Татьяна Луганцева - Фунт лиха с изюмом [litres]

«Он готовил мне романтический сюрприз», – мысленно улыбнулась Цветкова.

Она опустилась на стул.

– Иван Демидович, рассказывайте в чем дело, не томите. Третий час ночи…

Головко стоял перед ней как школьник, он не знал, как начать и мялся с ответом.

– Я у чехов познакомился с девушкой, такая миленькая, веселая… Ну, не совсем в доме, они там на улице стояли. Ну, хорошо! Проститутку я взял! Я человек творческий, имею право. Между нами, может, взаимная симпатия пробежала. Ну, а куда я девчонку? В отель? Попрут меня с ней на улицу. Знаешь, я не долго думал. Вспомнил, что ты рассказывала про питерскую квартиру, пошарил у тебя в сумочке, нашел ключики и адресок. Нет, я знаю, что поступил нехорошо, что надо было спросить. Но ты так мило общалась с товарищами, что я взял ключи без спроса. Я утром бы их вернул, никто бы и не узнал, честное благородное. Не сердись на меня, Яна.

– Я не сержусь, не сержусь. Эта квартира всё равно для меня чужая. Но вы… ты, Иван Демидович, даешь… С проституткой… Когда же ты уже угомонишься? Давай, поведай, для чего ты меня сейчас дёрнул из постели? Уж не алкоголя вам подвезти? Кстати, а где твоя ночная бабочка? Уже упорхнула? Обчистила тебя? Или меня? Сколько взяла?

Головко всплеснул руками:

– Да господь с тобой! Такая девочка милая! Жаклин, между прочим. Перепугалась она до смерти, вот и убежала.

– Интересно, и что же ее так напугало?

– Труп.

– Труп?

– Да, уже холодный.

Яна вскочила со стула и схватила старика за руки.

– Где? – выдохнула она.

– В спальне.

Яна пошла красными пятнами. Чего-чего, а такого она не ожидала. Старик между тем продолжал:

– Раздавили мы с Жаклинкой твою бутылочку шампанского, она в ванную, а я в спальню, а там… Идём, покажу. Прямо и направо, – подсказал он, словно они занимались спортивным ориентированием.

Яна с упавшим сердцем последовала за ним по коридору, скрипя паркетными половицами. Головко открыл витражную дверь в спальную, приглашая Яну войти. Яна щелкнула выключателем, и хрустальная люстра осветила огромный зеркальный гардероб, туалетный столик, огромный плазменный телевизор на стене и широкую просторную кровать, на которой раскинулась женщина. Не нужно было иметь специального образования, чтобы понять, что она мертва.

Яна закрыла рот ладонью, чтобы не закричать. Потом выдохнула:

– Впечатляет…

– Ты ее знаешь? – прошептал Иван Демидович, словно боясь разбудить спящую.

Цветкова отрицательно покачала головой.

– Почему ты позвонил мне? Где полиция? Где «скорая»? Чем я могу помочь?

– Да какая полиция? Какая тут «скорая»? Ежу понятно! Это же твоя квартира, может, у тебя тут какие-то свои разборки? Зачем я тебя буду подставлять?

– Иван Демидович, дорогой, ты в своем уме? Ты думаешь, что я грохнула эту тётку, присыпала ее розовыми лепестками и оставила здесь эту инсталляцию до лучших времен?

– Похоже, мы с тобой вляпались в неприятную историю…

– Это точно.

– У тебя есть какие-нибудь мысли по этому поводу?

Яна взорвалась:

– Да какие у меня могут быть мысли в три часа ночи!

– Подожди, не кипятись. Криком делу не поможешь. Тебе кто эту квартиру подарил? Может, у него спросить?

– Мысль здравая. Он как раз сейчас в полицейском участке с подбитым глазом дает показания, – вяло ответила Цветкова.

– Понятно… уголовник. Так, может, это он…

– Я тебя, наверное, расстрою, но это точно не он. Надо что-то делать… У меня здесь, в Санкт-Петербурге, есть знакомый следователь. Пожалуй, позвоню ему, а дальше уж как он скажет, так и будем действовать.

– Яна, можно тебя кое о чём попросить? Не позорь меня на старости лет. Не говори, что я приезжал сюда с проституткой, а то мне еще и взлом с проникновением впаяют. Давай скажем, что мы с тобой приехали на романтическое свидание, а тут сюрприз?

– Ты думаешь, что это лучше? – усомнилась Яна.

– Не так унизительно… Ты же лучше проститутки.

– Ты заметил? Спасибо и на этом, – вздохнула Цветкова.

Следователь Ольшанский Петр Иванович в кои-то веки взял отпуск на новогодние праздники, потому что летом дождаться отпуска вообще не представлялось возможным. И вот, когда он сидел в своем коттедже за чашечкой глинтвейна, раздался телефонный звонок и знакомый голосок попросил его о помощи. Ну, как он мог не отреагировать? Во-первых, с Яной его познакомил друг Мартин, во-вторых, он сам влюбился в Яну и даже делал ей предложение. Но куда ему было против Мартина? Этот красавчик многим женщинам вскружил голову, и хрупкая блондинка из Москвы не стала исключением.

Узнав, что случилось, он попытался связаться с Мартином и услышал, что тот тоже задержан.

– Черт! Счастливого Нового года! Стоило мне отъехать… Что там у них произошло?

Ему пришлось обратиться в своим питерским коллегам и выяснять всё самому. Для начала он организовал, чтобы Яну и Ивана Демидовича привезли в участок, где находился Вейкин. Он договорился со следователем, что сам снимет показания с этих двоих, и уже прояснив всё по делу Мартина, пригласил привести и его для участия в беседе.

В скромном кабинете стояли стол, два стула и кушетка, обитая дерматином. На этой кушетке и расположились Цветкова с Головко. А на второй стул усадили Мартина. Выглядел он ужасно, словно по нему проехал танк. Яна даже содрогнулась, но виду не подала.

– Привет, Мартин. Как тебе друзья по камере? Это они тебя так? – спросил Петр Иванович.

– Они клёвые ребята, мы подружились. Это я неудачно упал.

Мартин пожирал глазами Яну, ему очень многое хотелось ей сказать, он не знал, уместно ли это сейчас, да и с чего начать?

Яна же старалась не смотреть в его сторону. Выглядели они с Иваном Демидовичем очень странно. На Яне была пижамный вверх и несоразмерно большая юбка. Рядом с ней сидел грузный пузатый мужчина с крашеными волосами, торчащими во все стороны. Вид у обоих был жалкий.

– Что-то я вас, ребята, больше не узнаю. Где же радостная встреча, поцелуи? – спросил следователь.

Яна бросила взгляд на Мартина.

– А мы больше не вместе. Какие вопросы и претензии? Мужчину потянуло на пирожки и тортики. Надеюсь, что изделия из сдобы в его ресторане выйдут на другой уровень, – съехидничала Яна.

Петр Ольшанский впервые в жизни испытал неловкость: «Что? Вы не вместе? Вы видите себя со стороны? А я вижу! Вы же как разорванная пополам картинка, унылые и некрасивые… А вместе вы сила, нежность и красота».

– Наверное, Яна хочет жить в замке, а я его еще не построил, – подал голос Мартин и был вынужден совершить резкий уклон влево, потому что мимо его головы просвистел сапог Яны с острым каблуком.

– Поаккуратнее. Глаз можешь выбить, – предупредил он. – Срок добавят.