Татьяна Луганцева - Фунт лиха с изюмом [litres]

– От тебя научился, – буркнул Мартин и вовремя успел уклониться от пролетевшего мимо куска пиццы.

– Поаккуратней! Брейк! Перестаньте! Даже не смотрите в сторону друг друга, – приказал Петр Иванович.

– Мне кажется, их надо развести по разным планетам, не то что по городам, – посоветовал Головко, отправляя в рот последней кусок пиццы с грибами.

– Вот вас забыли спросить, – хором ответили ему Яна и Мартин.

– Туше! Я не знаю, на каком еще языке спорта вас остановить в этой перепалке? – взмахнул рукой Петр Иванович.

– Я спортом не занималась, – сразу же ответила Яна. – Но любому в тыкву могу дать легко.

– Я занимался. Но в данном случае мне просто хочется дать в морду каждому, кто к ней приближается, – ответил Мартин, отодвигая от себя стакан с недопитой колой.

Иван Демидович почесал щетинистую щеку.

– Мы-то с Яной просто захотели уединиться, вспомнить детство… без всякого интима. Вы не подумайте чего плохого…

– Господин Головко, я все-таки профессионал, – перебил Ольшанский. – Как пить дать, вы на квартиру поехали не с Яной, а Яну уговорили прикрыть вас. Я раз промолчал, два, а вы всё за свое. Давайте, не будем. Думаю, ту, с кем вы решили уединиться и предаться детским воспоминаниям, будет трудно найти. Диана? Анжелика, Жанна?

– Жаклин, – поник Иван Демидович.

– О! Извините, Жаклин… Конечно. Успели насладиться общением?

– Нет, конечно… Успели выжрать дорогое шампанское, фрукты понадкусывать… Ну, а когда почва была подготовлена, мы переместились в спальню, а там… Ничего мы не успели! – почти взвизгнул заслуженный артист, словно именно это было главное, а не то, что в квартире обнаружился труп.

– Сочувствую, – буркнул следователь.

– А ты, Яна, всех теперь прикрывать будешь и брать на себя? Меня злить? – спросил Мартин.

– Меньше всего о тебе думаю.

Их перепалку прервал стук в дверь кабинета.

– Войдите, – разрешил следователь.

Вошла светловолосая голубоглазая девушка. В руках она сжимала небольшую сумочку. Было видно, что она чувствует себя не в своей тарелке и очень волнуется.

– Мирослава, привет, – поздоровался Мартин.

Она посмотрела на него и сразу же споткнулась, а потом кинулась к нему, обнимая за плечи.

– Мартин! Господи, что с вами? Почему вы в крови? Вас били? Что с вами делали?

Эта сцена выглядела очень интимно, очень лично. Она не видела вообще ничего и никого. Мартин пытался как-то отстраниться от нее, но у него это плохо получалось. Мартин кое-как успокоил девушку и усадил рядом с собой. Следователь предложил воды и приступил к расспросу девушки.

Все подтвердилось. Мира узнала риелтора и не стала отрицать, что она приехала, чтобы найти себе квартиру.

– Как убили?! Ужас какой! А кто же теперь мне квартиру найдет? Ой, я что-то не то говорю, – растерялась Мира.

– Вы не бойтесь, наша фирма не бросает своих клиентов, – подала голос Ольга Михайловна. – Если хотите, я возьму на себя эту сделку.

– Да, мне хотелось бы…

– А ничего искать и не надо, – сказала Цветкова. – Если вас, милая девушка, не смущает найденный труп в квартире. Как оказалось, вы были с ней знакомы, и ее уже убрали из квартиры, так что можете квартиру покупать! Мне она всё равно не нужна. Я не собираюсь жить поблизости с этим человеком.

– Яна, хватит мне рвать сердце.

– Что хочу, то и делаю. Гражданин начальник, задержите его как можно дольше здесь. Нет! Засадите пожизненно, чтобы он больше ни одной женщине не сделал плохо!

– Как вы так можете? – ахнула Мирослава.

– Она и не такое может! – усмехнулся Иван Демидович.

– А вы очень сильно переживаете за него. Я бы даже сказала, что излишне. Может, вы тоже влюбились в него? – качала длинной ногой Яна.

Мирослава сильно покраснела и опустила глаза.

– Понятно… – вздохнула Яна. – Ты еще этой девочке запудри мозги. Я же говорю, нельзя его выпускать.

– Вот этого обещать, Яна, не могу… Я вас всех отпускаю. Понятно, что пока оставайтесь в городе, если что… придете по первому же требованию.

– Мы вообще-то москвичи! – заявил Иван Демидович.

– Хотите здесь остаться? В следственном изоляторе?

– Нет. Мы пробудем в Питере со спектаклями еще пару недель, – тут же ответил Головко.

– Вот и славно. Надеюсь, что к этому времени всё прояснится. А если нет, то задержитесь, дорогие мои москвичи.

Яна надела второй сапог, который она ранее метнула в Мартина и отправилась к выходу. Мартин устремился за ней.

– Яна, да подожди же ты! Что ты бежишь от меня? Дай мне объясниться…

– Мне ты не дал возможности объясниться, – заметила Яна, не оглядываясь.

– Прости меня! Мне же было тоже сложно, я чуть с ума не сошел! Пойми ты меня! Ты же знаешь, что я сделаю всё для тебя.

Они уже все вышли на улицу, причем все были в верхней одежде, кроме Мартина. Его как доставили в рубашке, так он в ней и оказался на морозе, да еще и в рваной, и ничего не чувствовал. Мелкие колкие снежинки кружились и опускались на его темные кудри и широкие плечи.

Яна внимательно посмотрела на него.

– Один вопрос. Ты ночевал один? С кем ты проснулся, Мартин?

Сердце Яны сжалось в маленький, болезненный, пульсирующий комок, потому что она увидела, как изменился в лице Мартин. Пожалеет ли она когда-нибудь, что вообще задала этот вопрос? Наверное, нет. Потому что всю оставшуюся жизнь она бы только об этом и думала. Эта мысль червяком прогрызала бы ее яблоко сознания. Яна не смогла бы на что-то закрыть глаза, жить и делать вид, что ее ничего не беспокоит. Она хотела выстроить отношения на полном доверии.

– На следующий день я проснулся вместе с Василисой, – ответил Мартин каким-то не своим голосом.

Яна внимательно посмотрела ему в глаза.

– Ты сам услышал, что сказал? Ты слышал, что говорила тебе я? Что я прощу всё, кроме предательства. Ты думаешь, что я шутила? А теперь, Мартин…

– Яна, я никогда не буду с ней…

– Мне всё равно. Будь мужчиной. Пообещал больше не встречаться, так держи слово.

– Я не смогу без тебя. Я не в себе был, когда такое сказал.

– А я не смогу простить. Извини. Иди, Мартин, замерзнешь.

Мартин смотрел ей вслед, понимая, что на самом деле замерзает, а его глаза практически покрываются льдом. То застывали его слезы.

Яна в коктейльном черном платье в разноцветный горох разного диаметра и длинных замшевых черных сапогах на шпильках сидела в ресторане русско-чешского центра вместе с элегантным Карлом Штольбергом. Они пили пиво и ели вепрево колено – свиную рульку, маринованную в тёмном пиве. «Колено» было одно на двоих, потому что было заднее, килограммовое, приправленное черным и сладким перцем, имбирем, петрушкой, сельдереем, чесноком, мёдом и кислыми яблоками.