он позвал на помощь, и помощь пришла.

Халину Клим в тяжелейшем состоянии отвезли в клинику, она долго оставалась между жизнью и смертью. Едва оклемавшись, ночью разбила стакан и осколками перерезала себе вены. Она не хотела жить, боролась с врачами, которые удерживали ее на этом свете вопреки ее воле.

Халина жила в недавно полученной однокомнатной квартире. Разведена. Сорок три года. Двое почти взрослых детей остались с мужем.

Когда мне показали ее фотографию, я увидел еще вполне эффектную и привлекательную женщину и на миг решил, что она и есть Пиковая Дама. Отсюда и отчаяние, когда ее вызвали повесткой в прокуратуру.

Однако это была не странная дама из бара. Вышибала и кельнер категорически возражали.

– А вы, пан прокурор, решили, что сейчас все и разъяснится, как по заказу, стоит вам ручку приложить, – ехидно сказал начальник райотдела. – По такому делу еще бегать и бегать, пока ноги до самой задницы не сотрешь…

– Она ушла к любовнику, – отрезал бывший муж Халины Клим, – и я о ней вообще слышать ничего не хочу. Мы с ней официально в разводе, я ее не вижу и не позволяю навещать детей. Это глубоко безнравственная женщина.

Тон проповедника, морда ханжи. Он явно радовался, что бывшей женой интересуется прокуратура. Нет, этот нравственный муж не произвел на меня хорошего впечатления.

Неужели этим любовником и был Банащак?

На работе Халина Клим пользовалась безупречной репутацией. Когда я спросил о ее возможной связи с Банащаком, никто в это не поверил. Такого просто не могло быть!

Кладовщика охарактеризовали как человека ограниченного, замкнутого молчуна, его никак не поставишь рядом с пани Клим. Взаимную симпатию легко заметить, в отношениях Банащака и Клим ничего такого и в помине не было.

Халина Клим – суровый и требовательный начальник, обращалась с кладовщиком тактично, но холодно. Банащак же относился к ней с уважением и соответствующим ее должности почтением. Да и манеры пани Клим не допускали никаких вольностей.

Таково было общее мнение, как среди руководства, так и среди коллег Халины Клим. Она со всеми держалась вежливо, но сдержанно, была скрытна. Знали, что разведена, – и все.

По какой же причине она посягнула на свою жизнь и имеет ли это отношение к вызову в прокуратуру?

Я всегда считал, что даже самые внезапные попытки самоубийства – если речь не идет о психически больных людях – всегда связаны с долгими и затаенными душевными процессами, требующими именно такого выхода.

Почему Халина Клим решилась на этот страшный, бесповоротный шаг? Какие-то проблемы на работе? Судя по характеристикам, дела у нее были в идеальном порядке. Может быть, слишком идеальном?

О мужчине, который так трагически повлиял на судьбу этой женщины, мне рассказала пенсионерка-вахтерша, работающая теперь на полставки. Она убирала кабинеты, заваривала кофе и чай, готовила завтрак для ночной смены.

Пани Люция, ухоженная и подвижная, невзирая на свои шестьдесят лет, женщина, сидела в стеклянной клетушке-аквариуме, между холодильником и огромным, вечно кипящим чайником.

– Садитесь, прошу вас, пан прокурор! – Она протерла тряпочкой идеально чистый табурет.

– А откуда вы знаете, что я прокурор? Вопрос глупее трудно было придумать. На бесплодные разговоры на заводе я тратил, к великому неудовольствию своих начальников, уже второй день, к тому же и не скрывал своей должности.

– Так ведь все в курсе дела, прокурор на спиртовом заводе дело обычное. Слышала, вы про Климиху расспрашиваете, так я сразу скажу: из-за мужика травилась! Казик Омерович его зовут, работает у нас на заказ, потому как художник, к нам через пани Халину и пришел. Только я вам, пан прокурор, не для протоколу все это говорю, потому что она такая симпатичная, жаль мне пани Халину… а подписывать я ничего не буду. Не для нее этот парень…