Люся Лютикова - Прошла любовь, завяли помидоры

– А как же видеосъёмка?! – распахнула глаза менеджер.

– Съёмка?

– Да, вы же не будете полагаться на память? Вы же хотите пересматривать этот романтичный момент годы спустя?

– Пожалуй, хочу. А сколько стоит?

– Профессиональная видеосъёмка оператором на земле – десять тысяч рублей. Съёмка квадрокоптером с неба – семь тысяч за тридцать минут. Рекомендую заказать обе съёмки, чтобы получилось объёмное представление с двух ракурсов.

Жаба у меня в душе возмущённо квакнула: «Семнадцать тысяч! Это же до фига!», но мне удалось наступить ей на горло.

– Хорошо, – согласилась я. – Значит, голуби и видеосъёмка.

В конце концов, предложение бывает только раз в жизни. Ну, или два. Или три. В общем, это редкое событие, и его обязательно следует запечатлеть для потомков с двух ракурсов.

Информация в Интернете гласила, что жилой дом № 11 по Беговой улице построен в 1954 году по индивидуальному проекту. Перекрытия железобетонные, стены кирпичные, высота потолков три метра. Такие дома предназначались в Советском Союзе для партийной элиты, народных артистов, известных музыкантов и прочих непростых людей. Жильё получали и обычные работяги, но только не отдельные квартиры, а комнаты. Стройматериалы не воровались, кирпичные стены толщиной в метр, зимой тепло, летом прохладно, просторные комнаты, большие кухни, эркеры, кладовые… Сталинский монументальный ампир во всём своём великолепии.

Когда ты проходишь мимо такого дома, то думаешь: «Как же, должно быть, здорово тут жить». Когда ты в нём уже живёшь, то думаешь: «Как же, чёрт возьми, здорово тут жить!»

В этом доме, в квартире № 13 находится комната, которая принадлежала по праву собственности Валерию Афонину. Поэтому я прекрасно понимаю Елизавету Чубарову, которая раскатала губу на элитную недвижимость, пусть и в коммуналке.

Я приехала сюда с двумя целями. Прежде всего узнать – продал ли Валерий эту комнату? Если да, то понятно, откуда у Афонина вдруг появились деньги на шикарную жизнь. А во-вторых, возможно, мне удастся выяснить какие-то другие подробности его жизни.

Ненависть, которую люди испытывают к соседям по коммунальной квартире, не поддаётся измерению. Каким бы милым, тихим, интеллигентным ни был сосед, одна только мысль о том, что он сейчас дышит за стенкой, вызывает бешенство. Причина этого явления, как мне кажется, кроется в животной природе человека. Лиса, барсук или мышь живут в норах поодиночке. Если кто-то пытается проникнуть в твою норку, то это может быть только враг. В мозгу сразу включается красная лампочка: опасность! Человек, конечно, существо более разумное, чем мышь, но всё равно, когда посторонний находится на твой территории, на душе тревожно. А ведь люди живут в таком стрессе годами, а некоторые – всю жизнь!

Поэтому я не сомневалась, что соседи с радостью выложат мне всю подноготную Валерия Афонина. Следует соблюсти только одно условие: я должна быть его врагом. Ну что же, постараюсь что-нибудь придумать.

Свободный график, по которому живут писатели, очень отрывает от реалий жизни. Лишь нажав на кнопку домофона, я сообразила, что день в самом разгаре, и жильцы квартиры должны быть на работе. Возможно, мне придётся заехать в другой раз.

– Кто? – сурово спросил старушечий голос в домофоне.

– Судебный пристав к Валерию Афонину. У меня бумага о взыскании долга.

Прозвучало солидно.

– Его нет, – ответил голос. – А комнату свою он сдаёт! И налоги не платит!

Начало хорошее. Соседка однозначно готова к конструктивному диалогу.

– Я могу с вами поговорить? Вы можете оказать помощь правосудию.

Домофон запищал, я открыла дверь подъезда.

Когда я вышла из лифта, собеседница уже поджидала меня на лестничной площадке. Она действительно оказалась очень пожилой дамой, худенькой, юркой, с живым любопытным взглядом. Критически оглядев меня, она вынесла приговор:

– Ты не судебный пристав.

А бабка не глупа.

– Извините, что ввела вас в заблуждение. Просто так проще объяснить, не все понимают тонкости. Я юрист, работаю на частную фирму. Но итог моей работы попадёт на стол судебному приставу, не сомневайтесь.

– Так откуда ты на самом деле?

– Юридическая фирма «Иванов, Петров, Хильштейн и сыновья».

– А ты кто же будешь, дочь ихняя? – ехидно усмехнулась бабка.

– Я дочь трудового народа, – сурово ответствовала я. – Работаю за мизерный оклад, пока Иванов, Петров и Хильштейн с сыновьями пузо на Мальдивах греют. Зовут меня Людмила Лютикова.

Эта тирада помогла расположить пенсионерку к себе, она немного смягчилась.

– Состоялся суд, – вдохновенно врала я, – Валерий Афонин признан виновным по гражданскому делу, он должен выплатить ущерб. Моя задача – найти его имущество, чтобы описать и пустить с молотка.

– А много денег он должен?

– Около трёх миллионов. Плюс судебные расходы.

Бабка засияла, как медный самовар. Определенно, её ненависть к Афонину не знает границ.

– Я так понимаю, что комната в данной коммунальной квартире принадлежит Валерию Афонину на праве собственности?

– На праве, на праве, – закивала головой бабка. – У них у всех сейчас прав хоть отбавляй, а про обязанности кто помнить будет?

Ну вот, пошли обобщения, противопоставления «мы – они», образ врага. Идеально.

– Простите, как ваше имя-отчество?

– Лидия Никифоровна.

– Приятно познакомиться. Лидия Никифоровна, извините за назойливость, мы можем поговорить в квартире? Я весь день мотаюсь по городу, меня ноги не держат.

Пенсионерка распахнула дверь:

– Проходи на кухню.

С первого взгляда коридор поразил ремонтом. Не то чтобы он был роскошный, но сам факт наличия свежего ремонта в коммуналке в местах общего пользования – такое встретишь не часто. Практически никогда. Обычно жильцы не могут договориться, сколько скидываться на ремонт, потому что всем кажется, что соседи свинячат больше и следовательно должны больше платить.

Кухня тоже впечатлила: там стоял полноценный кухонный гарнитур с тремя газовыми плитами! Не отдельные тумбы разбросаны по углам, а гарнитур во всю стену, как в обычной квартире. Конечно, мебель была бюджетная, но опять же – сам факт! Кухонных столов тоже было три, благо большая площадь кухни позволяла расставить их относительно свободно. Все столы были покрыты одинаковыми скатертями в сине-белую клетку, что создавало единую дизайнерскую композицию. Шторы такой же расцветки обрамляли окно.

– Как у вас красиво! – искренне восхитилась я. – Должно быть, дружно живёте с соседями?

– Нормально живём, – поджала губы Лидия Никифоровна. – Чего нам враждовать? Нас всего трое: я, Катька да Валерка. Вот за этот стол садись, он мой.